Тюремное начальство оказалось неэффективным управленцем бизнеса в колониях. Поможет ли передача всей коммерции в руки гражданских менеджеров? Расследование Forbes

Сергей Преженников, и. о. начальника ФГУП «Нива», стоит склонившись над обшарпанным письменным столом и исподлобья смотрит на гостей из Forbes. «У меня безвыходная ситуация. Надо заплатить миллион за электроэнергию, я не плачу. Три миллиона надо за кредит. И зарплаты — порядка четырех миллионов. Где денег на это брать, непонятно».

Читайте также: «Как делать бизнес в тюрьмах: истории успеха».

Образцово-показательный, принадлежащий Федеральной системе исполнения наказаний ФГУП в Кировской области, где разводят скот («Мраморных пород!» — уточняет Преженников), переживает упадок. Предприятие, призванное снабжать продовольствием колонии Кировской области, погрязло в долгах. По словам Преженникова, из-за засухи «не смогли выкопать» свеклу и картофель. А тут еще местные журналисты пишут, что ФГУП, вместо того чтобы заниматься сельским хозяйством, пользуется монопольным правом продажи продовольствия колониям. Даже скотоводческая ферма — главная гордость — не дает эффекта. Рестораторы «мраморную» говядину не берут, у них вызывает вопросы родословная бычков, а мясокомбинаты принимают мясо ниже себестоимости.

Дешевая рабочая сила — труд заключенных — не спасает.

Как утверждает начальник отдела по выращиванию мясного скота Дарья Карпикова, на зарплаты заключенным местной колонии-поселения отчисляют столько же, сколько жителям деревни, к тому же осужденные дисциплинированнее и не пьют. Но на результатах работы госпредприятия это не отражается.

Никто не покупает у «Нивы» говядину? Да там, как и в остальных «тюремных» ФГУПах, просто никто не умеет продавать, считает Олег Коршунов, назначенный год назад начальником финансово-экономического управления ФСИН. Однокурсник министра финансов России Антона Силуанова, бывший зампред правления банка МБРР, в тюремное ведомство он пришел из финансового бизнеса. Коршунов видит в системе золотую жилу, если, конечно, наладить современные коммерческие процессы: «Тут бессистемные заказы, бессистемные продажи. Каждый сам по себе!»

Заключенная участница панк-группы Pussy Riot Надежда Толоконникова в письме из колонии рассказывала о чудовищных условиях работы на устаревшем оборудовании. Во ФСИН обвинения Толоконниковой отрицают, но проблему устаревшего оборудования и неэффективного менеджмента во всей системе исполнения наказаний признают. Решить эту проблему, забрав у колоний всю коммерцию, по замыслу Коршунова, должен создаваемый сейчас при ФСИН Торговый дом (ТД). Именно он возьмет на себя контакты с коммерсантами-смежниками, развитие производства, сбыт, продвижение товара на рынке. Речь идет о десятках миллиардов рублей. Выручка ФСИН в 2012 году составила 30,7 млрд рублей, что больше выручки «Яндекса» (28,8 млрд рублей, 168-е место в рейтинге частных компаний Forbes) и немногим меньше выручки «Куйбышевазота» (31,3 млрд рублей, 161-е место). Благодаря Торговому дому, рассчитывает Коршунов, ФСИН поднимет выручку вдвое, а также в корне изменит отношение бизнеса к зоне. Что для этого нужно сделать?

Корпорация «Зона»

Сегодня ФСИН — это огромная «госкорпорация» с чистой прибылью свыше 1 млрд рублей в год. Ведомство контролирует 35 ФГУПов, которые выпускают более 100 000 наименований продукции: одежду и обувь, мебель, спецавтотранспорт, прицепы, стройматериалы, трубы, арматуру, продукты.

У каждого ФГУПа свой профиль. Если в Красноярском крае местный ФГУП валит и продает лес, то в Санкт-Петербурге выпускает рыбные консервы. Все руками осужденных. В российских колониях, тюрьмах и изоляторах сидят 680 000 человек. Из них могут работать 450 000 человек, но лишь 35% заключенных — 158 000 человек — заняты на оплачиваемых работах.

«Никогда, даже в период максимального развития производства, мы самостоятельно новые виды производства не создавали», — распекал подчиненных в этом году на рабочем совещании в Челябинске начальник управления трудовой адаптации осужденных ФСИН Александр Сорокин. В 2012 году учреждения ФСИН получили 65 млн рублей поддержки от региональных властей, но это не повлияло ни на объемы производства, ни на занятость зэков. «Если это не швейное производство, все лежит мертвым грузом из-за отсутствия заказов», — говорил на том же совещании Сорокин. Одежда и обувь в структуре производства занимает почти четверть, что приносит ФСИН 6–8 млрд рублей выручки в год.

Основной заказчик одежды и обуви — сама ФСИН, МВД и Минобороны.

Ежегодно Минобороны размещает заказы на вещевое имущество примерно на 12 млрд рублей. «Заказы эти достаются посредникам — частным предпринимателям, которые 30% из них размещают у нас [на зонах], — отмечает Сорокин. — Если бы мы контактировали с Минобороны напрямую, дешевле было бы и военным». Налаживанием прямых контактов и будет заниматься Торговый дом.

Зэки на продажу

ТД ФСИН по планам руководства ведомства должен начать работу в январе 2014-го. Новая организация объединит все существующие тюремные ФГУПы и будет располагать филиалами во всех регионах. Торговый дом создается на паритетных началах с крупным российским госбанком, который будет обслуживать счета новой организации и кредитовать производство, говорит на условиях анонимности сотрудник центрального аппарата ФСИН. По данным другого источника Forbes, партнером будет Сбербанк, в пресс-службе банка Forbes заявили, что не располагают информацией по этому вопросу.

«Теперь заказчик пойдет не к начальнику колонии, а в Торговый дом. ТД размещает заказ в колонии. Если необходимо, закупает новое оборудование за счет кредитов, которые дает банк-партнер. И наконец, ТД будет заниматься сбытом и маркетингом», — объясняет Коршунов. По его словам, в новой структуре не будет ни одного сотрудника в погонах — только гражданские.

Уже сейчас Коршунов зовет инвесторов, рекламируя территорию зоны, как опытный губернатор — свою область: «Это же реально выгодно. У нас есть готовые производственные площади на любой зоне. Под крышей, кирпичные, надежные. В них — подключенные коммуникации. Это же строилось еще в советские времена, и они пустуют».

Крупной рыбы он поймал пока мало. Коршунов рассказывает о первом «стартапе» во Владимире. На территории одной из здешних колоний в ноябре запускает производство местная компания «Континент-Сити»:

около полусотни осужденных будут шить рабочие перчатки.

«Это большой крупный заказ, мы серьезно к нему отнеслись, — рассказывает Коршунов. — Предприниматели уже завезли оборудование и обучают осужденных на нем работать». Директор компании «Континент-Сити» Алексей Корнилов рассказал Forbes, что планирует выпускать 1 млн пар в месяц, а ФСИНу будет платить не за аренду помещений, а за выпущенную продукцию. Правда, финансовые подробности сотрудничества Корнилов раскрыть отказался.

Если же коммерсант сумеет лучше договориться со ФСИН, он может обеспечить себя не только производством, но и сбытом. Тюремное ведомство — один из крупнейших в стране покупателей одежды, продуктов, стройматериалов, так что рынок сбыта обеспечен. В Краснодаре российская компания (ФСИН пока ее не раскрывает) решила на территории зоны построить кирпичный завод мощностью 10 млн кирпичей в год. «Инвестор к нам пришел и может не думать о рынке сбыта — ФСИН ежегодно требуется 30 млн кирпичей», — говорит Коршунов.

Чем ФСИН еще привлекает бизнесменов?

«Себестоимость производства в зоне в два раза ниже себестоимости производства на гражданке», — говорит начальник финансово-экономического управления ФСИН. За счет чего?

Предприниматель Валерий Акимов, владелец производства пластиковых гранул (сырье для изготовления бутылок и других пластмассовых изделий) на территории ИК-11 в Кировской области, рассказывает, что платит колонии 200 000 рублей в месяц. В эту сумму входит пользование помещением, электроэнергия и оплата труда 40 «сотрудников» из числа зэков. Выручка его производства — 600 000 рублей, прибыль — 300 000 рублей в месяц. Те же 200 000 рублей в месяц выплачивает колонии предпринимательница Ольга Глушкова за столярные услуги: 50 заключенных делают по 10 гробов в день. Оборот ее компании в 2012 году — 8 млн рублей.

Во ФСИН утверждают, что заключенные-ударники получают по 25 000 рублей в месяц и выходят с зоны чуть ли не богачами. Но даже если просто разделить 200 000 рублей Глушковой на 50 заключенных, получится по 4000 на человека. Но на самом деле получается еще меньше. Во-первых, в сумму включен счет за свет. Во-вторых — заключенный получает меньше, чем за него платит предприниматель. В среднем, говорят во ФСИН, предприниматели перечисляют за одного рабочего-зэка 13 000 рублей в месяц. Но из этой суммы заключенному на лицевой счет капает лишь 2600 рублей. Почему так мало? По закону, ФСИН и государство могут забирать до 75% заработка зэка — на налоги, гражданские иски, алименты и оплату содержания на зоне.

Но даже такие деньги получают немногие. Зарплаты большинства осужденных привязаны к МРОТ (меньше начислять по закону нельзя) — 5205 рублей. После всех вычетов остается около 1250 рублей в месяц. Но в зонах бывает и другая арифметика. «В Мурманской области мы видели, что осужденный, работающий 40 часов в неделю, в среднем получает на руки около 380 рублей, — вспоминает член президентского Совета по правам человека Андрей Бабушкин, — а в колонии N1 для пожизненно осужденных в поселке Сосновка Республики Мордовия осужденный получает на руки примерно 220 рублей». В себестоимости выпускаемой продукции зарплата осужденных никогда не превышала 10–12%, признался в интервью ведомственному журналу «Преступление и наказание» Александр Сорокин.

В некоторых зонах зарплаты занижены, чтобы себестоимость выпускаемой продукции была ниже, чем у конкурентов.

По словам Бабушкина, уровень оплаты труда заключенных отстает от среднего по стране в 2,5 раза. Александр, один из руководителей крупного оборонного завода в Поволжье, рассказал, что оплетку кабелей делают зэки — работа 30 заключенных ему обходится как труд 5–6 гражданских.

Казалось бы, выгодные условия. Однако, по словам Андрея Бабушкина, лишь 2% процента осужденных работают на заказах у частных предпринимателей, остальные работают на саму ФСИН или на должностях, финансируемых из федерального бюджета. Почему же предприниматели не идут на такую, казалось бы, золотоносную территорию?

«Либо с нами, либо у нас»

В беседе с корреспондентом Forbes Коршунов демонстрирует решимость защитить любого инвестора. «У нас директор — жесткий в этом плане человек. Если он узнает, что пришел инвестор, а ему выкатили такие условия, что он ушел, — увольняют начальника колонии и его зама. Вплоть до увольнения начальника УФСИН по области!» — грозит Коршунов.

Когда корреспондент Forbes передает слова Коршунова президенту РБК-ТВ тележурналисту Александру Любимову, тот лишь тяжело вздыхает. Когда-то у Любимова был бизнес-проект в тюрьме (о нем Forbes подробно рассказывал в статье «Киберзона», №10 за 2011 год).

quote_block node/74557Телеведущий решил обучить заключенных одной из женских колоний в Пермском крае 3D-анимации, чтобы они потом рисовали декорации для мультфильмов. Компания, в которой Любимову принадлежит блокирующая доля, вложила в проект $400 000 — они пошли на ремонт помещения, закупку дорогих компьютеров и зарплату специально выписанных из Москвы преподавателей сложной анимационной программы Maya. Идею поддерживал тогдашний глава ФСИН Александр Реймер. Однако отбить инвестиции Любимов не успел. Девушки прошли обучение, но тут сменился губернатор края Олег Чиркунов. После этого Любимов получил от начальника колонии Сергея Терещенко уведомление о досрочном расторжении договора. На этом все и закончилось. На прием к начальнику колонии Любимова не пускали, а новый директор ФСИН Геннадий Корниенко просто переадресовал его к помощнице.

«Имущество, компьютеры стоимостью больше $1 млн, все там и осталось», — говорит Любимов.

В официальном письменном ответе на запрос Forbes областной ГУФСИН по Пермскому краю сообщается: «Договор расторгнут из-за недопонимания по оплате зарплаты заключенным, проходящим обучение в школе (во время обучения им не платили зарплату. — Forbes) и недооплаченных ремонтных работ на территории колонии». Коршунов этот эпизод комментировать для Forbes не стал, сославшись на незнание.

«Что-что, а уговаривать они умеют», — говорит про бывших партнеров из ФСИН предприниматель Азат Оганисян. — Но как только вы завезли оборудование, начали работу, сразу становитесь в зависимость. Если не платишь, спокойно работать не дадут». Оганисян работает с ФСИН с 1995 года и правила знает. В нескольких колониях в Самарской области, Татарстане, Алтайском крае он наладил производство кондитерских изделий — 60 т в месяц. В одной из самарских колоний Оганисян спокойно работал, пока не сменилось руководство. «Сначала мне предложили оформить наше оборудование как гуманитарную помощь колонии. Потом просто предложили продать бизнес», — вспоминает он. Бизнесмен отказался, и вскоре у него в машине нашли наркотики (уголовное дело, впрочем, не возбудили). Оборудование предприниматель забрать не смог — с тех пор его просто не пускают на зону. «Пропал бизнес, и зэки остались без работы», — говорит Оганисян. Он уверяет, что осужденные очень хотели бы работать, но «нет условий или работают 2–3 человека за один оклад». Бизнесмен считает, что справедливых партнерских отношений быть не может, пока существуют «черные схемы»: по указанию руководства учет ввоза сырья и вывоза готовой продукции не велся, представители администрации открыто предлагали делиться — откатывать 50% от оборота.

Неформальный девиз сотрудников ФСИН: «Кто не с нами, тот у нас».

Для бизнеса эта грань бывает слишком тонкой. Когда московский предприниматель Николай Моторный начал развивать свой интернет-магазин Sizomag — доставку еды обитателям СИЗО и колоний, быстрорастущим бизнесом заинтересовались — сначала бандиты. «Приезжали такие расписные ребята, предъявляли какие-то претензии. Заказ якобы не доставлен — мы разбирались, оказывалось, такого адресата в изоляторе не было. Нас проверяли», — вспоминает Моторный. Потом начались проблемы посерьезнее: 18 марта 2013 года возле «Матросской тишины» расстреляли главного бухгалтера и партнера Моторного — Олега Прокофьева. Он чудом выжил, вскоре сам оказался в изоляторе по обвинению в даче взятки сотруднику изолятора «за беспроблемную работу». Моторный, которому ранее тот же сотрудник СИЗО пытался навязать свои условия сотрудничества, уверен, что дело сфабриковано, чтобы убрать компанию с рынка.

Те, кто уже пришел, с зоны не уходят — рентабельность пока оправдывает риски. По словам владельца литейного цеха в зоне Сергея Жиренко, колонии невыгодно его выгонять — он поставляет ей необходимые рабочие места. Однако чтобы в систему исполнения наказаний пришли новые предприниматели и инвесторы, нужны четко прописанные механизмы сотрудничества. Пока не будет правового регулирования взаимоотношений между системой наказаний и частным бизнесом, никто из крупных предпринимателей зоной не заинтересуется. Другое дело, что ФСИН теперь сам сможет инвестировать и сам производить — и зона станет просто новой госкорпорацией с самой дешевой на рынке рабочей силой.

Может, тогда предприниматели и не понадобятся?

Сейчас большинство контрагентов ФСИН — небольшие региональные предприятия. Крупный бизнес идет на сотрудничество неохотно: слишком непрозрачна система отношений с колониями, не говоря уж о не самом лучшем имидже для компании. А те, кто работает, стараются это не афишировать. «Мы бы не хотели, чтобы наши иностранные акционеры узнали, что мы используем труд осужденных», — признались в «Норильском никеле», по заказу которого осужденные местной зоны ОИК №30 выпускают штанги для крепления горных выработок и другое оборудование. Компания, занимающая 14-е место в рейтинге крупнейших частных компаний Forbes, обеспечивает до 90% заказов норильской колонии, да и вообще многим обязана зоне. Ведь именно зэки из Норильлага в середине 1930-х годов начинали строить в Заполярье горно-металлургический комбинат, который в 1990-е принес состояния Владимиру Потанину и Михаилу Прохорову.

В зоне прибыли: кто и сколько зарабатывает на заключенных