Курс на культурную изоляцию подразумевает недоверие к иностранцам и к тем, кто может свободно с ними общаться

Забудьте депутата Милонова с его исками к Мадонне и Леди Гаге, запрещавшего кальяны и «Сон в летнюю ночь». Отныне главным троллем в российской власти является председатель культурной комиссии Общественной Палаты Павел Пожигайло. Системный математик и ракетчик, бывший сотрудник ГРУ, ставший кандидатом исторических наук и президентом Фонда Столыпина, он регулярно радует просвещенную публику откровениями по части культуры. Так, недавно он предложил навести порядок в школьной литературе, поставив под сомнение «Ревизора» за любование грехом, «Грозу» за пропаганду самоубийства и Салтыкова-Щедрина за непатриотичность.

Но настоящим хитом стало его недавнее интервью радиостанции «Голос России», где он с военной прямотой заявил: «у нас и так народу немного, демография неважная. Поэтому у меня есть категоричная уверенность, что какой-то период вообще не надо учить иностранным языкам, чтобы люди не уезжали из страны. Говорю провокационно, чтобы была понятна идея…»

Все это может казаться толстым троллингом и частными откровениями культуролога от артиллерии, но при ближайшем рассмотрении здесь открывается суверенная логика российской власти.

Примером служит недавний скандал с выступлением депутата Госдумы от «Справедливой России» Дмитрия Гудкова в Сенате США в марте 2013г. с критическим докладом о России. По возвращении депутата на родину думская комиссия по этике рекомендовала лишить его мандата за то, что его доклад «был составлен и произнесен на английском языке». Более того, в вину Гудкову был вменен хороший английский, на котором был зачитан текст; по мнению депутатов, это могло быть признаком измены родине: с чужого голоса поете, мистер!

По этой логике, образцом официального патриотизма следует признать легендарную речь министра спорта Виталия «лец ми спик фром май харт ин инглиш» Мутко перед членами исполкома ФИФА в декабре 2010 г., которая стала интернет-мемом. В этой речи была обезоруживающая прямота простого сельского парня, который академиев не кончал (хотя как-то сдал кандидатский минимум по английскому, став затем кандидатом экономических наук), но заставил буржуев слушать свой брокен инглиш.

Во времена Советского Союза плохой английский был хорошим тоном у людей во власти. Советские зубры-международники Зорин, Примаков, Арбатов-старший прекрасно знали язык, но на международных встречах говорили с тяжелым русским акцентом, в котором слышалась великодержавная спесь: если надо, то поймете. А если копнуть еще глубже, в сталинскую эпоху, то, по свидетельству, приведенному Владимиром Паперным в «Культуре два», иностранцы в Москве в конце тридцатых боялись говорить на улице на своем языке: их тут же могли арестовать как шпионов.

В девяностые и нулевые среди российских политиков появились лощеные молодые люди с гарвардскими степенями и блестящим английским; они общаются на равных с партнерами по «восьмерке» и ВТО, но не они задают тон в путинской России третьего срока, с ее чекистской бдительностью и параноидальными поисками «иностранных агентов». Патриотические отжиги Пожигайло и демарши Госдумы по поводу Гудкова характерны для политического дискурса современной России, с ее антизападным пафосом, культурным изоляционизмом и агрессивной провинциальностью.

Россия вообще чрезвычайно провинциальна в том, что касается иностранных языков и контактов с заграницей. Согласно исследованию на знание населением английского языка, проведенному EF English First в 44 странах, где этот язык не является государственным, Россия оказалась на 32-м месте, позади соседей по БРИК Китая, Индии и Бразилии. По данным ФОМ, лишь 17% россиян владеют каким-либо иностранным языком, при этом лишь 20% когда-либо были за границей (включая страны ближнего зарубежья и преимущественно русскоязычные курорты Турции и Египта). По статистике ФМС, лишь у 15% россиян есть загранпаспорта, при этом едва ли половина регулярно ими пользуется.

Иностранный язык практически невозможно услышать с экранов кино и телевизора: все фильмы и передачи дублированы, индустрия дубляжа в России процветает, на озвучку приглашаются лучшие актеры и поп-звезды, и их имена на афишах порой написаны крупнее, чем фамилии режиссера и актеров. Фильмы на языке оригинала с субтитрами идут только в элитных кинотеатрах, типа «Пионера» в Москве, или на закрытых показах. А между тем, прокат фильмов с субтитрами является одним из самых дешевых и эффективных способов обучения языкам, как показывает опыт стран Северной Европы или Голландии, где население практически поголовно говорит на английском.

Та же самая языковая война идет на российских улицах.

В соответствии с законом о рекламе, использовать в рекламе иностранные слова без перевода запрещено, если только иноязычный рекламный слоган не зарегистрирован как товарный знак. ФАС хочет запретить магазинам использовать даже безобидное слово Sale, заменив его на «скидки» и «распродажи». В некоторых областях России уже были прецеденты, когда против компаний возбуждали дела по факту использования иностранного слова в рекламе. В ФАС говорят, что сам Путин сделал замечание об обилии рекламы на английском языке.

Сторонники языкового суверенитета часто ссылаются на Францию, где процветает культурный протекционизм, фильмы также дублируются (равно как и в Германии), вводятся квоты на прокат иностранного кино. Еще охотнее приводят в пример США, где население еще более невежественно, чем наше, в отношении заграницы и иностранных языков. Но во-первых, не стоит нам ориентироваться на худшие примеры: американская глубинка бывает весьма местечковой в своей ограниченности и самоуверенности – «железный Миргород», как называл ее Есенин. А во-вторых, и Америка и Франция могут себе это позволить. Америка – по праву единственной глобальной сверхдержавы, главного культурного экспортера и носителя языкового стандарта современного мира. А Франция – как культурная сверхдержава, властитель всемирной империи франкофонии и самая посещаемая туристами страна в мире.

Россия же остается страной периферийного капитализма, зажатой в негостеприимном углу Евразии, большую часть истории импортировавшей культуру и язык.

Короткий период культурного экспорта пришелся на 20 век, когда мы сначала выбросили в мир протуберанцы и озарения русского авангарда, а затем экспортировали свою социальную модель и образ модернизации. Только тогда мы могли мечтать о «негре преклонных годов», который будет учить русский только за то, что им разговаривал Ленин. Сегодня Россия потеряла свою империю, территорию, репутацию, глобальную привлекательность, стремительно теряет население, для которого русский язык является родным, да и русскоязычные катастрофически утратили грамотность. В этих условиях заниматься языковым изоляционизмом, чтобы потешить национальную гордость, самоубийственно для русской культуры: она окончательно превратится в провинциальную лавочку, предмет интереса профессиональных этнографов и славистов. Единственный способ сохранить русскую культуру – это транслировать ее в мир. А для этого нужен английский.

Чем равняться на Америку, нам стоит поучиться у своих соседей, например у Финляндии. Масштабы и «понты», конечно, не российские, но проблемы похожи. Как и Россия, это еще одна периферийная страна, с заимствованной культурой и тупиковой ветвью языка. Финны довольно быстро осознали бесперспективность лингвистического национализма. Помимо того, что вторым государственным языком является шведский (хотя на нем говорят не более 5% населения, знать его должны все), третьим языком фактически служит английский: он звучит по радио и с экранов телевизоров, на нем преподают до половины курсов в университетах, практически к любому человеку на улице, не говоря уже о полицейских или госчиновниках, вы можете обратиться по-английски, а если тот и не сумеет ответить, то будет смущен этим фактом.

При этом финская культура нисколько не маргинализуется, но напротив, становится более конкурентной в глобальном мире, экспортируя уникальные вещи, от дизайна и электроники до консалтинговых и образовательных услуг.

Впрочем, уроки маленькой Финляндии вряд ли будут выучены нашей политической элитой, которая в мечтах равняет себя не то с Римской Империей, не то с Третьим Римом. Учитывая степень патриотического невежества среди наших депутатов, а также в силовом ведомстве под вывеской министерства культуры (Павел Пожигайло успел отметиться и на посту замминистра культуры), следует ожидать новых инициатив. Например, исключение из русского заимствованных слов (как «вестевой пузырь» вместо «телевизора» в сорокинском «Дне опричника»). Законодательный запрет на изучение иностранных языков в школе. Или, скажем, запрет латинской графики как чуждой национальному духу и суверенной орфографии. Энд уи’лл би олл спикинг инглиш джаст лайк зе фэбьюлос мистер Мутко.

Спик рашн форева: почему российская власть борется с английским языком