Инстинкт самосохранения у власти сильнее, чем страх перед новым застоем.

Я согласен с решением Минэкономразвития ухудшить прогноз развития экономики до 2030 года. Предполагается, что в ближайшие десятилетия средние темпы роста будут не более 2,5%, а не 4%, как рассчитывали ранее. Мой прогноз даже ниже — 2%. Загвоздка в том, что, на мой взгляд, решить проблему ускорения роста мерами только экономической политики в России нельзя.

В стране сложился особый политический режим и свойственная ему правовая система, предполагающая обычный для России произвол властей. Да и граждане не очень склонны соблюдать законы. Вслед за политологами такой режим можно назвать «дефектной демократией». Это означает, что при выборе между сохранением политической стабильности и созданием условий для высоких темпов роста власть всегда будет выбирать выгодную для себя стабильность. Между тем резервы для ускорения есть. Конечно, цены на нефть уже не растут каждый год, а трудоспособное население будет сокращаться. Но довести рост до 3,5% ВВП и получить 7–10 лет такого ускоренного развития реально.

Никакие инвестиционные мегапроекты не помогут. Левой популистской политики хватит максимум на год, пока рост инфляции не покажет всем, что это тупик. Только развитие рынка поможет использовать резервы для роста. Нужно убрать барьеры, которые мешают движению вперед. Прежде всего это низкий уровень доверия, характерный для общества в целом. Социологические опросы показывают, что доверие «по горизонтали» — между гражданами, намного выше, чем «по вертикали», — к таким институтам, как парламент, полиция, церковь. Для экономики это плохо. Мы видим снижение деловой активности из-за того, что бизнес боится вкладывать крупные деньги. В деловом сообществе сложилось мнение, что с властью можно говорить о конкретных налоговых льготах, процедурах. Этот язык чиновники понимают, а вот на более общие темы, например о давлении силовых структур, диалога не получается.

Понятно, как мы к этому пришли. Еще в 1990-е годы можно было видеть конфликт между молодым и порой наглым российским бизнесом и бюрократией, которая всегда правила в России и хотела сохранить свою роль. Пока бюрократию представляли младореформаторы, она выглядела не слишком убедительно, но при президенте Путине ситуация круто изменилась. Бюрократия победила, бизнес утратил доверие и теперь понимает, что к нему всегда можно применить силовые приемы. Ситуация усугубляется, мы это видим по попыткам навести порядок в налоговой сфере с помощью Следственного комитета. Экономическую активность таким путем не пробудить.

Похожая ситуация была и в других странах, например в Бразилии. В 1970–1980 годах там одна за другой приходили к власти военные хунты, и каждый раз с ними была связана какая-то группировка в бизнесе. Видя это, другие игроки не очень-то хотели вкладывать деньги в бразильскую экономику. Они соглашались с высокой инфляцией и предпочитали инвестировать на короткие сроки. Покончить с этой системой позволил только возврат к сменяемости власти путем выборов.

Проблема в том, что чем дальше, тем сложнее вернуться к политике реформ. Сейчас не 2001 год, когда был гораздо более высокий уровень доверия общества, уверенность, что «эти ребята» доведут начатые реформы до конца. Сейчас, если вы начнете менять политический и правовой режим, вы получите снижение управляемости. Такая перестройка будет довольно рискованной операцией, которая может привести к еще большему замедлению роста и даже к экономическому спаду. Поэтому я против резких движений,

за постепенное изменение ситуации. Поможет лишь давление на власть со стороны общества и бизнеса. И это должны быть не только попытки принуждения к переменам, но и демонстрация возможности сотрудничать исходя не из своих симпатий, а из реальной оценки ситуации. Конструктивный ответ власти на такое давление был бы лучшим сценарием, но я совсем не уверен в его реальности.

При этом сильных внешних стимулов к переменам у власти нет. Даже ухудшение конъюнктуры и экономический спад не заставят людей выйти на улицы. Они ведь не вышли массово в 1990-е, когда социальные потрясения были действительно масштабными. Так что нас, возможно, ожидают годы стабильности, но стабильности плохой, закрепляющей отставание от развитых экономик.

Плохая стабильность