Двадцать восьмой

Алексей Гаскаров подавал заявление на ОМОН: на Болотной его избили. Сегодня его арестовали за то, что это он якобы избивал полицейских

Антифашиста Гаскарова задержали вчера около 16.00, когда он вышел в магазин за кормом для кота. Он стал двадцать восьмым обвиняемым по «болотному делу» и первым из них, кого можно отнести к лидерам оппозиции: Гаскаров - член Координационного совета и известный в среде антифашистов активист.

Гаскаров не впервые за решеткой: он несколько месяцев провел в СИЗО в 2010 году. Тогда его подозревали в организации нападения на администрацию Химок летом того же года, когда борьба за Химкинский лес достигла наибольшей остроты. Алексей был оправдан судом – то решение адвокат тоже просит приобщить к делу.

К тому, что Алексей сидит, родные привыкли. «Хорошо, что теперь посадят хоть не в Можайское СИЗО – поближе», – вздыхает Аня, его девушка.

Свое присутствие на Болотной Гаскаров не отрицает. Год назад он даже написал заявление на полицейских, приобщив справку о своих повреждениях. Полиция заявление рассмотрела, оснований для наказания омоновцев не нашла, но и Алексею претензий не предъявила. В бумаге Гаскаров описывает, как пытался остановить избиение митингующих, «образумить» омоновцев, и как за это полицейский сначала ударил его по лицу дубинкой, а потом – и ногами, повалив на землю. В суде же огласили показания омоновца, свидетельствующие ровно об обратном: полицейский утверждал, что это его повалили и ударили по голове два человека, один из которых по описанию похож на Гаскарова.

В деле есть показания двух засекреченных свидетелей: группа поддержки Гаскарова уверена, что это сотрудники Центра Э. Алексею вменяют две обычные для «болотников» статьи: нападение на сотрудника полиции и участие в массовых беспорядках. Однако в экстремизме его на суде тоже обвинили: следователь Быков сообщил, что Гаскаров «состоит в полиции на учете как экстремист» и назвал Гаскарова «лидером радикального левого движения «Антифа». Последнее вызвало смешки в зале: антифашисты не признают над собой лидерства как такового, Гаскаров просто один из немногих медийных представителей движения.

В своем заявлении на полицейского Гаскаров писал, что на Болотную пришел вместе с двадцатью жуковчанами. Похоже, эти (по словам его девушки, в основном, пожилые) люди, которые вместе защищали Цаговский лес, вошли в обвинение как «группа лиц, принимавших участие в беспорядках», которой руководил Гаскаров.

Адвокат Сидоркина выдала ворох характеристик и поручительств: от Дмитрия Гудкова, газеты «Жуковские вести», с работы в консалтинговой компании "Эксперт-системс" (ведущего эксперта фирмы Вячеслава Трофимова даже допросили на заседании – он уверил, что Алексей выполняет важную работу и сейчас им необходим). Поручиться за Гаскарова готовы правозащитник Лев Пономарев и Народный совет Жуковского, в который входит Гаскаров: выборы в альтернативный орган самоуправления были организованы жителями и длились весь февраль.

Гаскарова задержали не по прописке: в связи с этим на суде заявили, что он скрывался от следствия. Как объяснил сам Алексей, в квартире, где зарегистрированы и живут они с Аней, идет ремонт: они на несколько дней переселились к родителям. «Три года назад меня уже заключали под стражу на основании нелепых доводов. У меня есть аргументы, что я не скроюсь: меня уже отпускали на волю до суда, и я никуда не скрывался. Если бы я хотел сбежать, я бы давно это сделал: с Болотной прошел год», - говорил Гаскаров суду.

«Всегда возникает надежда, что в этот раз судья все поймет, услышит, она же нормальный человек», - сказал кто-то из друзей Алексея, пока ждали приговора. Надежда не оправдалась. Судья Скуридина арестовала Гаскарова до 28 июня.

Аня плакала, пока читали приговор. После приговора у Алексея получилось минутку поговорить с пришедшими: просил не очень за него переживать и с улыбкой заявил, что его арестовали, чтобы еще больше народу пришло на митинг 6 мая. В ответ на вопрос, не собирается ли заключить сделку со следствием, ответил: «Мне с ними не о чем говорить». А мама смирилась еще раньше: «Теперь надо дожить до суда. Вон люди уже год зря сидят, а до суда никак не дойдет...»