Режиссер Ребекка Злотовски о привлекательности мирного атома и женщинах французского кино

Интервью / Кино

Завтра в Киеве открываются традиционные "Вечера французского кино". В программу фестиваля включена и лента "Гранд Централ. Атомная любовь", герой которой, получив работу на атомной станции, находит здесь все, что искал: деньги, товарищей, горячий секс и запретную любовь. А также риск радиоактивного облучения, грозящего не только горячему сексу, но и самой жизни. С режиссером фильма РЕБЕККОЙ ЗЛОТОВСКИ побеседовал АНДРЕЙ ПЛАХОВ.

— Я видел русские, японские, американские фильмы, связанные с атомной энергетикой, но ни разу — французские. Что привлекло вас в этом материале? Романтический или экологический аспект?

— Экологический — точно нет. У меня не было никакого политического месседжа. Пожалуй, из тех картин, что я видела, ближе всего к тому, что мне хотелось сделать,— "Силквуд" Майка Николса с Мерил Стрип в главной роли. Мне хотелось сделать барочный фильм в темных тонах триллера, хотя и без стрельбы, любовную историю с саспенсом. В центре картины — архетипический любовный треугольник. Радиация выступает как метафора страсти. Чтобы работать и вообще существовать рядом с реакторами, надо быть очень сильным и смелым. Снимая на настоящих атомных станциях во Франции и в Австрии, я попала в другой мир, о котором даже не догадывалась. Это был потрясающий опыт.

— Вы упомянули об архетипическом треугольнике. Можно сказать и о том, что главный герой в исполнении Тахара Рахима архетипичен для французского кино. Как и его имя — Манда, не совсем прилично звучащее по-русски,— характерно для французской кинотрадиции.

— Так звали героя классического фильма Жака Беккера "Золотая каска" в исполнении Сержа Реджани. То была полная интенсивной страсти гангстерская драма с любовным треугольником. Снимая свой фильм, я думала о той картине еще и потому, что Леа Сейду похожа на игравшую там романтическую проститутку Симону Синьоре.

— Да, разрезом глаз и тяжеловатым взглядом из-под полуопущенных век. Расскажите немного про Леа Сейду. Ведь вы снимали ее и в своей дебютной картине "Прекрасная заноза"?

— Ее открыл режиссер Кристоф Оноре: в его "Прекрасной смоковнице" Леа сыграла первую заметную роль. А потом, на "Прекрасной занозе", мы сблизились, и дружим по сей день. Вместе профессионально росли, получали интенсивный опыт. А недавно Леа снялась в "Жизни Адель" — и стала большой звездой. Это редко случается во Франции: нашим знаменитостям обычно не меньше сорока, а Леа еще нет тридцати. С ее именем связано много ложных слухов и предрассудков, поскольку она происходит из привилегированной династии киномагнатов. Но она — подлинный талант и прекрасный человек, единственная в семье, кто не пользуется семейным капиталом, а зарабатывает деньги своим трудом и профессией.

— После "Жизни Адель" она поссорилась с режиссером Абделатифом Кешишем и не ездит представлять с ним картину, имеющую огромный успех...

— Это бывает в кино: после тяжелого, изнурительного труда, а именно таковы были съемки "Адель", люди хотят отдохнуть друг от друга. Это нормально.

— Расскажите о своей семье и как вы пришли в кино. У вас польская фамилия...

— Да, мой отец — поляк из Гданьска, но я, к сожалению, не говорю по-польски. Семья у меня скромная, и никто меня не благословил бы на свободную профессию, на артистическую карьеру. Я преподавала в школе французский язык. Любила литературу и кино, попробовала писать сценарии, поступила в парижскую киношколу La Femis на сценарное отделение. А потом продюсеры, прочтя мой сценарий, убедили меня взяться за режиссуру. Вот так все и вышло.

— Женщины-режиссеры наводнили французский кинематограф в последние лет 20...

— Раньше режиссура считалась неженской профессией — как и во многих других областях, в этой сфере доминировали мужчины. Теперь нас приветствуют, и если можно говорить о дискриминации, то скорее это относится к мужчинам. Считаю, что феминистское движение добилось больших сдвигов, но сегодня важнее обрести равенство в других сферах — прежде всего в социальной.

— На какие образцы вы ориентировались, начиная свою карьеру? Иными словами, что вы любите и цените в кино?

— Еще в 1980-е годы можно было выбирать для себя образцы. Сегодня их слишком много. Экранная культура предлагает невероятно много новых технологических и стилистических форм. Это и музыкальное видео, и клипы, и документальное кино. Один из моих любимых классических мастеров — Жан Руш. Но выбрать себе одного ментора я просто не в состоянии. Спилберг? Деплешен? Тарантино? Нет, я не могу причислить себя к преданным ученикам. Лучше назовусь искренним синефилом.

Газета "Коммерсантъ Украина" №8 от 22.01.2014, стр. 4

Авторы:

Андрей Плахов

"Радиация — метафора страсти"