Дмитрий Косырев — о политической перезагрузке в Индии

Пока весь мир занят кризисом на Украине, миллиард людей в Индии недоволен властью и хочет перемен

Очередной Ганди, идущий на выборы,— Рахул. На фото он рядом с сестрой Приянкой во время избирательного тура в провинции. Вокруг восторженные сторонники, которые, однако, среди 850 млн индийских избирателей нынче в явном меньшинстве
Фото: Pawan Kumar, Reuters

Дмитрий Косырев

То, что сейчас происходит в Индии,— не просто выборы (растянувшиеся, по традиции, на целый месяц). Это похоже на перезагрузку нации, со сменой политической конструкции. Что напрямую влияет на будущее России в мире. Ведь посмотрите, что происходит буквально со всеми странами, которые Россия считает своими партнерами и единомышленниками,— везде политические землетрясения: Бразилия, Китай, Индия, не говоря о государствах поменьше...

Можно исходить из теории заговора: как только мы с кем-то подружимся, с этим "кем-то" начинают случаться разные события. (Правда, как тогда быть с США, которые тоже переживают невиданные перемены?) А можно избрать противоположный подход — речь идет о странах, которые в последние пару десятилетий стремительно развивались. Из-за этого их общества изменились. И без политических перемен им не обойтись.

— Мы другая Индия, и сами не заметили, как ею стали. Так что ждите множества странностей по итогам выборов,— сказал мне один из многочисленных индийских друзей в Дели.

Странностей не может не быть в стране, где проживает 1,288 млрд человек, где минимум два десятка близких, но непонятных соседям языков, где выборы всегда ведутся около месяца просто из-за размера государства и связанных с этим технических сложностей. Но одна странность уже произошла, если, конечно, можно верить индийским социологам (а верить нельзя: уже не раз ошибались). В стране завершилась эпоха, начавшаяся с момента независимости (1947 год), эпоха, когда главной политической силой были Индийский национальный конгресс (даже если он на время терял власть) и семья, попросту династия — Неру — Ганди.

Кто выиграет выборы, будет ли это одна партия или много, даже слишком много таковых,— неясно. Зато ясно, что Конгресс проиграет. У него на сегодняшний момент в парламенте 206 мест из 552, а после выборов предсказывают от 75 до 120, и то с союзниками по коалиции. А уцелеет ли он вообще после такого поражения?

Что касается династии: премьер-министры независимой Индии, носившие фамилию Ганди, не были родственниками Мохандаса (Махатмы) Ганди. Зато они были потомками отца и сына Неру, которые несколько десятилетий боролись за независимость страны, вместе с Махатмой руководя тем самым Конгрессом. Первым премьером страны стал младший Неру, Джавахарлал, чья дочь Индира вышла замуж за человека по фамилии Ганди, в Индии довольно распространенной. Но все-таки пусть не родственники Махатмы, но соратники... Семья с почти священным статусом. Была.

Сегодня премьер-министр — Манмохан Сингх, из совсем другой семьи, но реальный лидер Конгресса — итальянка Соня Ганди, вдова одного из премьеров страны Раджива Ганди. А новым премьером, если Конгресс победил бы, намечался Рахул Ганди, из четвертого поколения той самой династии. Он слаб, он не лидер? Да как сказать. Отец его, Раджив, тоже считался слабым, но ведь правил же, и магия династического имени играла тут немалую роль.

Одна семья или одна партия... Вообще-то более чем полвека — после Второй мировой — большей частью населения мира правили именно партии-монополисты. Причем все они были (и остаются), независимо от названия, партиями националистическими. Это слово порядком изгадили за последнее время, но изначально оно значило всего лишь политическую силу, чьей главной задачей было создать и экономически развить нацию. Создать — потому что когда в 1940-е, 1950-е и 1960-е собственными флагами и местами в ООН обзаводились все новые независимые государства, сам факт выживания наций (на месте бывших колоний) был под вопросом. В одних границах оказывались люди разных племен, рас и религий. Сингапур или, скажем, Нигерия — это нации? А Индия, от которой откололись мусульманские, но по культуре все равно "индийские" северо-запад и северо-восток (Пакистан и Бангладеш),— нация? Что держит ее вместе?

В каких-то странах, типа Сирии или Индонезии, единственным общенациональным механизмом поначалу оказывалась лишь армия, партия была ее политическим придатком. Индия — более "гражданский" вариант. Здесь был Конгресс, изгнавший англичан и приступивший к созданию по сути новой экономики. И в первые годы, даже десятилетия независимости Конгресс держал власть просто потому, что шел, относительно успешно, к понятным большинству целям. И заодно вбирал в себя самых талантливых людей.

В сегодняшнем мире однопартийных систем стало меньше. Закономерность простая: их подводит собственный успех. Достигается первоначальная задача общенациональной партии, а дальше партия не знает, куда двигаться. Это, собственно, и есть главное обвинение против нынешнего конгрессистского правительства: дрейфует без цели.

Чем недоволен индийский избиратель сегодня... Экономикой, конечно. А именно тем, что она замедлилась, начала падать рупия, усилилась инфляция. И только штат Гуджарат под управлением лидера оппозиции Нарендры Моди (возможный победитель нынешних выборов) рос темпами в 12 процентов год за годом. Еще недовольны насилием над женщинами (как будто раньше его не наблюдалось) и коррупцией.

Последнее — важный симптом. Индия повторила путь нескольких государств, где кризис начинался с общего уныния по поводу того, что "воруют миллиардами", продолжился появлением безумно популярных борцов с коррупцией и кончился тем же, чем везде,— ничем. Герои протестов все равно что забыты. Замечено: если в какой-то стране происходит вот этот антикоррупционный подъем и спад, значит, люди недовольны, но не всегда могут внятно сказать, чем именно.

Точно как в случае с Индией: словами одного из колумнистов делийской газеты "Пионер", "нация, кажется, разделилась на тех, кто не знает, и тех, кому все равно, плюс есть горстка людей, которые то требуют, чтобы их услышали, то надеются, что их молчание будет вознаграждено".

Будет ли Индия и дальше дружественной нам страной? Видимо, да. Будет ли прежней? Нет. И еще: правящие династии (и однопартийные системы) всегда означают, что у нации есть и мечта, и надежда на ее осуществление. А будет ли страна счастлива без того и другого? Кто же это знает...

Прощание с династией