Государство против Игоря Иткина. Свидетель обвинения и защиты

В Кировском суде состоялся самый длинный из свидетельских допросов по делу бывшего генерального директора ТПО «Контур» Игоря Иткина. Показания дал главный инженер предприятия Максим Лоос.

«Хожу в суд, как на работу»

Допрос Максима Лооса растянулся на три заседания и продолжался, в общей сложности, почти восемь часов. Схема стандартная: сперва вопросы задавали государственные обвинители Елена Караваева и Родион Сваровский, затем Игорь Иткин и его адвокаты. Завершал допрос судья.

Своеобразие и ценность показаний Лооса заключалась в том, что он, как бывший главный инженер «Контура» - а значит, коллега и соратник Игоря Иосифовича, мог выступать в двух ипостасях – свидетелем обвинения и свидетелем защиты.Иткин так и сказал: рассказывайте, Максим Александрович, все сейчас - иначе потом еще раз адвокаты вызовут.

…Вопросы обрушились лавиной – казалось, они не кончатся никогда. Основные, уточняющие, повторные, связанные между собой и совершенно неожиданные, простые, ставящие в тупик, наводящие, развернутые, дробные, заданные, но отклоненные председательствующим и т.п. и т.д.

«Я уже в суд как на работу хожу», - заметил перед третьим заседанием Максим Александрович. Оно было самым тяжелым и продолжительным – шло четыре часа. Сначала Лоос стоял за свидетельской кафедрой прямо. Потом крепко за нее держался. Потом облокотился, ссутулился. Но это помогало мало. Устал.

Каждый раз в суде невольно задумываюсь: вот сколько уже было реформ в этой системе, а самого простого не сделали – нельзя «сидеть в присутствии короля» (то бишь отвечать председательствующему сидя). Неужели до истины можно докопаться быстрее, когда свидетель едва ли не падает с ног после четырехчасового допроса? Или это такая разрешенная пытка?..

Две стороны показаний

Елена Караваева и Родион Сваровский пытались вытянуть из главного инженера «Контура» информацию, поддерживающую обвинение. Игорь Иткин… Игорь Иткин хотел от Максима Лооса многого. Хотел, чтобы он в деталях рассказал историю взаимоотношений ТПО «Контур» и фирмы «Стек». Как Игорь Иосифович, приняв завод в качестве управляющего, а потом и директора, выводил его из кризиса. Да, выводил из кризиса, а не приближал к банкротству! И много сил положил на восстановление отношений «Контура» с военными, чтобы получать стабильные заказы. И если уж быть до конца честным, надо еще выяснять и выяснять, кто именно имел отношение к развалу предприятия.

Иткин ждал от бывшего сослуживца объяснения мотивов, комментариев действий, анализа общей обстановки - в общем, всего того, о чем он сам говорить не может. Не имеет права, пока процесс не дошел до стадии «дачи показаний подсудимым» и прений. (Уже не раз и не два судья делал Игорю Иосифовичу замечания за то, что он начинает что-то пояснять помимо прямых вопросов, уходя от эпизодов обвинения. Но свидетеля-то никто прерывать не будет, пока он не скажет все, что считает нужным).

По следам обвинения

Большинство вопросов гособвинителей строилось на этом допросе вокруг нескольких обвинительных утверждений:

Первое. Игорь Иткин, являясь гендиректором ОАО ТПО «Контур» продал фирме «Стек» корпус предприятия №4, необходимый для производства продукции.

Второе. Приобрел у Томского радиотехнического завода здание по Мокрушина,9, в котором «Контур» не нуждался.

Третье. Нецелевым образом истратил деньги, предназначенные для выполнения госконтракта по оборонному заказу.

В совокупности действия генерального директора, по версии обвинения, привели к банкротству и ликвидации «Контура».

Главный финансист

Самый важный итог их допроса заключался в том, что Максим Лоос неоднократно подтвердил: в группе компаний, которая сложилась вокруг «Контура» («Стек», «Стек-Контур», ТРТЗ) все основные экономические решения принимал Иткин. Он же распоряжался денежными потоками. Следовательно, ответственность на нем.

Елена Караваева:

- Максим Александрович, все вопросы, которые связаны с финансовой деятельностью «Контура», кем решались?

- Иткиным решались.

- Единолично?

- В финале – единолично. Условно говоря, мог ли кто-то что-то сделать без его решения? Мог, но в первый и последний раз.

- Аналогичный круг вопросов по «Стеку». Финансирование, приобретение недвижимости, продажа. Тоже только Иткин решал?

- Да.

- Этот же круг вопросов по ТРТЗ.

- Да.

- Аналогичный круг вопросов по «Стек-Контуру».

- Тоже Иткин.

На краю банкротства

Шаг за шагом, по свидетельским показаниям Максима Лооса выстроилось три истории. Судьба ОАО «ТПО«Контур». Судьба фирмы «Стек». Судьба кувейтского контракта. Все они печальны и по-своему поучительны.

Допрашивает Игорь Иткин:

- Максим Александрович, вспомните, пожалуйста, что представлял из себя «Контур» в 1996-м году? Что вы увидели, когда впервые туда пришли?

- Я появился на «Контуре» сперва как советник, помощник управляющего. Кажется, это было в марте 97-го. Предприятие занимало тогда полную свою территорию – от Учебной до Усова, работало примерно 1300 человек. Военного заказа не было. ( «Контур» серьезно дискредитировал себя перед Минобороны – я это знаю точно, потому что у меня и Иткина ушло несколько лет на восстановление подмоченной репутации). Была задолженность по зарплате за несколько месяцев. Первое время своего руководства предприятием Иткин брал деньги в «Стеке» и платил всем вместо заработка фиксированную сумму – чтобы у людей была возможность жить. Долги по энергетике тоже имелись. И почти полностью отсутствовала продукция, предназначенная для сбыта – завод выгребал остатки ширпотреба, возил его по деревням, торгуя, как автолавка, чтобы иметь какую-то денежную подпитку. Управление предприятием к тому моменту развалилось. Все инфраструктуры требовали либо ремонта, либо замены. «Контур» находился в предбанкротном состоянии.

Таким он перешел под руководство Игоря Иосифовича в 96-м.

- Что стало финансовым источником реконструкции? У «Контура» имелись собственные средства на расчетных счетах?

- Нет, первое время это были деньги «Стека».

- Может быть, собственник – «Росимущество» , или другие ведомства вкладывали средства в развитие предприятия?

- Нет, не вкладывали. По крайней мере, мне это не известно.

- Как жило и работало предприятие с 2000 по 2008 год? Какая продукция была разработана, насколько она была конкурентоспособна?

- Первые годы были посвящены выводу предприятия из предбанкротного состояния. Была разработана программа, сокращена производственная площадка. Удалось погасить долги – полностью или частично – я не знаю, но кредиторы отказались от своих требований. В 2000-м году произошло два важных события: мы снова получили военный заказ по линии ракетно-артиллерийского управления. Также появился первый заказ и на гражданскую продукцию. Гражданское направление стало развиваться – и достаточно успешно, показывая ежегодный устойчивый рост – десятки процентов.

- Были ли на «Контуре» планы дальнейшего переоснащения и расширения производства в 2007-2008 годах?

- У «Контура» и радиотехнического завода были совместные планы. Предполагалось вынести «тяжелое» производство (в первую очередь металлообработку) на площадку ТРТЗ, на Мокрушина, 9.

… Оставим на время историю завода на этой оптимистичной ноте. ОАО «ТПО «Контур» выбралось из кризиса. Судя по свидетельским показаниям, в немалой степени этому способствовала фирма «Стек» (созданная Игорем Иткиным, он также являлся одним из ее учредителей).

Ни «Стек» без «Контура», ни «Контур» без «Стека»

- Максим Александрович, - обратился к свидетелю Иткин, - уточните, что из себя представляла компания «Стек» к 1996 году?

- «Стек» того времени – достаточно успешная компания IT-сферы. Системный интегратор, имеющий несколько бизнес-направлений. Оптовая и розничная продажа компьютеров, построение сетей связи, вычислительных сетей, сложных вычислительных комплексов. Разработка программного обеспечения. География деятельности – Томская область, Новосибирск, Алтай, Красноярск, почти весь Кузбасс. Были и зарубежные партнеры. Большая компания. Финансово самодостаточная.

Родион Сваровский:

- Вы неоднократно употребляли наименование «гражданская продукция» - поясните, о чем идет речь?

- Практически все томские заводы создавались в советское время и состояли из двух половинок: одна часть работала на оборонку, другая занималась гражданской продукцией. У «Контура» это были системы управления станками. И в свое время предприятие было одним из мировых лидеров. Но сейчас станкостроение в России отсутствует начисто, а значит и составные части станков никому не нужны.

«Стек» же активно строил компьютерные сети, покупая для этого импортное оборудование. А после того, как фирма ознакомилась с мощностями завода, была реализована следующая программа: «Контур» начал делать коммуникационную механику, а «Стек» ее продавал. Это было первое направление работы.

В 97-м «Стек» делал первые легкие попытки производить что-то свое. Но ситуация изменилась, и фирма пришла со своими идеями в большое государственное предприятие.

Сотрудничество оказалось взаимовыгодным.

- Чьей была гражданская продукция – «Контура» или «Стека»?

- Наверное, это было совместное владение. «Стек» не мог бы сам производить эту продукцию, а «Контур», оставшись без поддержки системного интегратора, потерял бы свое преимущество на рынке за два-три года. Он мог бы, несомненно, производить изделия, разработанные ранее, продавать их. Идти по накатанной колее.

- А «Стек» в принципе мог функционировать независимо от «Контура»?

- Ну, «Стек» - многопрофильная компания, по каким-то направлениям, разумеется, могла бы работать без «Контура». Но если брать производство, то, конечно, нет.

Кувейтский контракт

Отдельный большой блок вопросов – задержка выполнения государственного контракта. С этой неудачи началось второе, уже смертельное падение «Контура». Иткин был уволен с поста гендиректора 1 ноября 2011-го «без объяснения причин». А у следствия, напротив, обнаружились веские причины для уголовного преследования Игоря Иосифовича.

Родион Сваровский:

- Скажите, когда и кем был заключен «кувейтский контракт»?

- Всю историю рассказывать?..

- Да, пожалуйста.

- В 96-м году «Контур» поставил государству Кувейт…

- Давайте без конкретных названий.

- Да это не является закрытой информацией. Ну, хорошо: поставил иностранному заказчику комплексы военного назначения. Заказчика они не устроили – в частности из-за плохой адаптации к климатическим условиям. Практически сразу начались разговоры об их глубокой модернизации. Пик активности пришелся на 2002-й год. Я ездил на переговоры, был изготовлен опытный образец, проведены испытания, комплекс продемонстрировали иностранной стороне… А с 2002 наступила пауза: по соседству с нашим партнером началась война. Общение приняло вялотекущий характер - раз в полгода заказчик звонил с вопросом: «Подтверждаете возможность выпуска? Скорректируйте цену…» В конце концов, мы стали считать этот несостоявшийся контракт исторически пройденным этапом и впустую потраченными деньгами. Но, если не ошибаюсь, в 2009 году Россия и Кувейт подписали соглашение о погашении задолженности РФ. И, соответственно, все замороженные и отложенные контракты были очень резко форсированы.

«Контур» должен был поставить имущество для модернизации машин управления и учебного класса, обеспечить выполнение работ на стороне заказчика. В комплект поставки входило 13 узлов с аппаратурой и программным обеспечением, один комплект для модернизации учебного класса, два комплекта запчастей. Общий срок исполнения контракта – 29 месяцев. «Контур» получил аванс в размере около 600 миллионов рублей. (Общая стоимость работ составляла более 900 миллионов).

Предполагалось, что в производстве будут участвовать все части холдинга – «Стек» отвечал за компьютеры и программное обеспечение; ТРТЗ – за «климатику»; «Контур» - за кабельную часть, изготовление несущих конструкций, сборку и испытание.

- Сколько денег было перечислено на счета ТРТЗ и фирмы «Стек»?

- 101 миллион – на ТРТЗ, 138 – «Стеку».

- В итоге вам известно, куда все деньги были израсходованы?

- Я могу только свое мнение высказать. На погашение банковских кредитов.

- Государственный контракт был выполнен к установленному сроку?

- К установленному сроку – нет. Опоздание составило примерно год.

(Из дальнейших ответов Лооса становилось ясно: главная причина срывов - несвоевременная закупка расходных материалов. Сперва было непонятно, что именно надо покупать, а когда определились, оказалось, что денег уже нет. И куда они ушли, главному инженеру доподлинно неизвестно. Рулил-то финансами Иткин. Из Москвы в пожарном порядке прилетел первый заместитель директора Корпорации радиоэлектронных технологий (КРЭТ) Игорь Насенков. Разбираться, казнить, спасать. КРЭТ – головная организация, фактически, начальник «Контура». И Насенков имел право спрашивать со своего подчиненного).

- И какова же была дальнейшая судьба госконтракта?

- Игорь Иткин был уволен с должности генерального директора 1 ноября 2011 года. Временным директором стал Андрей Бердников, привезенный Насенковым из Москвы.

- В каком процентном соотношении были выполнены работы?

- По оценке «Рособоронэкспорта» - на 10-15%. Средства, на которые мог быть исполнен госконтракт, фактически отсутствовали.

- Но работы все-таки продолжались? Если да, то в какой форме?

- Работы не останавливались. Но на них не хватало средств. Насенковым и Бердниковым предпринимались попытки найти концы, что-то вернуть, обеспечив хоть какое-то финансирование. Обращения к Игорю Иосифовичу результатов не дали. Ни денег, ни материалов не появилось.

- В дальнейшем нашли деньги?

- За несколько месяцев Игорь Насенков и «Рособоронэкспорт» убедились, что деньги вернуть не удастся. На предприятии сложилась предзабастовочная ситуация. Бердников покинул завод не прощаясь. Ушел в 2012-м, не проработав и года. Уехал в Москву перед майскими праздниками, обещал вернуться – и не вернулся. Испугался. Заявление потом прислал по почте.Насенков же предпринял действия, состоящие из двух этапов: сначала несколько предприятий КРЭТа перечислили «Контуру» деньги на заработную плату – 28 миллионов рублей. Затем был составлен реестр исполнения госконтракта – на 154 миллиона. И временное штатное расписание – на 150 человек. Столько требовалось для выполнения работ. Далее концерн брал деньги у «Рособоронэкспорта» и поэтапно оплачивал расходы. Каждую позицию приходилось доказывать. Насенков, наверное, уже боялся доверять деньги всем, включая меня… «Контур» функционировал как учреждение: выставлял платежи, которые необходимо было совершить, а КРЭТ за нас платил. Меня, как главного инженера, это, в принципе, устраивало.

Кому он нужен, этот «Контур»?

И вот – финал. Обязательство по контракту «Контур» с трудом, большими издержками, но выполнил. Однако внятной информации о судьбе аванса как не было, так и нет. Не получила ее, со слов Максима Лооса, и Москва. Что происходит дальше? Корпорации радиоэлектронных технологий «Контур» и компания» становятся не нужны. Официально – потому, что у концерна и завода маловато точек пересечения по выпуску гражданской продукции. А рассуждая неофициально – думаю, гендиректор «Контура» попортил изрядное количество крови первому заму КРЭТа.

В итоге, Иткин уволен и находится под следствием. Бердников бежал в Москву. Спасать предприятие некому, да и … не хочется, наверное? «Контур» банкротится со смешной суммой долга перед энергетиками в 5,7 миллиона рублей.

Сегодня у него остался один производственный корпус. Вот-вот должны начаться торги по продаже имущества. Станочное оборудование «Контура» уже распродано. Персонал минимальный.

«Страшно далеки они от народа…»

…Допрос Максима Лооса закончился в половине седьмого вечера. Замученные участники процесса с облегчением покидали здание Кировского суда. Привычной охраны на выходе почти не осталось. Навстречу вышла какая-то тетка – то ли вахтерша, то ли уборщица, - недовольная тем, что мы «засиделись допоздна»:

- А, Иткина судите? Вора этого? Какой завод разворовал!..

И пошла себе – то ли мыть, то ли запирать.