Григорий Ревзин

С нежностью вспоминаю свои детские игрушки. Теперь таких нет и никто не делает.

Речь идет о глубоком детстве. Признаюсь, что моим самым любимым предметом была коляска. Ничто другое все же не доставило мне такой радости. Признаюсь потому, что за давностью лет преступление не карается. Коляска была прекрасна. Она была белая, обшитая белым дерматином, на больших колесах на белом резиновом ходу, с поднимающимся тентом на стальном каркасе из нержавейки. Она была совсем новая.

Полюбил я ее в позднем возрасте, когда мне было лет двенадцать, и это было мгновенное, сильное и преступное чувство, смешанное с известной предприимчивостью. Страсть, которая не знала преград.

Все началось с отъезда Александра Моисеевича Пятигорского в эмиграцию. Он раздавал вещи, которые не могли бы ему пригодиться в Лондоне, и я взял швейную машинку Подольского завода, которую не хотел брать никто из взрослых. Мой дядя Дэвик, человек очень систематического подхода к миру, сказал, что без инструкции я работать на этом приборе не научусь. Я проявил предприимчивость. Я написал письмо на Подольский завод. "Уважаемые товарищи! — написал я.— В 1956 году моя мама приобрела ваше изделие серийный номер такой-то. Это швейная машинка. Спасибо Вам за нее. Все эти 20 лет машинка работала прекрасно. Ни одной поломки! Надо только ее регулярно смазывать из масленки, которая к ней прилагается. Но вот беда! При переезде потерялась инструкция по применению машинки, и ее негде достать. Я ходил в районную библиотеку, но там нет инструкции. Не могли бы вы мне помочь?" Подписался я именем дяди Дэвика для конспирации. И что вы думаете? Через неделю они прислали мне инструкцию с благодарностями за отзыв об их продукции.

Через неделю я мог шить все, что мне было нужно. И вот тут я увидел коляску. Она стояла у первого подъезда, прикованная к столбику цепочкой от пробки в ванной. Жалкие ухищрения! Мы с другом взяли ее, когда стемнело, легко и бесшумно, с помощью одного точного движения кусачками.

Первым делом мы сняли с нее шкуру. Шкура казалась самым ценным. Я взял дома шесть столовых ножей с мельхиоровыми ручками, на ручной точилке переточил их за день под более боевой, как мне казалось, рисунок лезвий, пошил из шкуры коляски белые чехлы для ножей, сделав на них красной нитью орнаменты как у Виннету сына Инчу-Чуна, один оставил себе, а остальные продал дворовым друзьям. На полученные средства я приобрел еще десять ножей попроще, но и побольше, с пластмассовыми ручками, в нашем хозяйственном магазине, опять пошил чехлы и продал их уже, кажется, рубля по полтора. У меня появился капитал.

У нас был один парень, из другого двора, но не враждебного, а просто другого, и он продавал венгерку. Венгерка — это такая резинка, круглая в сечении, примерно миллиметр в диаметре. В принципе ее можно было добывать из резинок для трусов, но там она попадалась мелкая, некачественная, и потом очень много возни. А у него был какой-то выход на армейские склады (трусы там, что ли, крепче делали?), и он продавал по десять сантиметров. Хватало на одну слабенькую рогатку. А я купил у него три мотка метров по пятьдесят, и это был технологический прорыв.

Какие невероятные, фигурные, изысканные, я бы сказал, рогатки получились из стального остова тента над коляской! Несколько моделей были даже складными — с шарниром в центре. Уже через много лет в городе Сан-Джиминьяно я увидел магазин рогаток для зарубежного юношества в средневековом стиле. В моем детстве таких не было ни у кого, даже у кого родители ездили за границу, а то бы я даже не знаю, что с нами было, если бы мы тогда их увидели. Ну у них, конечно, заграница, дизайн. Но мои были не хуже по боевым качествам. Натяжной механизм из скрученной венгерки позволял стрелять шпонкой (это такая скобка из проволоки) дальше, чем может предположить самое богатое воображение. Я не вру, я однажды с земли разбил окно соседям с четвертого (!) этажа. О эти прекрасные оконные стекла моего детства! Они так легко бились. Теперь таких не делают.

Отдельной прелестью оказались колесные оси. Это были прекрасные стальные трубки длиной сантиметров по семьдесят и с отверстием диаметром миллиметра четыре. Для того чтобы плеваться шариками из пластилина, лучшего соотношения длины и диаметра не было и нет, когда сами будете плеваться, попробуйте, узнаете — я дело говорю. Мы тогда с моим другом ухаживали за одной девочкой, и как-то прямо с утра залегли у нее под окнами в траву, и плевались ей в окно целый день. И почти все попадало, если сделать поправку на ветер. И оно так сильно плевалось, что половина шариков даже прилипало к окну. Такая любовь!

Ну вот, а потом случился окончательный технологический прорыв. Мой приятель попал с нашей рогаткой в соседний, враждебный двор, рогатку у него отобрали. И там нашелся какой-то гад-имитатор, который всех ребят оттуда вооружил такими же рогатками, как мои. Подозреваю, что они тоже завалили какую-то коляску, но фиговую. Потому что, когда мы сидели вечером у костра и думали, что же делать, я смотрел на останки нашей колясочки и вдруг обнаружил, что она была на рессорном ходу! А у них не было рессорного хода.

Рессоры состояли из узких металлических пластин, наложенных друг на друга, по четыре на колесо. И эти пластины гнулись, но потом разгибались обратно. Чудесное, необъяснимое свойство! Это был идеальный лук, только коротенький. И я изобрел арбалет. Вероятно, я где-то видел арбалеты, общий принцип пришел мне в голову как-то подозрительно быстро, но точно это было мое изобретение, потому что в Средние века никто не мог додуматься производить это изделие из останков добытых на охоте колясок.

Значит, смотрите, делается это так. Сначала из досок от деревянных ящиков, которые лежат на складе у овощного магазина (там легко перелезть через забор), надо сделать остов. Вам понадобятся две доски, а также дверная петля от кухонного шкафа (если их свинчивать по одной, то это не сразу заметно). Две доски соединяются петлей, нижняя работает как рычаг. Нужен еще курок, в принципе для этого годятся гвозди, но мамины шпильки гораздо изящнее. Только надо брать крупные, мелочь не держит стрелу, и лучше с шариком — красивее и дергать легче. Дальше к торцу верхней доски вы прикрепляете рессору, а по всей длине ставите трубку, только не ось для плевания, а крупную, из тех, которые идут на основной каркас коляски. На выходе из трубки — ступор из шпильки для стрелы (только он должен вытягиваться вниз). К рессоре нужно приделать проволоку для натяга и тетиву. Это, кстати, не все сразу соображают, что это разные вещи — натяжная петля и стрелятельная, а это важно.

Осталось сделать только стрелы, и все. У нас были особые стрелы — мы взяли винты, пошли на железную дорогу, положили их на рельсы, и когда проехал поезд, их расплющило в форме елочки. Если эту елочку врезать в стрелу на место наконечника, она получается вообще офигенская.

Оттягиваешь нижнюю доску, рессора сгибается, стрелу кладешь в трубку и закрепляешь шпилькой, потом надеваешь тетиву (тетиву я тоже сделал из скрученной венгерки), снимаешь натяг, прицеливаешься и выдергиваешь ступор-шпильку. Я не знаю, насколько далеко это стреляло. Мы с ребятами пошли и расстреляли во враждебном дворе верхний этаж 12-этажного дома. 12-этажного! Все окна побили, и еще бы побили, только стрелы кончились. Это был восторг! Это было настоящее торжество инженерной мысли.

Ну вот, а потом моей маме соседка сказала, что приходила милиция, говорят, у нас орудуют какие-то хулиганы. Мама испугалась, да и я струхнул. И меня отослали на все лето в Киргизию. Там я стрелял уже из настоящего охотничьего ружья и зубами свежевал ондатру. Но все лето я думал, что сделать с прекрасными четырьмя колесами на белом резиновом ходу, которые лежали у меня в сохранном месте. И придумал вообще потрясающую штуку. Но когда я вернулся, оказалось, что колеса-то у меня украли. Представляете? Вообще ничего святого у людей нет. Украли колеса от детской коляски! Зачем?

Вот такие у меня были детские игрушки. Жалко, что тогда пришла милиция. А то бы я развился, стал инженером, ковал бы ядерный щит Родины. У меня были хорошие задатки.

Коляска – Weekend – Коммерсантъ