"Риску суицида подвержены все подростки"

По статистике, которую огласил на прошлой неделе Следственный комитет, в 2012 году в России покончили с собой 730 детей и подростков — на 19 человек больше, чем в 2011 году. Всего за два последних года уйти из жизни пытались еще более 2,5 тысяч подростков. Александр Бастрыкин заявил, что "незаконное распространение продукции, содержащей информацию, побуждающую детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни или здоровью, или самоубийству", будет наказываться уголовно. Отслеживать появление в сети материалов, пропагандирующих самоубийство, поручено Роспотребнадзору.

PublicPost выяснил у психиатра, кандидата медицинских наук, заведующей лабораторией в Институте психолого-педагогических проблем детства Елены Вроно, что провоцирует детские и подростковые самоубийства и могут ли Следственный комитет и Роспотребнадзор улучшить статистику.

Справка

Елена Вроно — детский психиатр, суицидолог, психотерапевт, кандидат медицинских наук. Заведующая лабораторией, помогающей деятельности Института развития дошкольного образования РАО. Член правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов. Член Международной ассоциации семейной психотерапии (IFTA). Член Российской психотерапевтической лиги.

— Следственный комитет и Роспотребнадзор чуть ли не каждый месяц сообщают о новых данных по детским самоубийствам и уже изымают из сети "опасные ролики". Все действительно так плохо?

Мы должны себе отдавать отчет в том, что чиновники меньше всего озабочены снижением количества детских суицидов. Должен быть принят и ратифицирован закон об ограничении интернета. И как средство давления на общественное мнение детские суициды очень годятся. Ведь самоубийство ребенка или подростка — это событие, которое резко снижает уровень общественного оптимизма. Сам предмет спекуляции таков, что никто даже спорить не будет, что нужно цензурировать все, что только можно, если это хоть каким-то образом повлияет на распространение и рост самоубийств среди детей и подростков. Так что вся эта активность — социальный заказ, риторика, спекуляция и не более того.

— А если говорить по существу — что влияет на суицидальное поведение? Как оно связано с ситуацией в обществе в целом?

Пики суицидальной активности — не только в России, во всем мире — обнаруживаются у подростков и у стариков. И совершенно не важно, в хороших социальных условиях живут эти дети и старики или в ужасных. Это правило не распространяется разве что на примитивные общества — там суициды носят совершенно другой характер, например, ритуальный. Вообще на цифры, которые могли бы как-то охарактеризовать суицидальное поведение, влияют такие факторы, которые отследить на протяжении одного поколения не удается.

— Рост детских и подростковых самоубийств действительно происходит?

Тенденция к увеличению роста самоубийств среди подростков обнаруживается в последние два десятилетия во всем мире. Мы держим "хороший" темп по суицидам, но США еще не обогнали. Американцы во многих негативных социальных проявлениях склонны винить наркотики. Конечно, люди, которые употребляют разные психоактивные вещества, совершают суицидальные попытки чаще, чем те, которые не употребляют. А у подростков и тем более детей наркотическая зависимость формируется раньше и быстрее. И они выбирают специфические способы получения наркотического удовольствия: дышат парами клея или бензина, сдавливают грудь или шею, чтобы гипоксия мозга вызвала галлюцинации — смотрят "мультики".

Примерно 10 лет назад я принимала участие в заочной экспертизе в Перми. Там зафиксировали факт эпидемии детских самоубийств в городе — всего их случилось более 10. Почти все погибшие учились в заведениях закрытого типа — интернатах. Мы исследовали каждый случай в отдельности и выяснили, что из всех эпизодов только один был собственно суицидом. И мальчик, его совершивший, не был интернатским. У него были очень жестокие контролирующие родители, и он в буквальном смысле не пережил двойку в четверти — повесился из-за угрозы наказания. Про остальные случаи выяснилось, что это вовсе не суицид, а мода на саморазрушающую игру, которой заражены дети во всем городе. По условиям этой игры подросток надевал на шею петлю со скользящим узлом и сдавливал себе шею...

— Такое впечатление, что у этой игры есть эротический контекст.

В подростковом возрасте мало что бывает без эротического контекста. Действительно известно, что в такие же "игры" играют взрослые для усиления оргазма.

Что самое интересное — выяснилось, что мальчик, который совершил истинную суицидальную попытку, тоже играл в эту игру. Видимо, тогда он и научился делать скользящий узел, который без опыта завязать не так-то просто. А все остальные смерти произошли по неосторожности во время игры, то есть были случайными.

— Подростки вообще так устроены, что склонны к саморазрушению?

Да, подростки очень импульсивны, очень индуцируемы, то есть внушаемы, и плохо просчитывают последствия своих постуков. Работаешь с подростком после такой попытки, читаешь его карточку и видишь, что он, например, "совершил попытку суицида с помощью высокотоксичного лекарственного препарата". Спрашиваешь его: почему же ты выбрал именно эти таблетки? Он отвечает: "Они желтенькие, сладкие, как витамины. Какой же от них может быть вред?"

Подросток хотел не умирать, а только продемонстрировать свое суицидальное намерение, чтобы воздействовать на окружающих. Сегодня и самые токсичные препараты выпускаются в цветной облатке, сладкой на вкус.

— А как себя повел бы взрослый в такой же ситуации?

Взрослый создал бы имитацию суицидальной попытки, а себе не причинил бы вреда: разбросал бы по квартире упаковки, лекарство смыл бы в уборную и написал душераздирающую записку. Подросток же, играя спектакль, не притворяется даже перед собой и льет настоящую кровь, а не томатный сок. Главная особенность подростковой психики — подростки с легкостью рискуют своей жизнью.

У подростков не сформировано представление о ценности человеческой жизни — как своей, так и чужой. В личном плане подростки, которые совершают суицидальные попытки, очень похожи на тех, кто совершает агрессивные поступки: дерется, ведет себя асоциально. Проводились исследования, которые это доказали.

— Быть подростком — значит уже быть в группе риска. А какие факторы риска существуют внутри самой группы? Какие подростки больше склонны к самоубийству?

Прежде всего надо понимать, что не все подростки совершают истинные попытки суицида — то есть такие, цель которых раз и навсегда прекратить вместе с жизнью свое страдание. Таких среди массы суицидальных подростков как раз меньшинство. Чаще всего подростки совершают то, что в английской литературе называется парасуицидами. Медицинские последствия этих поступков не столь фатальны, и это позволяет взрослым пребывать в иллюзии, что подросткам ничто не угрожает. Сюжеты душевных переживаний подростка обычно такие же, как у взрослых. Разбитое сердце, крайняя степень унижения, очень часто — страх наказания и, конечно, реакция на насилие в семье.

Если говорить о группе риска среди подростков, то в ней, прежде всего, те люди, которые считают себя совершенно одинокими. Причем не важно, в семье живет этот подросток или нет. Можно жить в очень большой семье и быть там абсолютно одиноким. Кроме того, существуют такие психические расстройства из спектра депрессий, которыми подростки страдают значительно чаще, чем мы предполагаем. Часто ощущение собственной изолированности, невозможности достучаться ни до кого — просто симптом психического расстройства. Причем взрослые могут в таком состоянии свои проблемы формулировать, а подростки очень часто страдают алекситимией — у них просто не хватает слов для выражения чувств. У взрослых такой симптом появляется, когда они переживают психологический кризис: в состоянии психологической травмы, в зоне бедствия. Представьте себе: мало того, что подросткам кажется, что их не слышат, так у них еще и нет инструмента, чтобы говорить, — их просто разрывает изнутри.

— А мода на самоубийства бывает? Синдром Вертера — это миф?

Самоубийство очень легко подвергнуть героизации, потому что в нем есть элемент самопожертвования. Поэтому как только какой-нибудь кумир совершает самоубийство, прокатывается волна детско-подростковых суицидов. Так было и до интернета — после смерти Есенина, например. Так происходит во всем мире, и на это невозможно повлиять.

С другой стороны, подростки очень внушаемы. И многое могут делать для поддержания того, что называется групповым конформизмом. Недавно у меня на приеме был мальчик 13 лет, который совершает самопорезы разной глубины. Его мама, конечно, рыдала у меня в кабинете, но обнаружилось, что мальчик ранит руки не в первый раз. Как можно было не заметить, что у ребенка располосованы бритвой запястья? Этот мальчик состоит в интернет-сообществе, где любят идею и символику саморазрушения и смерти. Они наносят себе повреждения, фотографируют их и размещают в сети. В общении с ними — жизнь этого мальчика. А что это значит? Что ничего другого у него нет.

Риску суицида подвержены все подростки, а предоставленные сами себе — в особенности. Больше всего суицид угрожает тому, кто не уверен, что он абсолютно необходим своим родителям, что он важная персона в семье. Тому, у кого подорвано так называемое базисное доверие.

— Плохие отношения с родителями часто становятся причиной подростковых суицидов?

Когда ко мне попадает подросток после суицидальной попытки, я начинаю разбираться в ситуации — почти всегда обнаруживается внутрисемейная дисфункция. Но надо понимать, что если в семье не происходит реальных истязаний, то какая угодно мама лучше, чем самая замечательная директор детского дома. Проводились исследования, как развиваются маленькие дети, изъятые из неблагополучных семей — все они, питаясь и ложась спать по часам в детском доме, теряли в весе.

Типичная мать суицидального ребенка — это как правило не жестокая мать, а мать, которая не в состоянии оградить ребенка от жестокости жизни. Депрессивная или холодная, слишком рациональная и даже слишком правильная мать.

— То есть она не выполняет главную функцию матери.

Да, она не может заботиться о подростке. И речь идет не о материальных проявлениях заботы — накормить, одеть, причесать, — а об эмоциональных.

— Жестокие фильмы, компьютерные игры и ролики на YouTube, которые запрещает Роспотребнадзор, влияют на детские и подростковые самоубийства меньше, чем невнимание родителей?

Да, конечно. Ребенок замечательно чувствует разницу между экраном и жизнью. Помните старый фильм Вуди Аллена "Пурпурная роза Каира", где героиня из зрительного зала попадает на экран? Так вот с ребенком такого не происходит. Дети прекрасно знают, что такое "понарошку".

Что касается игр и всего того, что может быть в интернете: товарищи родители, фильтруйте! Во всем мире разрабатываются самые разные процедуры, которые помогают фильтровать контент в интернете. Воспитание ребенка — это личная ответственность родителя, а не обобщенная ответственность детского сада, школы и государства.

Но не надо забывать, что подростковая депрессия очень плохо диагностируется — чаще всего только после того, как ребенок совершил суицидальную попытку. Раньше каждый такой ребенок тут же стационировался и получал помощь в психиатрической больнице. Пребывание там само по себе могло быть очень травматичным. В России в 90-е годы многое было сделано (и мной в том числе), чтобы изменить это. Ведь из совершивших суицидальную попытку только треть страдают психическими расстройствами и нуждаются в лечении. Все остальные переживают разные стадии психологического кризиса, и каждому нужен индивидуальный подход. Ведь суицид — очень индивидуальный акт, общими законами не регулируется.

— Что нужно, чтобы по-настоящему бороться с детскими суицидами?

Очень много людей, обученных азам суицидологической помощи. Каждый человек, который так или иначе контактирует с детьми и подростками, должен как минимум представлять, каковы предикторы, то есть что его должно насторожить в поведении ребенка. Вот для этого нужна государственная программа, которой нет. Меры принимают второпях, а инфраструктура не создана. Детям, переживающим насилие в семье, негде укрыться — нет убежищ и временных приемных семей. Это если говорить о профилактике вторичного суицида.

А недопущение суицида как явления — это задача для государства и церкви, больше ни для кого. Кроме инстинкта самосохранения, который работает, к сожалению, не всегда и не у всех, должны быть некие идеи, которые удержали бы человека от посягательств на свою жизнь. Религиозные соображения останавливают людей от самоубийства даже в самых тяжелых состояниях. Чем больше людей имеют прибежище в церкви своей конфессии, тем менее одинокими они себя чувствуют.

— Вы считаете, что уроки по "основам православия", которые недавно ввели в школах, могут предотвращать подростковые суициды?

Сомневаюсь. Скорее какие-то мероприятия, проводимые совместно с церковью, воскресные школы. Общество должно что-то такое предоставить, на что подросток мог бы опереться. Эта задача во всем мире не решена. Определенное количество людей в обществе каждый год уходят из жизни. Эмиль Дюркгейм еще в середине 19 века описал эти закономерности, актуальные и сегодня.

— Активная защита детей от вредной информации, изъятие роликов, весь этот прессинг может навредить?

Отнимая, ты должен предложить что-то взамен. Когда просто отнимают и оставляют человека ни с чем, то делают только хуже. Сейчас у нас негативная программа есть, а позитивной программы нет — вот в чем дело.