Как мы ездили к Вадиму Коровину в спецприемник
12 июня после марша в защиту узников Болотной мы небольшой компанией отправились в Истру. Сюда накануне был доставлен в спецприемник активист ФАР Вадим Коровин — отбывать 10 суток административного ареста за "неповиновение сотруднику полиции".
Такое ощущение, что начальник ОМВД по Истринскому району полковник полиции Игорь Васильев нас ждал: в праздничный день находился на рабочем месте, без формы. При этом на повороте к зданию ОМВД стоял полицейский автомобиль, чего, как пояснили местные, обычно не бывает. На входе нас встретили строго, но вежливо. Все сотрудники, хоть и без особого желания, но представлялись по нашему требованию. О визите нашей делегации дежурный доложил высокому начальству, и тот сообщил, что готов встретиться, но только с одним из нас. Посовещавшись, решили отправить меня. Инспектор патрульно-постовой службы старший лейтенант Майоров и начальник отдела уголовного розыска майор полиции Равиль Кадыров сопроводили меня в кабинет начальника.
Я: Здравствуйте, Игорь Николаевич, с праздником вас. Можно вас сфотографировать для истории?
В: Вы находитесь в официальном учреждении.
Я: И?
В: Поэтому здесь видеосъемка запрещена. У нас режимный объект.
Я: Ну вы же, я так понимаю, представитель полиции, должны по закону свою деятельность вести открыто и гласно.
В: Я согласен с вами. Поэтому если будет необходимость, я через какое-то время буду на улице, и с удовольствием соглашусь, чтобы вы меня там щелкнули. (впоследствии Васильев промчится мимо нас, стоящих у входа на территорию ОМВД, на автомобиле, не остановившись). А здесь фотографировать запрещено.
Я: Можно узнать, кем запрещено?
В: Еще раз говорю, это режимный объект здесь, фото- и видеосъемка запрещена.
Я: Так кем все же? Или каким законом, распоряжением?
В: Давайте так. Если вам интересно, вы письменное заявление мне напишите, я отвечу. Хорошо?
Я: Ну вы понимаете, что сейчас вы ограничиваете работу журналиста?
В: Нет, давайте мы познакомимся сначала.
Я: Меня зовут Светлана.
В: Очень приятно. Меня зовут Игорь. Николаевич. Фамилия — Васильев. У вас есть какие-то документы?
Я: Да, конечно. Но я же на входе предъявляла паспорт, все мои данные переписали ваши сотрудники (подаю свой паспорт).
В: И правильно сделали. А мне нужно, чтобы с вами общаться нормально, называть вас по имени отчеству. Так (изучает мой паспорт). Светлана Владимировна. Телефон у вас есть для связи? Мне непринципиально, любой — домашний, рабочий, мобильный.
Я: (Диктую номер телефона). А свой телефон скажите тоже, пожалуйста?
В: (Говорит свой рабочий номер).
Я: Скажите, а вы всегда по выходным работаете? Трудоголик?
В: Практически регулярно. Но, вообще, я хотел сегодня уйти пораньше. Праздник сегодня государственный, и могут быть разные провокации, в том числе террористические акты, кстати говоря. Поэтому мы находимся сейчас, как вы видите, в усиленном варианте, определенный режим безопасности соблюдается. (Во время интервью в кабинете начальника присутствовали еще два сотрудника ОВД — те, что меня привели к начальнику). Вы где-то работаете, Светлана Владимировна?
Я: Да, я журналист-фрилансер. Пишу для разных изданий, в том числе для портала PublicPost, для журнала The New Times.
В: Сейчас-сейчас. Запишу. Не доводилось мне никогда читать... А теперь я готов выслушать вас, ваши вопросы.
Я: Хотелось бы узнать, здесь ли находится активист Федерации автовладельцев России Вадим Коровин, все ли у него в порядке, есть ли какие-то от него жалобы, передают ли ему лекарства? Во время суда адвокаты говорили, что он в настоящий момент болен, находится на больничном.
В: К сожалению, вас пропустить к нему я не смогу. Для этого должно быть его личное согласие. Или доверенное лицо, или адвокат, который представляет его интересы. Поэтому если вас устроят мои комментарии — ну а уж ваше право с чем-то согласиться, с чем-то нет — то этого, я думаю, будет достаточно. Единственное, что я попрошу (обращается к майору Кадырову) — нужно будет сходить сейчас в спецприемник, и принесите мне, пожалуйста, дело административно задержанного, чтобы представителю прессы было удобно еще и плюс ко всему посмотреть на официальные документы.
Я: Вы сказали, что мы сейчас с Коровиным встретиться не можем. А что нужно для того, чтобы с ним встретиться, какие люди, когда и как могут это сделать?
В: Начнем с того, что действительно гражданин Коровин находится у нас в спецприемнике, в межрайонном. У него по решению Одинцовского городского суда на десять суток мера пресечения — административный арест. Вчера его нам привезли. Состояние Коровина удовлетворительное.
Я: Во сколько привезли?
В: Давайте сначала общие вопросы, чтобы не переключаться. Состояние здоровья Коровина удовлетворительное. Были представлены все необходимые медицинские документы.
Я: Из чего вы заключили, что состояние удовлетворительное? Был медосмотр?
В: Я просто пока вкратце, вы потом документы посмотрите. (В третий раз повторяет) Состояние здоровья удовлетворительное. Каких-то жалоб у него на режим содержания, на какие-то проблемы серьезные со здоровьем, не было. Мы ему вчера вызывали скорую, он попросил. Для того, чтобы специалисты его осмотрели, необходимую медицинскую помощь квалифицированную оказали. Рассказать о том, каким образом оказывали медицинскую помощь, что делали врачи, я не могу по одной простой причине: вам нужно будет проехать на станцию скорой помощи и уточнить там, считают ли они нужным провести какие-то медицинские процедуры. А сегодня у меня был его адвокат. Сидел как раз на том месте, где находитесь вы, Светлана. Мы с ним мило пообщались — по всем вопросам, которые были, в том числе по состоянию здоровья гражданина Коровина. Резюме: вам сейчас принесут документы, которые были гражданином Коровиным написаны, о том, что он претензий никаких не имеет и хотел бы на сегодняшний момент вопросы, связанные с его медицинским осмотром, с решением вопроса о его освобождением в связи с его нетрудоспособностью и отсрочкой исполнения приговора отложить. В связи с тем, что он в принципе чувствует себя здесь нормально. Он находится в камере здесь не один, их там пять человек.
Я: По каким статьям его соседи по камере?
В: Я не могу вам эти подробности рассказывать. По одной простой причине — считаю, что это к существу дела не относится в данном случае. Все они административно задержанные. Лица, которые уголовному преследованию подвержены, у нас содержатся в совершенно других условиях. Есть изолятор временного содержания, есть спецприемник. Поэтому все они с подобными, может быть, не с подобными, а с аналогичными ситуациями.
Я: Политические?
В: У нас политических нет.
В: Я вообще хочу высказать свое мнение. Уж не знаю, что вы будете писать, где вы будете писать... Мы все время говорим о том, что хочется жить в правовом государстве. Вот нужно научиться цивилизованно, цивилизованно решать те вопросы, которые, на взгляд тех или иных граждан наших, могут быть не совсем объективны, как им кажется. Вот цивилизованное решение вопроса в данном случае — это позиция, которую высказывает в данном конкретном случае адвокат. То есть если не согласны с решением того или иного суда, в этом случае пишется обжалование. Есть областной суд, есть вышестоящая инстанция. И только суд устанавливает, виновен-невиновен. Вот сейчас передо мной все документы (принесли материалы дела Коровина). Есть решение суда, и я считаю, нужно дальше...
Я: (Обратив внимание на то, что у полковника на столе лежит паспорт). Ой, а это же мой паспорт? Верните мне, пожалуйста.
В: (Отдает мне паспорт).
Майор Кадыров (чуть слышно, стеснительно): А это ваш паспорт?
Я: (Проверяю, вижу, что паспорт не мой, а Вадима Коровина). Ого! Чуть не отдали мне паспорт Вадима. (проверяю сумочку, свой паспорт я действительно забрала раньше).
В: (Забирает паспорт Коровина обратно) Не вводите нас в заблуждение, пожалуйста. Поэтому что-то комментировать, объяснять, что так или иначе — во-первых, это не имеет смысла. А второй момент, еще раз повторяю: суд — это инстанция окончательная. Которая утверждает степень вины того гражданина. Или ее отсутствие. В данном случае читаем. Просто формалист, цитирую официальный документ: суд постановил (читает решение суда) признать виновным в совершении административного нарушения, предусмотренного частью первой статьи 19 точка три КоАП Российской Федерации. И подвергнуть его административному наказанию в виде административного ареста сроком на десять суток. Постановление может быть обжаловано в Московский областной суд. Что, собственно говоря, федеральный судья и будет делать. Решение принято. Приговор вступил в законную силу...
Я: Стоп-стоп. Федеральный судья? Будет обжаловать, наверное, адвокат? Или сам Коровин.
В: Да-да, конечно. Но решение вступило в законную силу.
Я: Хочу еще уточнить. Вы упомянули про правовое государство. Скажите, в вашем учреждении все строго в соответствии с нормами закона? Сотрудники, например, вежливы и внимательны с гражданами, в том числе с вашими клиентами? Им, например, обеспечено содержание в условиях, предусмотренных законом?
В: Насколько законом нам предписано соблюдать все условия содержания лиц, которые находятся под административным арестом, ровно настолько соблюдается все. Дальше, вот заявление-расписка. Написана Вадимом Коровиным, сегодня, 12 июня. (Читает) Прошу вас отложить рассмотрение вопроса о возможности нахождения меня в спецприемнике по медицинским показаниям до 13.06.2013. Претензий к сотрудникам спецприемника не имею. Число, подпись. Я думаю, что дальше ничего комментировать не надо.
Я: Спасибо. А теперь расскажите, пожалуйста, в каких условиях содержится Вадим Коровин.
В: Послушайте. У нас есть категория лиц, которая имеет право в рамках гражданского контроля, к чему мы относимся очень положительно, осуществлять лично осмотр, личную оценку давать о том, как содержатся у нас административно задержанные заключенные.
Я: И кто это? Уполномоченный по правам человека?
В: Да, уполномоченный по правам человека. Такой же есть в Истринском районе у нас. Если необходимо, мы вам контактный телефон в дежурной части дадим. По мере того, как они считают необходимым, они проводят проверки.
Я: То есть вы рассказать не можете?
В: Давайте так. Конечно, нет. По одной простой причине, что я привык отвечать на вопросы, которые относятся к существу. Если вам интересно сейчас, какой там размер потолков, какие там окна, какой там объем воздуха приходится на одного задержанного, я вам могу сказать так: все, что необходимо в рамках содержания по закону, в нашем спецприемнике выполняется. И скажу так: на сегодняшний момент специальный приемник и изолятор временного содержания, находящийся здесь, в Истринском районе, лучшие, ну или лучше скажем так, чтоб поскромней быть, одни из самых лучших в Подмосковье.
Я: У вас какой-то рейтинг есть? Или конкурс проводится?
В: Это не рейтинг и не конкурс, это результаты проверки общественных организаций, которые говорят о том, в каких условиях содержатся задержанные.
Я: А где можно ознакомиться с их результатами?
В: В общественных организациях, там все это есть. Вот Михаил Лукин (имел в виду Владимира Лукина — уполномоченного по правам человека РФ), он сегодня тоже присутствовал на шествии, которое сегодня было в Москве, контролировал действия правоохранительного блока, действия демонстрантов.
Я: Михаил? Не Владимир?
В: Ну, или Владимир, не знаю, как уж там у Лукина. Это не принципиально. Точно такой же есть у нас в районе, можно найти на сайте.
Я: Уточните теперь, пожалуйста, как могли бы встретиться с Вадимом те, кто хотел бы его лично увидеть и пообщаться?
В: Близкие родственники могут подойти, адвокат может подойти.
Я: Больше никто не может? Вы говорили, что если от Коровина будет заявление, то можно.
В: Если он обратится к нам, если он пожелает встретиться с вами или с кем-то еще, мы рассмотрим и учтем эту его просьбу.
Я: А как он узнает, что с ним хочет встретиться тот или иной человек?
В: Начнем с того, что ему предоставлялось, опять же по закону, право телефонного звонка, у него есть общение с адвокатом, он может через адвоката передать свою просьбу. Или адвокат может ему передать, что кто-то хочет с ним встретиться. И мы рассматриваем.
Я: А как быстро вы рассматриваете просьбу задержанного?
В: У нас работа проходит, как правило, в режиме онлайн. Единственное — нужно посмотреть приемные дни.
Я: Для передач, по-моему, приемные дни — вторник и четверг. А для встреч? То же самое?
В: Да нет, я думаю, можно провести встречу в любое время.
Я: Если вы не можете показать и рассказать, что из себя представляет помещение, где содержится Коровин, то может быть, вы покажете, как здание выглядит снаружи?
В: Это и есть вот этот комплекс.
Я: И его можно будет сфотографировать? Вас, например, на фоне комплекса. Вы же обещали, что вас на улице можно будет сфотографировать.
В: Нет, ну я же не шоумен какой-то, которому пиар какой-то нужен.
Я: А рукой ему хотя бы помахать в окно можно?
В: Нет. У нас есть режим содержания.
Я: Который — что?
В: Который... эммм... не... эммм... как правило, не предусматривает визуальное, вербальное, еще какое-то общение. Приходите вот на прием, и все, мы все расскажем. Вы что, хотите его поддержать морально?
Я: Да.
В: Я думаю, ему будет передана ваша поддержка через адвоката. И я обязательно, если его увижу, скажу, что вы обращались.
Я: Нас шестеро здесь.
В: Вот, скажу ему, что шесть человек вас было, приехали и... что хотели передать? Хотите — напишите ему записку, я ее передам.
Я: Дайте, пожалуйста, чистый листочек.
В: (Достает из принтера).
Я: (Пишу. Текст такой: Вадим, мы с тобой! Держись! Привет с Марша Свободы! Илья, Светлана, Даша, Эльвира, Ильдар, Андрей).
В: (Тем временем общается с сотрудниками, уточняет, как там "с праздником", нормально ли все, контролируется ли ситуация, кого куда надо "перебросить", где будет салют. А также дает указания Кадырову, чтоб тот снял ксерокопию моей первой страницы паспорта и приложил ее к посланию Вадиму, "для большей убедительности").
В: Да, хочу уточнить. Если врачи посчитают нужным и выпишут ему листок нетрудоспособности, то будет отсрочка. Мы его освобождаем под подписку. И он обязуется, после того как вылечится, прийти, но не к нам, а в орган, который вынес решение, в Одинцовский суд. И они — там такая же процедура — привозят его к нам на содержание. Здесь никаких проблем нет.
Я: Так руками хотя бы помахать не разрешите? Мы издалека.
В: Я еще раз вам поясняю: это режимный объект — это во-первых, я не имею права. А второй момент — я вас как журналиста, как человека, понимаю. С одной стороны, у каждого своя работа. Ну, а с другой стороны: для кошки — игрушки, для мышки — слезки. Поэтому здесь содержание и меры безопасности архиважны. Мы к сожалению имеем с вами печальные истории, свежие совсем, когда у нас сбежали в центре Москвы задержанные, мы имеем с вами печальную историю, когда в Пермском крае четыре преступника у нас бегают.
Я: Там тоже люди помахали рукой?
В: Из-за того, что нарушается режим содержания.
Я: А разве к режиму содержания как-то относятся люди, находящиеся на улице, на безопасном расстоянии?
В: Конечно. Есть масса нюансов, все они очень важны. Это как устав в армии. И поэтому еще раз повторяю: это не моя прихоть: хочу — не хочу. Это порядок, который я обязан, собственно говоря, соблюдать, и я это делаю. Поэтому это не шутки, правда. И я не в отношении Коровина. Вот вы можете представить, вот сейчас четыре преступника, вы сами же, наверное, смотрели, на этих же ваших сайтах, может быть, в компьютере — как серьезные побеги совершают. А потом начинают так же разбираться — оказывается, кто-то там не досмотрел, кто-то попросил передачу передать не вовремя, кто-то в этой передаче не увидел ножовку. Да все, что угодно. Поэтому солидарность, обещаю вам, вашу я ему передам, приобщу прям к вашему, к его, то есть, делу, он с ней обязательно ознакомится. А когда он отбудет положенное наказание, он в обязательном порядке, я думаю, еще с вами всеми встретится, даст вам расширенное интервью, расскажет, как он здесь содержался, как с ним обращались. Вы ему заодно напомните о том, что вы были здесь, как вы себя здесь чувствовали. Место у нас здесь намоленное, вон в монастырь здесь сходите, свечки поставьте за здравие, это самое лучшее, что можно сделать для христианина. Я думаю, что все будет нормально.
Я: Спасибо.
В: Вам еще какая-то помощь нужна с моей стороны, консультативная, может быть?
Я: Вы же телефон дали, вас по нему можно будет найти, чтобы что-то уточнить?
В: Это совершенно не проблема. А можно посмотреть, что вы написали в записке? (майор Кадыров передает ему наше послание, полковник читает). Что же вы не написали фамилию, имя отчество каждого, кто где проживает?..
Я: А также номера кредитных карт и пин-коды к ним?
В: Это совершенно не надо. А вот как он узнает — какая Даша, какой Ильдар?
Я: Он поймет.
В: А вы на чем, кстати, сюда приехали? На электричке?
Я: На машине. Там у вас, кстати, на бетонке авария страшная.
В: Вот видите, как бывает. Правила не соблюдают. И еще, не дай Бог, в нетрезвом состоянии. А у вас какая машина?
Я: Пежо.
В: Вы сами за рулем ездите еще? Или вас кто-то привез?
Я: Сама.
В: То есть, у вас шесть человек в машине?
Я: Нет. Один человек приехал на другой машине.
В: А какой номер у вас машины?
Я: Зачем вам?
В: Мало ли, поедете, вам помощь какую-нибудь оказать надо будет.
Я: (называю госномер машины).
В: Вам надо буквы какие-нибудь другие к такому красивому номеру. АМР какой-нибудь. Марш Свободы АМР, например. А вот еще вопрос: вы внештатно журналистом работаете. А основное место работы у вас есть? Должен же быть постоянный, стабильный источник дохода.
Я: Нет. Но по образованию я математик. Мехмат МГУ, кафедра статистики и случайных процессов. Так что работа всегда есть. Могу давать уроки математики желающим.
В: Мехмат МГУ — это серьезно. Наверное, только Бауманка может соперничать с вашим уровнем образования. А как же вы попали в журналистику?
Я: Я начинала со статей на экономические темы. Там математика очень даже полезна. Как и везде, впрочем.
В: А издания, в которые вы пишете, они все западные?
Я: Я пишу только в российские. Просто произношу вам названия так, как их проще найти в интернете.
В: А вы как размещаете свои статьи, публикации в прессе? Мне интересно, потому что я сам закончил в свое время технический вуз, потом юридический, потом еще один вуз — Академию.
Я: (Прочла лекцию о том, как устроена работа редакции, про взаимодействие редактора с внештатными журналистами и фрилансеров — с разными изданиями. А также рассказала о том, чем занимается Коровин, как гоняет незаконные парковки и огороженные столбиками "встречки" для машин прокуратуры).
В: Вот Владимир Владимирович Путин поэтому правильно говорит: "Давайте сделаем общественный контроль". Поэтому все, что вы делаете, я приветствую обеими руками. И давайте будем это делать вместе, помогать соблюдению закона.
