Паспорта достаточно. Фотосъемка запрещена
Репортаж с российско-украинской границы: в Луганской области работают только КПП, находящиеся под контролем ополченцев.
Репортаж с российско-украинской границы: в Луганской области работают только КПП, находящиеся под контролем ополченцев.
Репортаж с российско-украинской границы: в Луганской области работают только КПП, находящиеся под контролем ополченцев.
5 июня Украина объявила о закрытии восьми КПП. В Луганской области закрылись пункты: «Должанский», «Краснопартизанск», «Красная Могила», «Новоборовцы», «Краснодарский» (пункт пропуска на сопредельной территории — Донецк), «Краснодарский» (пункт пропуска на сопредельной территории — Нижний Швырев), «Северный»; в Донецкой области — «Мариновка.
Правда «Должанский» и «Краснопартизанск» закрыты лишь формально, на бумаге, потому что находятся под контролем луганских ополченцев. А в пятницу, 6 июня, «народные ополченцы» Донецка атаковали «Мариновку» (см. статью Виктории Макаренко).
Таможенный пост «Должанский» («Новошахтинск» с российской стороны) находится на границе Ростовской и Луганской областей. Российская таможня продолжает работу в штатном режиме. На наши вопросы, что происходит на соседнем КПП, таможенники отшучиваются: «Мы там не были, не знаем».
В ста метрах от пропускного пункта — палатки МЧС для беженцев: двухъярусные кровати, запасы питьевой воды, чемоданы, сумки с вещами, продуктами, детские рюкзаки.
— Я из Луганска. В городе очень странная ситуация: в каком-то районе стреляют, идут бои, а в каком-то — спокойно, — говорит Анастасия. Она перешла границу утром 6 июля. В Ростовской области у нее родные, хочет переждать боевые действия у них.
— Мы устали подниматься по сирене, от обстрелов, поэтому и приехали в Россию, — перебивает мужчина средних лет, представившийся Игорем.
В основном все те, кто пересекает границу, приезжают к своим родственникам. Но есть и такие, кому некуда идти, — в этом случае, как нам сказали сотрудники МЧС, людей отвозят автобусами к администрации Красносулинского района, где им могут оказать помощь.
Точное количество беженцев на этом пункте назвать очень сложно: когда мы переходили на украинскую сторону, было 20—30 легковушек, на обратном пути количество машин приблизилось к сотне.
До границы люди добираются разными способами. Мы встретили рейсовый автобус «Луганск—Ростов-на-Дону», который был переполнен. Кто-то едет до «Должанского» на попутках, после чего — пешком на российскую сторону.
…Минут через двадцать нас пропустили в зону таможенного контроля, в очереди стоять не пришлось — людей, которые едут в сторону Украины, очень мало. На КПП «Должанский» все внимание ополченцев направлено в украинскую сторону. Один из них подошел к нам, но отказался назвать свое имя, сказал только, что он из первой свердловской сотни Всевеликого войска донского под руководством атамана Николая Козицына.
Мы уточнили, нужны ли нам еще какие-нибудь документы, чтобы попасть на территорию Украины.
— Луганской народной республики, — поправил нас ополченец, — нет, паспорта достаточно. Фотосъемка здесь запрещена.
В Луганской области мы находились недолго — до ближайшего населенного пункта (город Свердловск) — тридцать пять километров, идти пешком далеко, а машина осталась на российской территории.
Вдоль дороги — опустевшие кафе, около одного стоял мужчина. Оказалось, у него пасека рядом с границей и он ждет друга, чтобы отвезти туда улей. Указал на прицеп:
— Как я это все брошу, да и зачем мне уезжать? Я же пенсионер.
На обратном пути ополченцы вышли навстречу нам и нескольким подъезжавшим машинам:
— Разворачивайтесь обратно или быстро проходите! Сейчас ждем авиаобстрел!
Вместе с нами в Россию пошли двое молодых парней, семья с детьми и мужчина средних лет — он сказал, что его зовут Павел, родственники живут в Москве, и он собирается к ним:
— Что-то недоброе начнется. Я мирный человек, но если это продолжится, то я вернусь и буду воевать.