Как жить, если муж — за Майдан, а жена — против «бандеровцев»? Мнения сторон выслушивала Наталья Радулова

Всегда мы будем братьями. Хотя бы потому, что Украина и Россия переплетены вполне реальными родственными связями. Но как сохранить эти связи сейчас?

И все-таки мы остаемся очень похожими. Акция в Москве в поддержку дружеских отношений Украины с Россией
Фото: Сергей Киселев, Коммерсантъ / купить фото

Наталья Радулова

Что делать, если мама в Москве, теща — во Львове, а племянник — в Славянске? Как быть, если муж — за Порошенко, а жена — против "киевской хунты"? Как найти общий язык с самыми близкими, если только сейчас выяснилось, насколько по-разному мы все относимся к Майдану и его последствиям?

"Каждый год наш большой русско-украинский клан собирался в деревне,— москвичка Алла Захарова первой откликнулась на мой призыв к читателям — рассказать о конфликтах, которые возникли в их семьях из-за ситуации на Украине.— Встречались каждое лето братья, сестры, дядья, бабушки. Общались мы и в соцсетях — там после Майдана и началось наше противостояние. Украинские родственники с каким-то остервенением стали атаковать нас дурацкими картинками, обвиняли в агрессии. Сестра из Винницы присылала грозные сообщения: "Ваши на нас нападают, а вы не видите всей правды!" Мы в ответ тоже давай огрызаться — невозможно же выдержать! Разговаривать нормально, как раньше, не получается ни у кого. Мы считаем, что они зомбированы своей пропагандой, они то же самое думают о нас. О том, чтобы летом встретиться, уже никто даже не заикается. А ведь мы родные — ближе нет".

"За что твой дед воевал?"

""Никогда не думала, что моя дочь будет поддерживать фашистов",— вот что заявила мне мама.— Яна, еще одна читательница "Огонька", родилась в Донецке, но последние годы живет и работает в Москве. Яна одобряет все действия украинского правительства, и это рассорило ее с донецкими родственниками.— Моя сестра тоже ожесточилась, говорит, что я ничего не понимаю, потому что в Донецке уже не живу. А ведь они были за единую Украину до последнего. Однако, когда начались боевые действия, всплыли воспоминания мамы о том, как они с бабушкой прятались в подвале от бандеровцев. Мой вопрос: "Мама, а ты в курсе, что Бандера сидел в тюрьме всю войну?" был воспринят очень резко. Мама и сестра всегда были мудрые, адекватные — и вдруг будто сошли с ума".

Михаил Лагунов из Ижевска тоже защищает новую киевскую власть, и его родителей это очень расстраивает. "Несколько недель подряд в кухонных разговорах я пытался убедить родителей в своей правоте, а они, наоборот, пытались убедить меня в своей. Доходило до слез и фраз типа "За что твой дед воевал?" Я же говорил родителям: "Вот вы сейчас все это поддерживаете, так же как в 1930-1940-х люди поддерживали. А потом был XX съезд, и страна очутились в другой реальности. Представьте, пройдет 20 лет и будет съезд другой правящей партии. Что вы тогда будете делать и что думать?" А в ответ опять слезы, взывания к Богу — почему у них такой сын и где они допустили ошибку в воспитании".

Киевлянка Настя не хочет называть свою фамилию — не так уж это безопасно. "Мы с партнером готовили совместный проект. Но когда начался Майдан, моего товарища словно подменили. Он выбрил голову под казака, оставив "оселедець", а на лице у него появились усы в стиле Тараса Шевченко, они же "сльози України". Начались припадки русофобии, истерики. Мне это слушать было тяжело, я наполовину русская. Съезжала с темы, как могла. Но однажды дернул меня черт высказаться скептически по поводу революции — ужас что началось. Скандал, маты, вопли, столько грязи в свой адрес я не слышала ни разу за всю жизнь. Естественно, после такого общаться стало сложно, а работать вместе невозможно. Сейчас этот человек тусит с друзьями в камуфляжной форме: "Познайомилися на Майдане в буремн? часи" и искренне жалеет, что раньше не принимал активного участия в борьбе, пропустил первую битву на Грушевского и не бросал коктейли Молотова во врагов с самого начала. Мне же надо одной довести проект до ума и решить-таки вопрос с переездом в другую страну, ибо здесь особо делать нечего тем, "хто не скаче"".

Ольга Золотарева, христианка-протестантка из Славянска, сообщает, что многие ее братья и сестры во Христе с самого начала поддерживали действия Турчинова — возможно, лишь потому, что тот тоже протестант. "В нашем городе концентрация протестантов на душу населения довольно приличная. Около шести крупных церквей, больше десятка небольших. Самыми мудрыми, на мой взгляд, оказались пятидесятники. В руководстве таких церквей есть разные точки зрения на происходящее. Но — искреннее табу на публичное их освещение. Взята строгая и, верю, честная позиция: "Бог лучше знает, куда нам идти. Наше дело — взывать к нему!" Вторая группа церквей с первых дней заметалась, заистерила. Стали спешно вывозить детей — с описанием эвакуации в Facebook, демонстративно сушили в церкви сухари, когда на один день в городе пропал хлеб, и вместе лили слезы по "умирающему городу". Этим, конечно, они настроили против себя новую городскую власть. Те вызвали епископа, говорили с ним 7 часов. После чего Facebook просто взорвался: "Гонения начались!", "Арестовали!", "Всю ночь держали!". Мне кажется, что часть наших простодушных христиан просто запуталась. А вот другие меня по-настоящему пугают, они не чувствуют — где зло, а где добро. Очень не хочу быть судьей, но мысли всякие посещают: а знали ли они Бога вообще? Вот христианка, соседка, печально говорит мне: "Посмотри, что ополченцы сделали с моим двором: баррикады из шин, писают в кустах. Дали б мне снайперскую винтовку, всех бы перестреляла". Увидев мою реакцию, еще печальнее сказала: "Да, знаю, плохо, не по-божьи, но это так..." Другой брат после общей страстной молитвы о мире вдруг заявляет, что миру мешают "криминальные личности", засевшие на баррикадах: "Эх, был бы автомат...""

Девушка под ником "Аля-хохотушка" признается, что ей давно уже не до смеха: "Раньше мы не выясняли, кто откуда родом. А что делать теперь? Я из Крыма, вышла замуж в Днепропетровске. Муж сейчас глотку рвет за бандеровцев: "Колорадов мы душить будем!" А мои родители переехали в Россию, получили гражданство и проклинают все украинское. А куда мне? Кто теперь я?"

"Корни всей моей семьи — из Украины,— говорит россиянка Наталья Лопатина.— Вся наша родня до сих пор проживает в Кривом Роге. Там был дом бабушки и дедушки, туда нас, детей, каждый год привозили "оздоравливаться" из Норильска. Родители мечтали после выхода на пенсию вернуться на родину, но с развалом СССР эти мечты рухнули. Кравчук заявил, что у Украины Крайнего Севера нет, так что пусть Россия платит своим гражданам северные пенсии. Тем не менее каждый год после Пасхи мы ездили в Кривой Рог на родные могилы. В этом году не поехали. Не только потому, что боялись дороги, но и потому, что родня криворожская стала вести себя непонятно. Они звонят в скайп и на мое "Здравствуйте" сразу начинают кричать: "Наташа, шо вы к нам лезете? Дети на Майдане стояли, шоб в Евросоюз мы вошли!" Я пытаюсь перевести разговор на детей, внуков — бесполезно. Из скайпа только и слышно: "Ваш Путин... Ваши москали... Ваше телебачення..." Только уверения, что телевизора у меня нет вот уж лет семь, что у меня душа разрывается из-за Украины, немного снижают накал. Ну вот что делать? Я-то ладно. А папа, которому 82 года, за сердце хватается. Ему тоже такие вещи пишут".

"Ворогiв на ножi!"

Майдан поссорил и русско-украинские диаспоры по всему миру. Влад Алексеенко, живущий в Торонто, из-за революции даже 600 долларов потерял. "Тут, в Канаде, я дружил со своим земляком-украинцем, почти каждый день виделись,— говорит Влад "Огоньку".— Еще зимой он занял у меня деньги, а теперь отдавать не хочет. Дело в том, что в местной "Комсомольской правде", газете наших иммигрантов, я опубликовал интервью с человеком, который только-только приехал из Киева и рассказал о своих впечатлениях. Моему другу это интервью, недостаточно прославляющее Майдан, не понравилось — он стал требовать опровержения, говорил, что моя статья вымышленная, что он сам жил в Киеве и знает всю правду. Хотя что он знает, если давно уехал оттуда? Только то, что по телеканалу ТСН показывают ему и другим нашим канадским украинцам. Здесь вообще очень много тех, кто уехал из Центральной и Западной Украины 15-20 лет назад, на родину они не летали никогда, судьбой ее не интересовались, а теперь вдруг забегали с жовто-блакитными флагами, стали кричать "Слава Украине!" и устраивать демонстрации против концертов Спивакова. Вот и друг мой стал ярым патриотом, объявил, что раз я продал Украину за газетный гонорар, то теперь он имеет право не возвращать мои шесть сотен: "Деньги твои я тебе не отдам!" И еще добавил, что если я не поддерживаю снос памятников Ленину, значит, не чту память "Небесной сотни"". Но за свои финансы Влад намерен бороться: "Я узнал, что этот мой друг сфальсифицировал документы, чтобы продлить вид на жительство в Канаде. Поэтому я его отцу заявил: "Если ваш сынок бабло не вернет, я сообщу в миграционную службу и вас вернут в вашу любимую Украину". Это их очень испугало, теперь ищут деньги".

Канада признает двойное гражданство, поэтому многие эмигранты сохранили свои украинские паспорта. Правда, некоторые стали сжигать документы после трагических событий в Одессе. Так поступил и бывший одессит Михаил: демонстративно "подпалил" в пепельнице свой украинский паспорт. Его девушка, уроженка Львова, кричала так, будто сжигали ее: "Буде Україна вiльна, буде Ненька самостiйна! Гей, ворогiв на нож?! На ножi!" С Михаилом она рассталась — не смогла жить с "клятым москалем" на одной территории.

Лихорадит семьи украинских канадцев не первый месяц. Николай и Алена поженились год назад: он приехал из Тернополя, города на западе Украины, она — из южного русскоязычного Николаева. Но семейным счастьем наслаждались недолго, ссориться стали почти сразу после начала Майдана. Николай отстаивал интересы "западенцев", Алена выступала за "русских". Он кричал ей: "Ну вот и надо было выходить за русского алкаша. Давай, уезжай в свою Россию, тебе не место в нормальной стране", она отвечала: "Россия — нормальная страна и Канада нормальная страна, только сейчас ее, увы, заполонили такие же бандеровцы, как ты". Влад Алексеенко, ставший невольным свидетелем этих семейных скандалов, говорит, что Николай даже запрещал своей жене покупать российские продукты: "Мы все в Торонто ходим в "русские магазины", потому что не можем питаться канадской едой. В этих супермаркетах много товаров со всего СНГ, и Николай требовал, чтобы жена внимательно изучала этикетки, не брала сыр или колбасу, произведенные в России, так как "эти деньги пойдут на оккупацию Крыма". Алена обиделась и отказалась искать квартиру, о которой они долго мечтали, с помощью украинского риэлтора, уволила его и наняла русскую женщину". Супруги, когда-то доверявшие друг другу, никогда не скрывали паролей своих страничек в соцсетях, поэтому противостояние продолжилось и в виртуальном пространстве: Николай удалил аккаунты Алены в "Одноклассниках" и "В контакте": "Это российские соцсети, ими нельзя пользоваться!", а она грохнула его страничку в Facebook: "Хватит поддерживать пиндосов, которые помогают бомбить наш восток!" Все шло к логической развязке — ведь в этом доме милые прозвища вроде "зайка" и "котик" сменились на "путинская холуйка" и "хохол порепанный". Все закончилось тем, что Николай растоптал любимый сувенир жены — матрешку. А она в отместку написала на унитазе слово "Украина". Николая это так взбесило, что он тут же побежал подавать на развод. Алена не возражала.

"Ватник ты, тебя я презираю"

Майдан сам по себе редко является поводом для развода, считает Сергей Ениколопов, руководитель отдела медицинской психологии Центра психического здоровья РАМН: "Все гораздо глубже. За конфликтами на политические темы скорее всего прячутся давние внутрисемейные конфликты — мелкие, не всегда осознанные. Вроде бы пустяшных, ничего не стоящих ссор и обид в таких семьях давно накапало полный стакан, а Майдан просто стал последней каплей. Так что людям, если они хотят сохранить брак, надо с профессионалами решать свои скрытые семейные проблемы, тогда и проблемы политические их союзу урон не нанесут".

Сергей Николаевич, однако, признает, что из-за ситуации на Украине сейчас нелегко приходится семьям на всем постсоветском пространстве — все так или иначе вовлечены в этот конфликт. "Огромное количество родственников рассеяно: одни на Украине, другие в России, третьи в Казахстане. И часто выяснения отношений идут между этими кланами. Семья из Сибири звонит своим в Киев, а им по телефону такое выдают! Я бы советовал тут россиянам быть взрослее, сильнее, взять ответственность за ситуацию на себя. Переводите разговор из эмоционального русла в информативное. Не вступайте в обмен взаимными претензиями, не давайте оценок и характеристик, не говорите: "Да вы все идиоты, я один умный". Собеседники не должны чувствовать вашего превосходства. Даже если вам из телефонной трубки выкрикивают гадости — игнорируйте. Важно понимать, в каком положении сейчас находятся украинцы. Это не у нас — у них революция, у них бомбят, у них истерия. Поэтому они не всегда адекватны. Это как с болезнью — ну в бреду человек, что тут сделаешь? У меня есть опыт работы с психическими больными — их родственников мы учим игнорировать речи больного, не вступать с ним в спор и не отвечать на его оскорбления".

Не боясь обвинений в имперских замашках, Сергей Николаевич утверждает, что сторонники Майдана, увы, сейчас находятся в положении такого больного. "Надо относиться с пониманием к ним. В обычной ситуации это нормальные люди, просто сейчас они в сложной, критической ситуации, в положении проигравших. Они понимают: какая армия, какая сильная и единая Украина, если страна разваливается, а два с половиной десятка вежливых людей легко уводят у них целый полуостров. Первый, ющенковский, Майдан не дал им никаких поводов для национальной гордости, второй тоже превратился непонятно во что. Это у нас все спокойно, нет гражданской войны, Крым наш. И мы приходим как ни в чем не бывало к брату-украинцу и говорим: "Давай по-старому: нальем сто грамм, сядем, поговорим о хорошем". А он думает: "О чем нам с тобой теперь на равных разговаривать? Я проиграл. И ты наверняка считаешь меня лузером. А раз так, то ты у меня сейчас получишь". И дальше все по Фрейду: вы ватники, вы все зомбированы. Человек оскорбляет только лишь от осознания собственной уязвимости. И тут уж надо решать — готов ли ты проявить снисходительность к его беде или будешь отвечать так же жестко? Готов ли ты ради политики разорвать семейные узы? Если вторые важнее, то надо перетерпеть".

Ценность семьи выше, чем ценность любого государственного устройства, считает Ениколопов. Защищать надо семью, а не политические идеи. Тем более что украинцы и россияне все равно рано или поздно выйдут из этого эмоционального пике: "Многое, конечно, зависит от развития событий, но думаю, что через год-полтора придет время оценок. И люди, которые сейчас надеются на чудо: что на Майдане, что в Крыму,— мне как профессионалу их жаль. Большая часть их эмоций связана с мечтами о том, что все вдруг сразу станет прекрасно: Европа поможет, Россия озолотит. Но все они будут обмануты. Халва с неба не спустится — работать придется. Им будет нелегко осознать это. Поэтому надо готовиться к росту суицидов, тяжелых депрессий. Мы все это уже проходили в 1993 году, а затем и в 1994-м, когда многие россияне ожидали чего-то невероятного: "Ура, мы освободились, взлетели, наступает лучшая жизнь. Вот сегодня у меня ваучер, а послезавтра — десять автомобилей". И что в итоге? Разочарование, невероятный рост самоубийств. Только сейчас эта печальная статистика стала выравниваться, стабилизироваться. А Украину это еще ждет. Но зато когда начнется депрессивная фаза, с людьми уже можно будет разговаривать, во всяком случае, на индивидуальном уровне. Поэтому главное — не перессориться сейчас. Может, стоит реже общаться с агрессивно настроенными родственниками, соблюдать психическую гигиену, отключиться от грязи соцсетей или пропускать брань мимо ушей — только ради того, чтобы сохранить социальные связи для будущей жизни".

Интуитивно, кстати, некоторые граждане это уже начинают понимать. "Я, как мне кажется, принял соломоново решение,— делится своим опытом Михаил Лагунов.— Я сказал родителям в один день, что Украина меня больше не интересует, я не хочу о ней говорить. Папа иногда пытается завести разговор, я же отвечаю, что новости давно не смотрел, не знаю, что там происходит, и поддержать беседу не могу. Мы перестали вести кухонные баталии. На кухне мы теперь обсуждаем огородные дела, ведь сезон в разгаре — как растут огурцы, какие планы на шашлыки".

"Недавно мы на семейном совете решили, что лучше нам, россиянам, молчать, потому что кошмар закончится, а с украинцами мы все равно родственниками останемся,— говорит Алла Захарова.— Надо будет как-то дальше со всем этим жить. Поэтому, чтобы не дойти до ручки, мы просто перестали отвечать на нападки и больше не вступаем в дискуссии. Чувствуем какую-то моральную измотанность от всего этого".

"Пытаюсь не трогать своих пока,— говорит и Яна из Донецка,— наблюдаю за мамой и сестрой через соцсети: живы ли". А христианка Ольга вздыхает: "Война у нас в Славянске идет почти два месяца. Многое еще непонятно, почему люди ведут себя так по-разному. Но сейчас главное — выжить. Вот сейчас с вами разговариваю, а за окном бабахают снаряды — город по вечерам бомбят особенно активно. Ничего, наступит мир — отдохнем, придем в себя. Тогда и будем разбираться".

Разрыв по родному