Страшно болела голова. Во рту было так пакостно, что невольно пришло сравнение – «как мыши во рту ночевали». Или, кажется, кошки… Не хотелось даже напрягаться по пустяку. «Кошки-то во рту ночевали, а я-то сам – в машине», - догадался Варвей Анатольевич, разглядывая обшарпанный салон «Москвича».

Неловко ступая затекшими ногами, обошел машину. Переднее правое колесо, не попав на мостик через узкую канаву с грязной водой, не давало «Москвичу» тронуться с места.

Варвей вспомнил, как вчера, приехав в Барнаул, навестил своего товарища, с которым вместе учились на юрфаке. Горячо обнялись, мигом сообразили на стол. Друг уже три года как жил один: жена с дочкой ушла к родителям, старой закалки учителям, не переносившим вечные пьянки зятя Леонтия.
Варвей тактично не стал расспрашивать Лентия, так прозвали сокурсники Леонтия, подчеркивая его виртуозное умение тягомотить бесконечно самое простое дело, о семье, подспудно ощущая себя счастливым в этом вопросе – жена Галина предупреждала все его желания. Правда, вздохнул Варвей, в последнее время в семье не хватало денег: старшая оканчивала школу, а сын Терешка, как звал внука отец Гали, пошел в третий класс.

Деньги утекали, как вода. Не вода, а водка, - не к месту напомнила о себе логика. Помнится, Варвей несколько раз ходил сдавать этот предмет старику -преподавателю, древнему, как сама наука. Удивительно синие глаза «Логоса» предупреждали любую попытку воспользоваться «шпорами», а его знание учебников было таким, что он мог, издеваясь, сказать: «Вы, уважаемый, не посмотрели как следует страницу 211, абзац второй, где изложен достаточно доступно этот вопрос».
Варвею не хотелось даже Лентию говорить о смутном предчувствии наступающей беды. Это связано было с бурными волнами развала привычных устоев жизни. Перестройка в стране принесла новое понимание фундаментальных и вечных понятий «добро» и «зло» и они, работники права, на себе в первую очередь испытывали, как деньги помогали злу одолеть правду и добро.

Варвей уклончиво сказал, что устал. Да еще такую дорогу одолел, колесо два раза клеил. Друг спросил про Галину. Варвей с облегчением стал рассказывать о семье, вспомнил о теще, сказал, что прямо-таки сейчас к ней и поедет. Лентий засмеялся: как ты поедешь, если на ногах не стоишь? Варвей допил стакан «Лимонной» и, не закусывая, борясь с удерживающим его Лентием, пошел из квартиры. Спускаясь со второго этажа, едва не скатился с лестницы, держась за перила. Повернувшись боком, спустился и доплелся до машины.

Пожилой «Москвич» встретил хозяина продавленным сиденьем и прокуренным запахом салона. Варвей Анатольевич блаженно закрыл глаза. Руки автоматически повернули ключ зажигания, мотор, над которым перед отъездом поколдовал обязанный ему знакомый механик Леха-Блин, завелся с полтолчка и работал чуть слышно, подмывая Варвея взять и поехать сейчас же к теще, которая всегда была рада встретить и угостить «зятюшку-прокурора». Она всегда дотошно расспрашивала его о любимой внучке Кристинке.
Варвей вновь вышел из машины, от ночной прохлады в голове прояснилось. Хорошо бы вернуться к Лентию… Но дорога к теще была знакома до последнего камушка. С трудом развернувшись в узком дворе, Варвей дворами же стал пробираться к дому, где его всегда ждали родственники жены.

Показался мостик, после него оставалось каких-то сто пятьдесят метров. Он уже въезжал на мостик… Но его развозило все больше и больше. Почувствовав, как колесо сорвалось с мостика, Варвей спокойно, будто во сне, как рекомендуется в аварийных ситуациях выключил зажигание и провалился в бессознательное состояние.
Теперь, закурив сигарету, он ждал случайных прохожих, чтобы вызволить «Москвич». Он закрыл глаза, а двигатель, согреваясь сам и согревая Варвея, стал работать чуть слышно, иногда чуть заметно чихая.

- Как же тебя, Варвеюшка, мимо мостика затащило? – послышалось вдруг вновь задремавшему прокурору.

Варвеюшкой его звала только теща. И он не ошибся: у машины стояла с сумкой в руке Сафроновна. Она, скорее всего, направлялась в магазин. Варвей стал неловко оправдываться: ночью съехал нечаянно с мостика, не хотел беспокоить, подождал до утра…
Сафроновна, в свои шестьдесят с лишком моложавая и подвижная, с готовностью приняла объяснения зятюшки-прокурора. Она постучала в ворота соседнего дома, где жил дальний родственник дядька Евсей. Тот, оценив обстановку, позвал сына. Сафроновна села за руль, мужики приподняли правую сторону неосторожного «Москвича», тот, чуя провинность, встал на верную дорогу. Через несколько минут машина стояла в хорошо знакомом гараже – тесть уехал с друзьями «брать рыбу» на несколько дней.

Варвей поглядел на себя в наружное зеркало, и оно сказало ему всю правду: опухшее одутловатое лицо, с красными жилками белки глаз, губы подернуты белым налетом. Он подошел к времянке летнего водопровода, открыл кран и, набрав в ладони еще не согревшейся в трубе воды, плеснул себе в лицо. Теща очень кстати оказалась рядом с чистым полотенцем. С обожанием и, как показалось, с едва заметным осуждением быстро взглянув на зятя, Сафроновна пригласила его в дом.

Плетясь за ней, Варвей почему-то вдруг вспомнил, как познакомился с Галей, когда оканчивал институт, как счастливо они жили, поехав по распределению в глухомань. Через несколько лет Варвея назначили, не имея выбора, прокурором района. Прокурор области, пожимая руку назначенца, легонько вздохнул: «Красота ведь там первозданная, народ хороший, чистый помыслами, да и население-то всего семь тысяч. Сам с такого начинал – полрайона знал…».

Однако тихая и размеренная жизнь быстро приохотила районного прокурора к выпивке. Вначале – по праздникам, хорошее вино с приличными людьми. Часто в семейном кругу, благо жена умела хорошо приготовить и угостить… Незаметно пролетело несколько лет. Варвей не мог даже сказать, когда он сам обнаружил, что стало трудно удерживаться от неистребимого желания выпить, выпить, выпить – хоть что.
С каждым разом все труднее было являться на работу после вечерних возлияний, особенно после выходных. Похмелье выбивало из рабочего состояния и приходилось прибегать к домашним средствам, но и они вскоре перестали помогать. Патентованное средства «Антиполицай», которое добывал ему начальник ГАИ, неплохо помогало, но лучше всего похмелье было смыть. Еще вначале помогало пиво. Но потом только она – сорокоградусная, спасительница. Но чем дальше, тем труднее было вовремя остановиться и удержаться от желания напиться снова, да и от запаха избавиться…

Сидя за столом и дожидаясь «горяченьких пельмешков», Варвей вздрогнул от слов тихо подошедшей Сафроновны:

- Варвеюшка, к тебе пришли.

Она говорила тихо и как-то виновато. Из-за тещи вышел небольшой мужичонка с беспокойными глазами, в руках он держал квадратную бутылку чистейшей водки с яркой импортной этикеткой. «Не меньше литра», - определил сгорающий от жажды Варвей Анатольевич. Привыкший к поллитровкам прокурор прикинул, что дело, скорее всего, непростое.
В нескольких словах юркий мужичок изложил просьбу: шофер КАМАЗа (который прокурору всегда привозит пиломатериал), день назад сбил в дорожно-транспортном происшествии девочку около шести лет, девочка умерла. Виновный не поскупится. Он уже сидел за изнасилование и убийство. Он даст очень неплохие деньги. У КАМАЗа не было тормозов. Девочка маленькая.
Просителя зовут Аслик. Он друг водителя. Нужно выручать, шофер уже отсидел восемь лет. За убийство малолетки ему зэки не дадут досидеть срок…
Варвей слушал, а руки сами открутили винтовую пробку бутылки. Он на две трети налил стаканы. Аслик понял, что Варвей Анатольевич принял решение. Зная уровень следователей в своем районе и свое влияние на них, он был уверен, что поможет.

Выпив, прокурор пришел в себя и успокоился. Дорожно-транспортные происшествия можно толковать, как угодно, и никто не узнает, как все было на самом деле…
Маленькая девочка… маленькая девочка… Что-то еще не очень ясное, но обнадеживающее, угнездилось в голове.
Варвей еще не очень осознанно, скорее машинально кивнул головой. Приняв кивок за согласие, мужичонка, не таясь, вынул увесистый сверток и шепнул чуть слышно: «Здесь пятьдесят штук, начальник». Варвей не успел принять и спрятать деньги, как выходивший из комнаты мужик столкнулся с входящей тещей.
Варвея опалило жаром. Ему впервые так бескомпромиссно и ясно давали деньги за ясно обозначаемую услугу. До этого он почти не брал деньгами, люди платили услугами и подарками. Он все-таки был ошарашен: речь идет о бывшем уголовнике… У него появилось желание догнать Аслика и вернуть деньги, но сверток так увесисто лежал под рубахой. И потом, пришло ему в голову, девочка-то скончалась на месте… ее никто не вернет…

Судимы будете... Альконш Шуваев. Гл.1