Люмпен-православие. Может ли в России появиться ИГИЛ
В Москве православные экстремисты опять попытались разгромить выставку в Манеже. В Петербурге без лишних споров и демонстраций просто сбили с фасада «дома с Мефистофелем», памятника русского модерна начала XX века, лепную скульптуру демона – потому что напротив теперь строится православный храм. Очередной комментарий представителя церкви протоиерея Всеволода Чаплина – «суть проблемы появления работ, которые оскверняют символы, почитаемые верующими людьми, подменяется дискуссией вокруг того, можно ли бросать на пол экспонаты», – непосредственно относится к Манежу, но при этом вполне универсален. Про вандализм в Петербурге может быть сказано что-то вроде: надо, конечно, разобраться, было ли тут какое-то правонарушение, но владельцам недвижимости и жильцам следовало согласовать свой исторический фасад со строителями православного храма.
А вот что пишет еще один священник РПЦ: «Европа издыхает от смертоносной заразы либерализма… Благо для Европы заключается в том, что сквозь непроглядную мглу пробивается с Востока свет спасительного маяка. Это Русь, вырастающая неприступной скалой против свирепых волн всемирных потрясений… Сталинизм как проверенное временем, несокрушимое оружие против сатанинской перманентной революции необходим современному мiру словно воздух». Скажете, маргинал? Настоятель храма в Ярославской области и автор вполне официального портала «Православие.ру».
Доходный дом А.Л. Лишневского в Петербурге до того, как была разбита фигура демона
С. Васильев
Так к чему нам готовиться: к православной версии ИГИЛ с тотальным уничтожением памятников культуры (пока что без публичных казней иноверцев) или к православному изводу сталинизма с молитвенно-трудовыми лагерями и колхозами имени святого князя Владимира?
Ни к тому и не к другому. Это все постмодернистская игра словами и смыслами: наши игилисты громят выставку исключительно аккуратно, чтобы нельзя было предъявить материальный ущерб, а сталинисты не собираются расставаться с импортными гаджетами и обобществлять свою личную собственность. Все они акционисты не меньше Сидура.
В мировых религиях есть неофициальное разделение на «высокую» и «низкую» церкви, как они вполне официально называются у англикан. Высокая – это сообщество богословов, эстетов и знатоков, а низкая – простой народ, которому важно освятить свою повседневную жизнь необременительными и понятными обрядами и придать земному своему существованию чуточку больше смысла. Но только, пожалуйста, без зауми, чтобы все было просто и конкретно.
«Батюшка, вы тут пошаманьте, а я пока на кухне посуечусь» – так домохозяйка встречает священника, которого она же и пригласила освятить дом
Это деление объективно, как, к примеру, сегментирование рынка. Но стратегия продаж в каждом сегменте может быть разной, и в религиозной жизни происходит примерно то же самое. На протяжении последних двух с лишним десятков лет «церковного возрождения» и «второго крещения Руси», как привыкли говорить об этом православные, эти две церкви развивались достаточно независимо. Упрощенно говоря, одни переводили и издавали святоотеческие творения и размышляли о путях русского богословия, другие несли в церковь вербочки на Вербное и яички на Пасху, не особенно задумываясь о смысле всего происходящего в церкви. «Батюшка, вы тут пошаманьте, а я пока на кухне посуечусь» – такой фразой встретила радушная домохозяйка священника, когда тот явился по ее же приглашению освятить ее собственное жилье.
Бургеры всегда едят больше, чем омаров, дешевые сериалы смотрят чаще, чем фестивальное кино. Но беда, если бургеры и сериалы становятся верхней планкой.
Нечто подобное произошло и в российском православии за последние несколько лет. Православные погромщики и православные сталинисты существовали и двадцать лет назад, просто голос их не был слышен, потому что они не были востребованы. Сегодня стали. Почему?
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]