Уже в следующем году управление российскими активами через низконалоговую юрисдикцию может стать дороже

На недавних парламентских слушаниях в Совете Федерации замминистра финансов Сергей Шаталов объявил, что в первой половине 2014 года его ведомство представит законопроект о налоговом резидентстве организаций. Такая инициатива полностью вписывается в план по противодействию международным налоговым уклонениям с использованием низконалоговых, высоко-льготных и офшорных юрисдикций, о которых ранее рассказал директор департамента налоговой и таможенной политике Минфина Илья Трунин.

Предложение, о котором ведутся активные дискуссии аж с 2007 года, можно назвать революционным. Дело в том, что понятие налогового резидента является крайне важным для того, чтобы определить какая из организаций обязана платить или не платить налоги в России. С налоговым резидентством физических лиц в российском законе более или менее все понятно, оно связывается с фактическим временем нахождения физического лица на территории страны согласно отметкам пограничного органа в паспорте. А вот в отношении организаций никаких правил не установлено.

Налоговый кодекс лишь говорит в статье 246, что плательщиками налога на прибыль организаций признаются российские организации и «иностранные организации, осуществляющие свою деятельность в Российской Федерации через постоянные представительства и (или) получающие доходы от источников в Российской Федерации». Таким образом, корпоративным налоговым резидентом сейчас признается организация, учрежденная и зарегистрированная в России.

Очевидно, что государство в состоянии проконтролировать уплату налога на прибыль на доходы извлекаемые через постоянные представительства иностранных организаций, а также от источников в России, а вот проконтролировать использование иностранных компаний управляемых из России возможности не было.

Поэтому так и распространена практика приобретения и использования сравнительно недорогих офшорных компаний для вывода налогооблагаемой базы из-под российской юрисдикции.

Все дело в том, что в последние 20 лет Россия не могла получать от многих удобных для бизнеса юрисдикций информацию о том, кто на самом деле контролирует конкретное юридическое лицо. Но ситуация кардинально меняется во всем мире.

Однако критерии для налогового резидентства юридических лиц могут быть очень разными. Самыми распространенными в мире являются критерий инкорпорации (учреждения/регистрации) юридического лица и критерий управления и контроля. Ряд государств используется сразу оба критерия. Это может создавать проблему двойного резидентства. Для ее разрешения ОЭСР разработала специальную Модельную конвенцию. Однако на все вопросы она не отвечает. Установить место фактического управления компанией порой очень сложно.

В настоящее время в судебной практике Великобритании, на которую ориентируются многие страны, сформировались две позиции: 1) место центрального управления и контроля и место фактического управления по существу не отличаются друг от друга (дело Wood v. Holden); 2) национальный и коллизионный критерии принципиально отличаются друг от друга, поскольку служат совершенно разным целям (дело Smallwood v. Revenue and Customs Commissioners).

Первоначальная официальная позиция Великобритании о том, что место центрального управления и контроля означает то же самое, что и место фактического управления (доклад Налогового комитета Организации Европейского Экономического Сотрудничества 1958 года и Комментарии к Модельной конвенции ОЭСР по налогам на доходы и капитал 1977 года), изменилась в Обобщении практики 6/83 «Резидентство компании» 1983 года, которое предусматривало, что фактическое управление в некоторых случаях может находиться в ином месте, чем место центрального управления и контроля.

Еще в 2007 году российское правительство одобрило «Основные направления налоговой политики в Российской Федерации на 2008-2010 гг.», в которых ставилась задача в среднесрочной перспективе внести в налоговое законодательство понятие «резидентство юридических лиц». Используемое в Налоговом кодексе понятие «российские организации» является очень узким, а главный недостаток в том, что оно не учитывает экономическую связь как между организацией и ее учредителями, так и между организацией и ее дочерними компаниями.

Теперь, по аналогии с рекомендациями ОЭСР, критерий инкорпорации («российские организации» в терминологии Налогового кодекса) предлагается дополнить критерием места управления и критерием резидентства владельцев контрольного пакета (критерий контроля), что позволит не допустить использование одного из следующих способов налогового планирования:

Первый. Учрежденное в иностранном государстве юридическое лицо не осуществляет реальную хозяйственную деятельность в государстве инкорпорации, но фактически управляется с российской территории, например, в России принимаются решения единоличного органа управления, проводятся заседания правления или совета директоров указанного юридического лица.

Второй. Иностранное юридическое лицо учреждается физическими лицами – налоговыми резидентами России или российскими организациями в стране с более низкими по сравнению с российскими ставками налогообложения прибыли. При этом доля российских участников иностранного юридического лица позволяет им контролировать данную организацию.

Оба вышеуказанных способа совместно, и каждый в отдельности, позволяют заинтересованным лицам существенно уменьшить российскую налоговую базу по налогу на прибыль, структурируя свою хозяйственную деятельность через иностранные налоговые юрисдикции.

Предлагаемое расширение содержания определения юридического лица как налогового резидента положит конец такому способу уклонения от налогов.

Последствия признания иностранного юридического лица российским налоговым резидентом понятны. У организации возникнет обязательство доплатить в российский бюджет разницу между низким налогом на прибыль в государстве регистрации, и российской ставкой (до 20%).

Чем грозит компании статус налогового резидента