Пресса и эксперты спорят о помиловании Ходорковского: начал ли Путин "работу над ошибками" и признал ли заключенный свою вину

Состоявшаяся накануне девятая "большая" пресс-конференция Владимира Путина не побила рекорд прежних подобных мероприятий ни по продолжительности, ни по числу заданных вопросов, однако оказалась одной из наиболее щедрых на последующие обсуждения. Причина тому - не столько заявления президента в ходе официального общения с представителями СМИ (тут-то как раз, как замечает ряд обозревателей, все было даже несколько скучно, хотя бы по сравнению с предыдущими годами), а объявление о намерении помиловать Михаила Ходорковского, сделанное уже по завершении пресс-конференции. Сведения о поступлении соответствующего прошения от экс-главы ЮКОСа и заверения в готовности его удовлетворить, многие восприняли не иначе как сенсацию. Еще бы, до вчерашнего дня о такой перспективе не говорили в СМИ - напротив, вовсю обсуждали перспективы "третьего дела" ЮКОСа (перспектив, напомним, президент в нем не углядел).

Не исключено, что Путин приступил к "работе над ошибками", пусть и с опозданием на десяток лет и весьма избирательно (если говорить о преследовании политических оппонентов, то тут стоит вспомнить того же Алексея Навального, на чью уголовную ответственность объявленная амнистия не распространится). Обсуждается, впрочем, и противоположная точка зрения.

"Вряд ли вчерашнее заявление Путина было сделано с мыслью о том, чтобы что-то исправить. Выход Ходорковского на свободу - так, как он подан Путиным, - не ослабляет, а усиливает позиции последнего", - пишут "Ведомости" в редакционной статье.

- Ходорковский беседовал со спецслужбами перед обращением к Путину
- Рынок акций РФ подскочил после заявления Путина о помиловании Ходорковского

Что касается метода подачи президентом информации, то он в тот момент выглядел как человек, все неплохо продумавший и взвесивший. "Происшедшее не производило впечатления импровизации. Президент отвечал обстоятельно и уверенно, так, как будто готовился к этому вопросу если и не больше десяти лет, то уж не меньше десяти минут, - пишет обозреватель "Коммерсанта" Андрей Колесников. - Возможно, он не стал сообщать это во время пресс-конференции, чтобы подчеркнуть, что не придает этому событию серьезного внимания". Журналист также высказывает допущение, что решение Путина стало следствием того, что он "простил" своего давнего оппонента.

Заметим, однако, что в данном случае нельзя с уверенностью утверждать, что речь идет о "прощении", тем более обоюдном. О необходимости прощать Ходорковский, правда, говорил не раз, в том числе недавно, приводя в пример Нельсона Манделу. Однако истинные эмоции, испытываемые самым известным российским заключенным по отношению к своим противникам, известны, очевидно, лишь ему одному. Что же касается Путина, то в его случае прощение и вовсе может не быть основным мотивом (как может и вовсе отсутствовать). Довольно многие сходятся во мнении, что Путин - ошибочно или нет - но более не считает Ходорковского опасным для себя.

К примеру, заместитель руководителя фракции "Справедливая Россия" Михаил Емельянов заявил "Национальной службе новостей", что "Ходорковский перестает быть опасным в той степени, в какой он был опасен, скажем, 10 лет назад, когда он был фактически единственным оппонентом Путина. А после событий 2011 года этих оппонентов развелось очень много. Чем более пестрая оппозиция, тем легче власти противостоять ей".

По мнению же президента Центра глобальных интересов Николая Злобина, скорее всего, накопилось слишком много проблем с политзаключенными перед Олимпиадой и "восьмеркой", которая пройдет в следующем году под председательством России, и Путин решил разгрести ситуацию. В интервью "Ведомостям" он также не исключил, что Путин мог счесть Ходорковского более не представляющим опасности. К примеру, по причине заключения неких договоренностей.

"Главная интрига в том, было ли вообще заявление Ходорковского и были ли какие-то договоренности - например, что после освобождения он не участвует в политике. Если это действительно так, то Ходорковский для власти больше не опасен: попросил о снисхождении - значит, признал вину, т. е. он уже не Мандела", - считает эксперт.

"Все равно, что там написано"

Все нюансы подачи Ходорковским прошения о помиловании, очевидно, станут известны уже в ближайшее время, до сих пор его представители почти не дают комментариев на этот счет. Зачастую, как говорят люди "бывалые", начальники колоний заставляют своих подопечных дописать в письме президенту фразу "вину признаю".

Экс-глава юридического департамента ЮКОСа в эфире "Дождя" допустила, что по каким-то причинам Ходорковский мог написать о признании вины. "Абсолютно все равно, что там написано, это бумага, она все стерпит, как у нас говорят. Во-вторых, я не думаю, что там есть прямое признание вины, поскольку даже президент сказал, что прошение мотивировано гуманитарными причинами. Строго говоря, законодательство не требует прямого признания вины, поэтому, возможно, обошлось и без этого. Но я не исключаю, что по каким-то причинам нужно было туда написать в той или иной форме признание вины, но, повторюсь, это абсолютно неважно", - заявила Светлана Бахмина.

Подчеркнем, юридически признания от Ходорковского для подачи прошения не требуется: заключенный в вольной форме пишет заявление на имя президента, подает его в канцелярию колонии, далее обращение рассматривают, собирают необходимые документы и направляют в территориальную комиссию по помилованию. Пункт о признании вины ни на одном этапе роли играть не должен. Потому можно предположить, что в прошении Ходорковского ничего подобного, наверняка, и не было. Как не было, очевидно, и в ответном решении Путина.