Возвращение прав бенефициара гибралтарской GML Ltd, возможно, позволит бывшему хозяину ЮКОСа распоряжаться примерно $100-250 млн. Но эта сумма может вырасти

В последние дни Михаилу Ходорковскому пришлось терпеливо отвечать на множество вопросов, и ответы он давал насколько мог конкретные. Но он не смог сказать ничего определенного о своих нынешних финансовых ресурсах. «Я сейчас своего финансового состояния полностью еще не представляю», — сказал он и оптимистично добавил: «Я думаю, что я, конечно, разберусь с этой ситуацией».

А ведь чуть больше 10 лет назад Ходорковский был единственным российским олигархом, чье состояние можно было высчитать с той же точностью, с какой Forbes считает капиталы американских богачей — владельцев точно известных долей в публично торгуемых компаниях. В 2002 году, через год после того, как Forbes впервые назвал Ходорковского самым богатым россиянином, гибралтарская Group Menatep Ltd, владевшая 61% нефтяной компании ЮКОС, раскрыла своих владельцев. Выяснилось, что у Ходорковского 9,5% акций Group Menatep и он единственный бенефициар схемы, через которую оформлена собственность еще на 50% акций. Схема эта позволяла Ходорковскому в случае форс-мажорной ситуации, — например, заключения в тюрьму, — передать другому акционеру право распоряжаться акциями.

Когда и Ходорковский, и второй человек в Menatep, Платон Лебедев, оказались за решеткой, право это перешло к Леониду Невзлину.

Под его руководством Group Menatep — с тех пор сменившая название на GML, но по-прежнему действующая в Гибралтаре, – и ее дочерние компании активно судились с «Роснефтью», которой достались активы ЮКОСа после его банкротства, и с другими контрагентами раздербаненной нефтяной компании. Невзлину, заочно приговоренному в России к пожизненному заключению и мирно живущему в Израиле, нечего терять и нечего бояться. Суды «дочки» GML и проигрывали, и выигрывали. В октябре этого года, например, американский суд постановил взыскать с входящего в «Роснефть» «Самаранефтегаза» почти $186 млн в пользу люксембургской Yukos Capital, подконтрольной GML. Деньги с «Роснефти» получить пока не удалось — в России решение не признается.

Так или иначе, сколько денег удалось «отбить» GML, сколько она смогла выручить от продажи зарубежных активов, находившихся вне структуры российского ЮКОСа, сколько, наконец, осталось в ней ЮКОСовских дивидендов, не «вынутых» бенефициарами — и где теперь все эти деньги, — всего этого Ходорковский вполне может не знать. Неполное представление об активах акционеров GML — бывших топ-менеджеров ЮКОСа и родственных ему компаний — можно было бы получить через гибралтарский реестр компаний, но там не предусмотрена онлайн-регистрация пользователей, и к моменту сдачи этой колонки я ничего раздобыть из этого хранилища данных — в котором содержится отчетность GML за 2012 год — не сумел. Так что мне пришлось купить отчет о GML у компании Dun & Bradstreet. Там цифры не очень свежие, но из них понятно, что группа, когда-то управлявшая активами в $30 млрд, сильно сжалась. Ее активы на конец 2010 года составляли $292 млн. Поскольку основную часть обязательств компании ($245,6 млн) составляли долги учредителям, можно считать, что капитал Ходорковского и партнеров и был примерно равен стоимости активов. То есть доля Ходорковского, на условиях 2002 года, была чуть больше $170 млн.

Структура его активов наверняка намного сложнее, но вполне безопасно предположить, что Ходорковский сейчас — «простой» мультимиллионер, обладатель состояния между $100 млн и $250 млн.

«Мое финансовое положение не ставит меня перед необходимостью работать ради зарабатывания денег», — сказал Ходорковский на берлинской пресс-конференции. А в разговоре с ограниченным кругом репортеров объяснил, что у него нет ресурсов, чтобы финансировать российскую оппозицию, но «на жизнь мне точно хватит — я, так сказать, футбольные клубы не покупаю».

Ходорковский — богатый человек, но не безудержный спонсор вроде Бориса Березовского, которого к концу жизни постиг финансовый крах. Если он и будет финансировать какие-то проекты в России, они вряд ли будут большими и точно не будут политическими: Ходорковский отлично осознает опасность для тех, кому он мог бы подкинуть денег «на борьбу с режимом».

Кроме того, Ходорковский обещал Владимиру Путину — так, по крайней мере, он сам говорит — не бороться за утраченные активы ЮКОСа. Правда, от имени Невзлина и прочих партнеров он такого обещания не давал, — но им и путинское помилование не понадобилось: они вовремя покинули Россию.

Ходорковский не представляет угрозы для Путина в первую очередь с финансовой точки зрения. Он недостаточно богат и слишком опасается навредить людям, чтобы подрывать режим методами, которых Путин так опасался в 2003-м.

Умный, состоятельный, не сломленный морально и физически 50-летний гражданин Ходорковский впечатляюще выглядит, хорошо говорит и многое знает. Но нужен ли он кому-либо в России? Не денежный мешок, не политик, не писатель или философ – просто человек, сознательно отказывающийся от борьбы за власть и больше всего боящийся повредить друзьям и коллегам, все еще сидящим в тюрьме?

Этим друзьям и коллегам — безусловно, нужен. Не факт, что он сумеет им помочь, но, по крайней мере, будет болеть за них, будет пытаться. А оппозиции, такой, какая у нас сейчас есть, он совершенно бесполезен. Он больше не знамя, потому что его выпустил Путин. И он не спонсор, потому что не может и не хочет им быть.

Медийному цирку вокруг Ходорковского пора сворачиваться. Дальше будет просто жизнь. «Он заслужил покой».

Сколько денег у Ходорковского: попытка оценки