В рамках информационного сотрудничества "Черновика" и "Кавказской политики".

Главной новостью прошедшей недели на Кавказе стала отставка правительства Республики Дагестан. Мы позвонили ВРИО Главы Дагестана Рамазану Абдулатипову и попросили пояснить, что происходит в республике. В эксклюзивном интервью «Кавказской политике» Рамазан Гаджимурадович пояснил причины отставки правительства, рассказал о мерах повышения безопасности в республике, о трудностях управления и о расследовании убийств журналистов.

- Рамазан Гаджимурадович, в чем причины отставки правительства? И когда будет сформировано новое?

- Новое правительство будет сформировано в ближайшую неделю. Причиной послужило то, что правительство работало медленно. Оно не успевало за требованиями, которые мы предъявляли к нему. Правительство упускало вопросы по контролю за приоритетными проектами президента.

Но никакого конфликта с кем-то, по какому-то поводу, — не было. Были замечания и они были неоднократны. В результате мы пришли к выводу, что лучше провести некоторые изменения. Никому никакая должность не дана навсегда. Это еще одно доказательство того, что я никому ничего не должен. Для любого чиновника в случае чего действует приказ об освобождении.

Нужна более мобильная и динамичная работа. Как говорил Расул Гамзатов, — Дагестан эволюционно отстал. И чтобы побороть эту отсталость, нужно работать очень много и четко. Требуется современная, активная и креативная работа правительства.

Отставка правительства – это сигнал, который дает понять, что так работать нельзя. Я считаю, что это было важно чисто психологически. Когда я спросил у одного моего друга «Как ты это оцениваешь?», он ответил, что «оцениваю правильно, но ты на месяц-полтора опоздал». Уже тогда эти меры надо было принимать.

- Вы уже определились с тем, кто мог бы возглавить новое правительство?

- Выбора большого нет. У нас чрезвычайная скудность кадров, потому что годами люди, которые закончили хорошие ВУЗы, работали в другом режиме. Кроме того, есть те, которые не смогли здесь устроиться, и вынуждены были покинуть Дагестан. Я лично разговаривал с некоторыми такими людьми. Пока они не решаются вернуться.

Если у нас все будет стабильно и хорошо, мы и без них справимся. Но нужны люди, которые смогли бы сегодня в такой ситуации активно работать. Я понимаю, что когда будут избирать правительство, многие журналисты начнут меня критиковать. А что я могу сделать, если нет больше никого? Или приглашать опять тех, кто был в прежнем правительстве? У нас очень маленькая «скамейка запасных».

Мы стараемся изменить эту ситуацию. Работаем с разными компаниями, в том числе и со «Сбербанком» — по формированию кадров, по учебе кадров. В данный момент в Дагестане работает всемирно известная компания Ward Howell, которая тоже будет оценивать подготовленность комитета кадров. Я вчера встречался с представителями этой компании. Я им сказал, чтоб начали с меня. Сегодня-завтра проведут экспертизу моей подготовленности. Я на это иду сознательно.

- Хотелось бы узнать как обстоят дела в столице Дагестана… Как справляется с поставленными задачами ВРИО мэра Махачкалы Муртазали Рабаданов? Устраивает ли Вас его работа? Или может быть, Вы планируете на его место поставить другого человека?

- В Махачкале ситуация достаточно сложная. Там много параметров, потому что все было приватизировано и присвоено кем-то. Фактически, муниципалитету ничего не принадлежит: ни вода, ни газ, ни свет, ничего. Другими словами, это разные организации, которые работали в разных режимах и не всегда в правовом поле. Потому очень много проблем, и мы системно над ними работаем.

Хочу сказать, что Муртазали Хулатаевич — достаточно спокойный, уравновешенный человек. Без лишних замечаний он справляется с ситуацией. Постепенно нужно многое приводить в порядок: начиная со строительства и заканчивая улицами. Предстоит огромная работа.

В этом направлении тоже будет работать специальная группа, приглашенная из Москвы, по городскому хозяйству, по логистике. Будут проведены соответствующие работы в Махачкале.

- Вы не раз заявляли, что нужно омолодить кадры и даже объявили конкурс, по результатам которого молодые специалисты смогут пробиться в стан действующих чиновников. Это все еще актуально?

- Конечно. Мы провели несколько молодежных сессий, в том числе кадровых. Тридцать четыре человека, по моим данным, взяты в различные правительственные структуры, после того, как они прошли конкурсы.

Сейчас мы тоже проводим конкурс. Дело в том, что в последние годы, молодые образованные люди не имели доступа к разным должностям. Мы меняем эту ситуацию.

Сразу на пост министра не поставишь человека, если он до этого нигде не работал. Поэтому, многие ребята, которые прошли конкурс, сейчас проходят этап начальника, заместителя начальника, специалиста. Формируются кадровые резервы.

- Вы недавно высказались о возможных связях глав муниципальных образований с боевиками. Можете об этом рассказать более конкретно?

- Это работа, которая должна проводиться правоохранительными органами в отношении государства. Должен быть порядок. Следовательно, независимо от ранга, чиновник обязан отвечать соответствующим образом. Соответствовать и законам, и политической этике.

Поэтому, я еще раз говорю, что у нас есть такие материалы по отдельным руководителям. Я с ними уже вел разговор.

При этом среди них есть люди, которые входили в контакты от страха, есть те, которые входили в контакты, чтобы вывести людей из леса, спасти от бандитов.

Должна быть очень конкретная работа. Кроме того, я не сторонник того, чтобы преследовать кого-то. Я имею в виду, что любого можно назвать «ваххабитом» и преследовать его. Такая ситуация имела место. Но я считаю, что такого не должно быть.

Каждый человек может исповедовать любое направление религии — это его дело. Для нас, для государства важно, чтобы он не стрелял и не призывал к экстремистским антигосударственным действиям. Если спокойно придерживается своего мазхаба, направления, то вопросов нет. Пусть он следует чему хочет. Он отвечает перед Аллахом. Но в данном случае, мы все отвечаем перед государством тоже. Об этом нельзя забывать, а мы, в свою очередь, должны об этом напоминать.

Более того, очень много было нарушений в сфере прав человека разными правоохранительными органами. Люди возмущались. По этому поводу тоже мы также реагируем, стараемся навести порядок. Мы активно сотрудничаем с правозащитными организациями. Новый прокурор прослеживает эти дела.

- А как вообще обстоят дела в республике в плане безопасности?

- К сожалению, пока в полной мере обеспечить безопасность и органов власти, и граждан мы не можем. Остались остатки бандформирований, остались люди, которые сводят счеты по старым делам.

Очень многое было за эти годы упущено, и за несколько месяцев такие дела не решаются. Я считаю, что большее внимание нужно уделять сотрудничеству с общественными организациями, с так называемыми «народными ополченцами». Речь идет о том, что мы привлекаем активистов, которые должны бороться за других людей и не упускать того, кого можно спасти.

Самое главное, чтобы они также контролировали и действия органов власти. Чтобы у человека оставалась возможность вернуться в общество. Такая работа проводится, и будет проводиться.

Я еще раз подчеркиваю, что за эти месяцы многое было сделано с точки зрения защиты прав людей. Мы этому уделяем особое внимание. Но сразу исправить и обеспечить безопасность крайне трудно. Хотя мы идем к этому. Нам бы хотелось, чтобы так было.

Кроме того, многие вопросы безопасности и правоохранительной деятельности решаются на федеральном уровне. На уровне республики у нас мало своих средств и сил, поэтому активно работаем с федеральными органами власти.

Вот, я предложил кандидатуру на должность заместителя одного из органов, который здесь существует и который обеспечивает порядок и безопасность. Прекрасного человека дал. Чистоплотного и активного. Четыре месяца тянется утверждение на место заместителя руководителя. Медленно работают федеральные службы. Нет четкой работы. Но именно они главным образом вовлечены в эту сферу. То есть это люди, которые мне не подчиняются, хотя мы активно взаимодействуем с ними.

К тому же, есть поручение Президента Российской Федерации помогать руководителю республики, укреплять кадры, в том числе, федеральных территориальных органов.

Ситуация, которая сложилась в Дагестане, меня не устраивает. Я требую от своего правительства мобильности. Соответствующим образом должны работать и территориальные органы федеральной власти в Махачкале. Но они работают в своем, совсем другом режиме. Обо всем этом я буду докладывать Президенту России.

- Какие отношения у Вас сложились с руководителями соседних кавказских республик. Делитесь опытом друг с другом?

- Этих людей я хорошо знаю. Рамзан Кадыров — это сын моего друга, покойного Ахмата-Хаджи Кадырова. Мы встречались много раз, обговорили много тем. И, несмотря на свой более молодой по сравнению с моим возраст, по целому ряду вопросов, у него можно много научиться. Что я и делаю.

Самые добрые отношения сложились с Юнус-Беком Евкуровым. Мы с ним неоднократно встречались. Я ездил к нему два раза. Он у меня тоже бывал. Я даже в своем блокноте примерно сорок пометок сделал в ходе общения с ним, чтобы потом обратить самому внимание и не забыть решения целого ряда вопросов.

Таймураз Мамсуров — мой старый друг. Мы с ним достаточно долго знакомы. Сталкивались в самых тяжелых ситуациях, находили совместные решения.

Сегодня такие контакты есть с Карачаево-Черкесией, с Кабардино-Балкарией, в Ставропольском крае. Систематически такая работа идет. У нас самые теплые отношения с полпредом СКФО Александром Геннадьевичем Хлопониным. По многим вопросам с ним советуемся.

Но я подчеркиваю, что отношения отношениями, но уровень интеграции между разными субъектами и на Северном Кавказе, и в масштабах всей России, к сожалению, не слишком высокий. А ведь это одно из условий единства и сохранения государства, и успешного решения многих вопросов.

Уровень укрепления единого культурного пространства также недостаточно высокий.

Поэтому существует целый ряд вопросов, который необходимо решать и на региональном и на общегосударственном уровне.

- Рамазан Гаджимурадович, хотелось бы затронуть тему предстоящих выборов в Дагестане… Что бы Вы могли сказать о своих конкурентах? В чем заключается Ваша предвыборная программа?

- Стратегия и программа определены. Они приняты совсем недавно. Это десять приоритетных проектов президента. Там все расписано буквально по месяцам на ближайший год, на три года. Никаких секретов у нас ни от кого нет.

Мы провели около трехсот заседаний разного рода по обсуждению этих проектов на разных уровнях, в том числе и совместно с Народным собранием. Поэтому парламент в целом знает мою программу, с чем я иду. Самое главное, чтобы совместными усилиями эти проекты реализовывались.

Конкуренты разные, но среди них нет ни одного простого. Это люди опытные, люди грамотные. Все они работали на разных уровнях власти. Но, как у нас на Кавказе говорят борцы, ковер покажет.

Хочу еще раз подчеркнуть, что на партии, с которыми проводились консультации, я никакого давления не оказывал. Но все партии, которые есть в Народном Собрании, выдвинули меня как кандидата на пост Главы Республики Дагестан.

- Что Вы имели в виду, когда сказали недавно, что журналистов убивают за то, что они заигрывают с экстремистами? А кто убивает?

- Когда человек, может даже искренне, входит в какую-то среду такого плана, которую можно квалифицировать как экстремистскую, бандитскую или преступную, то он может попасть в слепое подчинение экстремистам.

Я никого не обвиняю, но у меня догадки и наблюдения, что некоторые журналисты, может быть, сочувствуют кому-то в благих интересах, чтобы помочь кому-то вылезти из этой ямы, а потом сами попадают под их влияние.

Журналисты, как правило — это люди грамотные. Они не могут быть фанатиками. Но когда они отходят от позиции журналиста и выполняют какие-то установки извне, вполне возможно, что они попадают не только под влияние, но и подпадают под контроль самых разных, в том числе, экстремистски настроенных людей.

И когда журналист не хочет, чтобы он был под контролем, то он от этой власти старается уйти, пытается сохранить свою самостоятельность и свободу. Но вполне возможно, что они становятся жертвами мести преступных элементов.

Я эти догадки высказываю, в том числе, зная ситуацию в журналистской среде. Потому что у меня с журналистами всегда были самые добрые отношения, и кто бы, и что бы сейчас ни писал — Абдулатипова никто не может обвинить в антижурналистской позиции. Наоборот, я всегда за сотрудничество с прессой. Я два раза получал от Союза журналистов грамоты «за открытость к прессе».

И вместе с тем, есть целый ряд журналистов, которые зарабатывают на профессии не с точки зрения использования своего таланта, а с точки зрения продажи своего таланта. Я дагестанским журналистам говорю: «Критикуйте, вопросов нет, анализируйте мою деятельность. Но когда вы пишите предвзятые вещи, я вижу за вашим лицом — морду заказчика, бандита, проходимца, крохобора». Это надо свести к минимуму.

Я сказал дагестанским журналистам: «Если у вас трудности с печатью, давайте совместными усилиями это решим. Я это предлагаю не для того, чтобы заигрывать с вами, а для того, чтобы вы не попадали под влияние различных сил».

К сожалению, журналистская среда — это люди, которые не всегда имеют нормальную заработную плату, люди, которые не всегда имеют нормальные условия. Каждый хочет заработать, и порой даже благие намерения приводят к тому, что он попадает в подобные «капканы».

- Хотелось бы увидеть конкретную работу в раскрытии убийств журналистов в Дагестане…

- Я специально приглашал все правоохранительные органы и сказал им: «Вы не раскрываете вовремя преступления, не упреждаете их, тщательно не делаете свою работу, поэтому многие люди погибают». Теперь такая работа налаживается, в том числе и с самими журналистами, и с правоохранительными органами. Эту работу мы, безусловно, совместными усилиями, будем продолжать и доведем до конца.

Беседовал Беслан Успанов

Смена правительства, кадровый голод и борьба с терроризмом