Что ждет Россию после выхода из рецессии

2015-2016 годы — последние, когда рост, точнее спад, ВВП будет интригой. После выхода из рецессии Россию ждет несколько "потерянных десятилетий" с ростом на 1-2% в год, считают экономисты. И выбраться из этой ловушки будет непросто.

Предыдущая фотография

Следующая фотография 1 / 2

Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото

Если в ближайшие годы России не удастся вернуться к росту, ответственность ляжет на министра экономики Алексея Улюкаева и главу ЦБ Эльвиру Набиуллину

Фото: Коммерсантъ / Александр Миридонов / купить фото

ТЕКСТ АРТЕМ НИКИТИН

Новая норма

Уже в этом году Россия вылетит из десятки крупнейших экономик мира, а к 2050 году может опуститься на 15-е место по размерам ВВП, рассказал "Деньгам" аналитик Economist Intelligence Unit (EIU) Алекс Найс. Виной всему — девальвация и рецессия, из которой Россия будет выбираться довольно долго. Согласно недавнему докладу EIU, мир в 2050 году будет выглядеть иначе (см. диаграммы). Китай обгонит США по размеру ВВП, а в топ-10 ворвутся такие нынешние аутсайдеры, как Мексика и Индонезия (отметим, что EIU использует оценки в номинальных долларах, поэтому при пересчете по паритету покупательной способности новые лидеры, вероятно, окажутся еще выше).

Пока ВВП у остальных растет, у РФ он падает. Спад на 3-4% в 2015 году — неизбежность, с этим, кажется, согласились уже все, в том числе оптимисты из Минэкономики. Правда, рецессия, верят чиновники, будет короткой, и в 2016 году экономика начнет расти. Например, согласно базовому сценарию МЭР (среднегодовая цена на нефть марки Urals — $60 за баррель), через год нас ждет рост на 2,3%. Позитивный сценарий ($70) и вовсе предполагает рост на 3,1%. А, по мнению экс-министра финансов Алексея Кудрина, рост должен восстановиться уже в первой половине 2016 года, если нефть не уйдет к $40 за баррель.

В ЦБ менее оптимистичны: рост в 2016 году ведомство Эльвиры Набиуллиной допускает только при ценах на нефть $80 за баррель, и то небольшой — 0,7%. Если же нефть будет торговаться около $60, то рецессия в следующем году продолжится (-1,2%). Поменяли прогноз в сторону ухудшения и аналитики из ИЭП имени Гайдара. Они ожидают такого же спада в 2016 году (-1,2%) даже при $70 за баррель, а при $55-60 он окажется сильнее — 2,9%.

Впрочем, майские опросы института "Центр развития" НИУ--ВШЭ показали некоторое улучшение настроений по сравнению с февральским срезом: только семь из 32 экспертов теперь прогнозируют спад в 2016-м. Консенсус-прогноз — рост на 0,7% при цене на нефть $68 за баррель. Похожие оценки дают и в Credit Suisse (0,4%). В PricewaterhouseCoopers окончания рецессии ждут не раньше 2017-2018 годов.

Любопытно, что собственная позиция "Центра развития" гораздо пессимистичнее, а темпы роста будут мало зависеть от колебаний нефтяных котировок. Так, при негативном сценарии ($50 за баррель) спад составит 0,8%, а при умеренно позитивном ($70) — 0,9%. Выходит, что рост цен на нефть, наоборот, только усилит падение экономики в 2016 году. "Дело в том, что при более высоких ценах на нефть расходы бюджета в реальном выражении сокращаются одинаково в обоих сценариях, а курс рубля при $70 за баррель гораздо более крепкий при примерно той же инфляции, что при прочих равных снижает ВВП,— говорит ведущий эксперт "Центра развития" Николай Кондрашов.— Таким образом, в 2016 году эффект от более высоких цен на нефть проявляется не полностью и переносится на 2017-й".

И все же продолжение рецессии после 2016 года — сценарий не очень вероятный. Для этого цены на нефть должны упасть до $50 за баррель и ниже, считают в "Центре развития". Такой вариант, конечно, нельзя исключать полностью: неизвестно, как быстро будут прогрессировать технологии добычи сланцевой нефти в США и каким будет уровень ее добычи при низких ценах.

По мнению экс-министра финансов Алексея Кудрина, рост должен восстановиться уже в первой половине 2016 года, если нефть не уйдет к $40 за баррель

Основной вывод, который можно сделать из кратко- и среднесрочных прогнозов экономистов: $70-80 за баррель — это не так много, чтобы моментально вытянуть экономику из рецессии. Кроме того, можно сделать — крайне, впрочем, осторожное — предположение: после окончательного снятия санкций с Ирана выход иранской нефти на мировой рынок может серьезно сбить цены. Тогда экспертам российских ведомств придется переименовывать свои "пессимистические" прогнозы в "базовые" или даже "оптимистические".

Как ни странно, в оценках долгосрочного развития имеется небывалый консенсус. МЭР прогнозирует в 2017-2018 годах рост на 2,3-2,4%, ЦБ — на 1,7-2,4%, Всемирный банк — на 1,2-2,3%, опросы "Центра развития" показывают ожидания 1,7-2,4% (в диапазоне 2017-2021 годов). При этом в PwC уверены, что ВВП России будет расти на 1-2% как минимум до 2023 года и предлагают считать это "новой нормой". А в EIU ожидают 1,3% роста в 2020-2040 годах и 1,1% — в 2040-2050-х.

Природа стагнации

Причина стагнации, по мнению опрошенных "Деньгами" экономистов, несколько глубже, чем санкции: к 2014-2015 годам российская экономика исчерпала все привычные источники роста (главные из них, но не единственные,— растущие цены на нефть, приток капитала и инвестиций). "Рост на уровне 1-2% в год — это значительно ниже показателей роста в период до 2008 года,— говорит Мартайн Пейтерс, партнер PwC в России.— Это связано с тем, что ключевые фундаментальные факторы роста будут отсутствовать. Например, из-за плохого инвестклимата мы наблюдаем очень ограниченный приток инвестиций. Загрузка мощностей сейчас на пределе, тогда как до 2008 года компании могли расти, используя излишек мощностей, оставшихся после СССР. Перестал расти нефтяной сектор, а также отсутствуют факторы увеличения производительности труда, такие как трансфер простых технологий и приток новых выпускников, что наблюдалось до 2008 года. Наконец, в целом из-за плохой демографии уменьшается трудоспособное население".

В EIU демографию, политику изоляции и зависимость от нефтяных доходов называют ключевыми "вложениями" в будущую стагнацию. При этом проблему сокращающегося населения аналитики ставят на первое место, так как в детородный возраст начинает вступать весьма малочисленное поколение 1990-х. Согласно демографическому прогнозу Росстата (низкий вариант), к 2031 году население России может сократиться почти на 4,5 млн человек. А снижение доли трудоспособного населения на 1 п. п. ведет, по данным City Research, к торможению роста производительности труда на 1,7-2,7 п. п. Таким образом, по оценкам агентства Moody's, плохая демография "съест" еще 1 п. п. роста ВВП в последующие годы, оставив российскую экономику даже с однопроцентным ростом.

Впрочем, по оценкам EIU, сокращение населения (и его старение) — это глобальный тренд. Рост трудоспособного населения в 2015-2050 годах снизится до 0,3% в год с 1,7% в 1980-2014 годах. В России же потери в занятости из-за демографического кризиса можно полностью компенсировать за счет повышения пенсионного возраста до 64 лет, считает президент партнерства "Новый экономический рост" Михаил Дмитриев. В России в экономическую деятельность вовлечено 60% людей в возрасте 15-64 лет, а в Германии и Японии — 74-77%. Однако, по расчетам Всемирного банка, это может добавить лишь 0,25 п. п. роста в год. Этого явно недостаточно, чтобы Россия, как недавно выразился глава Минэкономики Алексей Улюкаев, "попала в клуб настоящих экономических сверхдержав".

Черная дыра средних доходов

По словам Пейтерса, описанные в отчете PwC причины торможения российской экономики связаны с постсоветской трансформацией, хотя он не исключает, что у России есть риск попадания и в "ловушку среднего дохода". Впрочем, отличить одно от другого довольно трудно из-за размытости самого определения "ловушки".

Считается, что при достижении ВВП на душу населения $16 750 (в международных ценах 2005 года) экономика начинает в среднем "остывать" с 5,6% до 2,1%. Связано это в основном с тем, что драйверы роста, выведшие страну из бедных в средние, перестают действовать и не дают экономике прорваться в пул богатых. Если раньше можно было конкурировать на международных рынках за счет дешевой рабочей силы и ее постоянного притока из сельской местности в высокопроизводительный промышленный сектор, то с ростом доходов и зарплат (как раз к среднему уровню) это преимущество исчезает. Импортные технологии перестают давать "догоняющий" эффект, и рост прекращается. Экономика оказывается зажатой: с одной стороны, высокопроизводительные развитые страны, а с другой — новая партия бедных стран с дешевой рабочей силой. С этой проблемой сейчас сталкивается, например, Китай.

По подсчетам Всемирного банка, из 101 страны со средними доходами в 1960 году только 13 смогли совершить этот самый рывок. Среди них пять "азиатских тигров": Япония, Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур, четыре европейских — Греция, Испания, Португалия и Ирландия. Остальные — это Экваториальная Гвинея, Маврикий, Пуэрто-Рико и Израиль. Причем последние — скорее исключения в своих регионах: Африка, Латинская Америка и Ближний Восток пострадали от "ловушки" больше всего. Они достигли своего потолка в 1960-е и 1970-е, после чего застряли на среднем уровне до сегодняшнего дня. А Греции, вероятно, грозит обратный ход.

Экономисты Всемирного банка считают, что добиться такого результата азиатским странам удалось за счет инвестиций в инновации (объем R&D там составляет около 4% ВВП, в России — 1%), образование и медицину, что позволяет перестроить экономику и догнать развитые страны. Важным является общий объем инвестиций (корейские "чеболи" и японские корпорации вкладывали деньги в производство, а не выводили деньги за рубеж), а также доступ к иностранным капиталам и открытость экономики (в Южной Корее и Японии важную роль сыграли американские инвестиции). Наконец, не стоит исключать конфуцианство, специфику менталитета и коллективный тип производства. По мнению известного япониста Всеволода Овчинникова, без "консенсуса" и уважения между государством, бизнесом и населением никакого "японского экономического чуда" не было бы.

"Греческое экономическое чудо" 1950-1970-х годов было основано на восстановительном строительстве после Второй мировой (благодаря усиленной урбанизации греческие города были застроены панельными домами), инвестициям в туризм и промышленность, а также интеграции с Евросоюзом. В те годы экономика росла по 7% в год (второе место после Японии). Испания тоже начала расти благодаря открытию экономики после франкистского режима и туристической отрасли. Португалия, попав в орбиту более развитых европейских стран, смогла избавиться от аграрной зависимости, коррупции и прочих бед, хотя и добилась гораздо меньшего роста, чем Греция и Испания. Но все они уперлись в новый потолок из-за долгового кризиса в Европе ($22-27 тыс.). Исключение здесь тоже есть — Ирландия. Она пошла как раз по азиатскому пути: открыла экономику, стала вкладывать в хай-тек, образование и медицину, радикально снизила налоги для корпораций и т. д. И опять же — помогло вступление в ЕС.

Наконец, Израиль и Пуэрто-Рико стали развиваться за счет американских инвестиций. В Экваториальной Гвинее в 1995 году нашли нефть, и с населением 700 тыс. чел. было бы грех не поднять подушевой ВВП до $30 тыс. за 20 лет. Маврикий кормит мир тростниковым сахаром и живет за счет туризма, но пока он тоже находится в "ловушке".

Выход из тупика

Как видим, успешных примеров преодоления "ловушки" немного. Но кандидатов — достаточно. Согласно прогнозам EIU, к 2050 году в десятку крупнейших экономик мира должны вырваться Бразилия, Мексика и Индонезия. Китай в 2026 году обгонит по размеру экономики США, а Индия к 2050 году переместится с седьмого места на третье. Свое место в топ-10 сохранят Япония, Германия, Великобритания и Франция (хоть и сместятся вниз), но зато из этого списка вылетят Италия и Россия.

Конечно, есть серьезные оговорки: надо провести реформы, открыть экономики, не прошляпить преимущества (в том числе географические) и т. д. Например, Бразилия сейчас находится примерно в таком же кризисе, как и Россия (в 2016 году ей прочат рецессию), проводит такую же бюджетную политику. Правда, у Бразилии уровень госдолга составляет 66% ВВП, а у России — пока 18%. Зато население Бразилии гораздо моложе, и демографическая ловушка ей пока не грозит.

В целом, на первый взгляд, у России нет ничего, что позволило бы ей выбраться из "ловушки среднего дохода": ни существенных инвестиций в R&D, ни реформ госаппарата, ни консенсуса в обществе и доверия бизнеса к государству, ни борьбы с коррупцией, феодализмом и теневой экономикой, ни серьезных вложений в образование, ни соседства с развитыми странами, ни американских инвестиций. Зато есть надежда на китайские. Правда, Китай сам еще должен выйти из своей "ловушки" — эта история, скорее всего, сама по себе будет одной из главных интриг следующего десятилетия.

Крупным ресурсным государствам вообще очень трудно преодолевать средний порог: у них для этого недостаточно стимулов. Элиты, узурпировавшие рентные доходы, заинтересованы в сохранении монополии на их использование, а не в развитии конкуренции, населению достаточно объедков со стола правящего класса. В этом плане создание открытой конкурентоспособной экономики для России не является вопросом выживания (как, например, для Японии, Кореи или Сингапура, у которых нет ресурсов). Худо-бедно мы сможем прожить на собственных ресурсах, но о богатстве и высоком уровне жизни тогда придется забыть.

Сильно увеличить подушевой ВВП нефть позволяет только в странах с маленьким населением, например в Норвегии, с которой часто сравнивают Россию, живет всего 5 млн человек. СССР в 1930-е годы, как и Китай сейчас, прошел через стадию урбанизации, индустриализации, авторитарной модернизации и быстрого роста, но к 1989 году из-за плановой экономики смог добраться только до $13 тыс. на душу населения (в международных ценах 2005 года). После этого последовал сильный откат в 1990-х, а потом восстановительный рост в 2000-е, который теперь прекратился на отметке $15-16 тыс. Изоляция в 1970-е годы прервала и стремительный рост Ирана.

Сильно увеличить подушевой ВВП нефть позволяет только в странах с маленьким населением, например в Норвегии, с которой часто сравнивают Россию, живет всего 5 млн человек

Однако, по мнению Михаила Дмитриева, у России даже в этих условиях остаются рычаги для увеличения экономического роста. Для этого нужны инвестиции в инфраструктуру, чтобы создать транспортные связи между малыми городами и увеличить агломерации. Другое направление — массовое строительство жилья, по площади которого на человека мы отстаем не только от развитых стран, но и от Китая (там этому способствовали как раз огромные инвестиции в строительный сектор, в том числе иностранные). Наконец, поощрение занятости в сфере услуг (образование, медицина, инжиниринг, консалтинг, разработка софта) создаст спрос и на инфраструктуру, и на новое жилье. В результате это позволит увеличить рост ВВП до 3-4% в год.

Если не делать ничего, то Россию с большой вероятностью ждет несколько "потерянных десятилетий". Последствием нового "застоя" (или, если больше нравится определение PwC, "новой нормы"), утверждают в "Центре развития", станет снижение доходов, рост безработицы, банкротство должников, а также форсированная коммерциализация государственных услуг и социальной сферы (с неминуемым ухудшением качества).

Кризис - это тоже рост, только очень маленький