Почему идея о замене труда гастарбайтеров трудом россиян наивна и нереализуема

«Где родился, там и пригодился», — эта максима очень популярна в современной России. Между тем то, что вчера могло быть сочтено народной мудростью, сегодня стало анахронизмом. Тем не менее большое количество наших соотечественников до сих пор считают, что эта поговорка верна. Когда такое говорят молодые россияне, хочется спросить, а где пригодились, например, ваши испанские или греческие сверстники, среди которых каждый второй не может найти работу? Вот они и ищут ее за границей.

Ниже речь пойдет о клише, или стереотипах относительно миграции, которые прочно укоренены в массовом сознании.

Миф первый касается беспрецедентности международных миграций, происходящих в последние десятилетия. Считается, что здесь проявляется пресловутая глобализация, а до ее наступления ничего подобного не существовало. Здравый смысл подсказывает, что так оно и есть. В 2013 году в мире было 236 млн транснациональных мигрантов. Цифра выглядит грандиозной, но в процентном отношении это лишь 3% от мирового населения. Примерно такую же долю к общему населению земного шара мигранты составляют на протяжении последних 100 лет. А, например, в США накануне Первой мировой войны было даже больше мигрантов, чем в наши дни: 15% против сегодняшних 13%.

Миф второй связан с природой глобальных миграций. В странах индустриально развитого мира — условного «Севера» — принято думать, что иммиграция в эти страны из регионов условного «Юга» представляет собой односторонний процесс. Предполагается, что процветающая и благополучная часть мира позволяет выходцам из отсталых и неблагополучных его частей работать и селиться среди тех, кто составляет «золотой миллиард». Это заблуждение. Само процветание «золотого миллиарда» во многом зависит от использования дешевого труда иммигрантов. Перетекание трудовых ресурсов с «Юга» на «Север» есть элемент структуры современной глобальной экономики. Развитые страны не в меньшей мере зависят от притока людей из неразвитых стран, т. е. от постоянной иммиграции, чем последние — от эмиграции.

Дело, таким образом, не в благотворительности, а во взаимозависимости.

Российский вариант бытования данного мифа — это вера людей в то, что наша страна могла бы обойтись без иммиграции. Она якобы самодостаточна. А тот факт, что в Россию ежегодно прибывают массы трудовых мигрантов, обусловлен неумением или нежеланием властей использовать имеющиеся ресурсы. В частности, стимулировать рождаемость и уменьшать смертность, а также привлекать собственных граждан на те работы и в те регионы, где сейчас трудятся гастарбайтеры. Политики-популисты тиражируют эти представления, скрывая от обывателей и реальную демографическую ситуацию и реальное положение на рынке труда.

Дело в том, что для восполнения дефицита рабочей силы, который в обозримой перспективе будет лишь нарастать, нам нужна совершенно иная половозрастная структура населения. В настоящий момент она относительно благоприятна (хотя и недостаточна для расширенного воспроизводства населения). Но уже через 10 лет количество женщин репродуктивного возраста будет вдвое меньше, чем сегодня, и убыль населения возобновится. Не говоря уже о драматическом сокращении населения трудоспособного возраста.

Что касается идеи о замене иммигрантов россиянами, то она наивна и нереализуема.

Потоки внешней миграции практически полностью совпадают с потоками внутренних миграций. Россияне стремятся работать (и, по возможности, селиться) в тех же самых регионах, что и иммигранты. И если бы кому-то пришло в голову отказаться от иностранных работников в пользу российских, это привело бы к обезлюдению целых регионов. Ну а для того, чтобы принудить людей ехать на работу и на жительство не туда, куда они хотят, а туда, куда их направит государство, нужна система управления в духе ГУЛАГа. Ее у нас, слава богу, нет.

Вера в самодостаточность России влечет за собой иллюзию, которую эксперты называют иллюзией временности. Неслучайно для обозначения трудовых мигрантов в русском языке появился неологизм «гастарбайтеры». В этом и российские элиты и российская публика повторяют ошибку, которую делали европейцы 40 лет назад: они исходят из того, что иммиграция — явление временное. И если в каких-то секторах экономики понадобится покрыть дефицит работников, всегда можно опереться на временных мигрантов. Миграции же с целью расселения следует избегать. В противном случае мы получим резкую смену этнического состава населения, к которой общество не готово.

И, наконец, еще одна черта, которая является специфически российской. То, что в наших общественных дискуссиях обсуждается как «проблема миграции», зачастую сопряжено не с иммиграцией, а с конфликтами между местным населением центральных регионов с выходцами с Северного Кавказа (напомним, российскими гражданами). Последних приравнивают к мигрантам, требуя от них либо культурной конформности («интеграции»), либо «возвращения домой». Наложение темы иммиграции на внутренние противоречия общества — проблема, достаточно остро стоящая везде, от Лондона до Будапешта. В случае же, если эти противоречия столь глубоки, как в России, это проблема взрывоопасная.

Мифы о глобальных миграциях