«Короче, разведка — россияне». Как искали, судили и защищали капитана Ерофеева и сержанта Александрова

В понедельник коллегия судей Голосеевского районного суда Киева — Николай Дидык, Александр Бойко и Елена Первушина — огласила приговор гражданам России Александру Александрову и Евгению Ерофееву, которых обвинение называет бойцами спецназа ГРУ. Суд признал обоих виновными и приговорил к 14 годам колонии каждого. «Медиазона» по материалам уголовного дела и судебных слушаний восстанавливает события 16 мая 2015 года, когда были захвачены россияне, рассказывает о позиции защиты и сопровождавших процесс странных и трагических событиях.

16 мая, Счастье. Перестрелка на «Фасаде»

16 мая 2015 года младший сержант Вооруженных сил Украины Вадим Пугачев шел по траншее с поста «Филин» на пост «Аляска» — они относятся к опорному пункту «Фасад», расположенному перед мостом через реку Северский Донец, в паре километров от города Счастье Луганской области. Именно по Северскому Донцу в этом районе прошла после Минских соглашений фактическая линия разграничения между силами АТО и формированиями самопровозглашенной Луганской народной республики.

Пугачев шел с «Филина» на «Аляску». Это было между двумя и половиной третьего дня по местному времени. Одновременно с этим со стороны Луганской ТЭС к траншее приближались трое разведчиков. Как утверждает СБУ, это были бойцы 3-й отдельной гвардейской бригады специального назначения Главного управления Генштаба ВС РФ, которые 26 марта прибыли на территорию Украины и были расквартированы в Луганске. Они занимались наблюдением за позициями ВСУ в районе Счастья.

«В связи с постоянными обстрелами позиции решил сменить позицию, в составе трех человек отправились на поиски новой позиции, — рассказывал о перемещениях разведывательной группы ее командир, капитан Евгений Ерофеев. — При поиске новой позиции наткнулся на старые окопы, показалось, что окопы брошены, решили проверить. Дал команду двум человекам проверить окопы, сам остался на прикрытие».

Двое разведчиков спустились в траншею и наткнулись на сержанта Пугачева, завязалась короткая перестрелка. Раненый Пугачев по рации успел сообщить о нападении находившимся неподалеку сослуживцам. «Сидел я на посту "Аляска" около двух дня. Хруст ветки, крик "ай", это был Пугачев», — вспоминал Евгений Залогин, боец 92-й бригады ВСУ. По словам Залогина, он увидел трех человек в форме, которые пытались бежать; украинские военные начали стрелять им вслед.

Пока раненого Пугачева выносили на плащ-палатке с места перестрелки, на «Фасад» подъехал командир 92-й бригады полковник Виктор Николюк. Вместе с другими военными он направился в ту сторону, куда отступили нападавшие. «Мы шли по следам, было видно, что человек полз через кусты, и увидели вот этого капитана, — говорил в суде командир роты Юрий Бондаренко, указывая на Ерофеева, — фамилии я его не знаю. Мы организовали охрану места эвакуации и оказание медицинской помощи. На груди капитана было оружие, мы приказали его отбросить, он отбросил».

«Стали уходить, по нам открыли огонь. Получил ранение в руку. Пулевое. Кость раздроблена. Упал, потерял сознание. Очнулся, стал ползти. Далеко не уполз. Пришли военнослужащие с окопов. Убивать не стали. Задержали. Оказали помощь», — телеграфно описывал случившееся взятый в плен Ерофеев.

Прибывший вместе с Николюком сотрудник СБУ Кирилл Верес излагал события 16 мая так: «Когда я вышел с окопа и побежал вперед, я увидел непосредственно капитана Ерофеева — вот он сидит слева. Он лежал на спине, он был в панамке, был без разгрузки и в темной форме. Он был ранен в правое предплечье и начал левой рукой тянуться к автомату, который был где-то в полуметре от него. Я был уверен, что он начнет в меня стрелять. С криком "Стоять!" я произвел два выстрела рядом с ним — попал в автомат».

Ерофеев рассказал оказывавшим ему первую помощь украинцам, что в кармане у него граната РГД-5 — не подорвал, потому что не смог дотянуться до нее раненой рукой. Метрах в 20-30 от командира обнаружили и раненого в ногу сержанта Александра Александрова. «Я добежал до Александрова, обезоружил, снял разгрузку. На вопрос "Ты кто?" Александров ответил: "Третья бригада спецназа ГРУ, Тольятти"», — вспоминал комбриг Николюк.

Рядом с Ерофеевым лежала снайперская винтовка «Винторез», ее украинские военные унесли с собой, у Александрова был автомат «Вал», который оставили на траве — по словам бойцов ВСУ, они выносили раненых, и не хватало свободных рук. Позже «Вал» так и не найдут; как предполагает Николюк, его подобрала вернувшаяся на место боестолкновения диверсионная группа противника.

На пикапе Mitsubishi L-200 раненых Ерофеева и Александрова перевезли в госпиталь, развернутый в городской больнице Счастья. Около 15:00 их передали врачам. Пугачев, которого привезли раньше, к этому времени уже скончался от полученных ранений. Александрова, у которого было прострелено бедро, и Ерофеева с огнестрельной раной плеча прооперировали. Сначала они опасались, что украинские медики их «порежут на органы», но после поблагодарили врачей за удачную операцию.

Поиск разведчиков. «Ополчуги» и «300-й тяжелый»

В 15:44 в районе Переяславской улицы в южной части Луганска у человека с позывным «Фанат» зазвонил телефон. «Фаната» СБУ идентифицирует как майора Константина Напольских, офицера 3-й отдельной бригады ГРУ. Звонивший представился позывным «Дельфин» и сообщил (цитаты приводятся по протоколу о результатах негласного розыскного мероприятия СБУ, есть в распоряжении «Медиазоны»):

— У нас 300-й один, возможно.

— Да ну *****!

— Командир группы возвращался из наблюдательного поста «Веселой горки», четверки. Командир группы остался с раненым.

— Ты, *****, много слов, ну и че?

— Ждем ваших указаний.

Напольских просит собеседника выйти «на перекресток Т-образный» и обещает с ним встретиться. Следующий разговор с «Дельфином» происходит в 15:51, Напольских спрашивает, есть ли у него «связь со старшим». Одновременно кто-то на заднем плане спрашивает: «Номер телефона Ерофеева?». Связи с ним нет, отвечает «Дельфин».

Александров и Ерофеев в это время отходят от наркоза после операции в госпитале, они не отрицают, что являются кадровыми российскими военными и начинают подробно рассказывать о своей группе. Узнав, что в ней было 14 человек, комбриг Николюк распорядился выслать отряд преследования, но тот попал под минометный обстрел со стороны сепаратистов — были ранены Андрей Ольхович-Новосадюк, Богдан Гаркуша и Александр Сирош. Украинцы отступили и открыли ответный минометный огонь.

Тем временем в 17:07 предполагаемый майор Напольских, который находится теперь уже неподалеку от Счастья, связывается с обладателем позывного «Кит» (по версии СБУ, это командир другой группы российских разведчиков старший лейтенант Олег Вечков). Тот сообщает, что идет «к этому пионерлагерю». «Противник ******** [накрывает] нас с минометов, с АГС, именно вот по тому месту, где было боевое столкновение», — докладывает «Кит». Он говорит, что «пока принял решение дальше продвигаться» и сейчас они идут «на пункт сбора, который был определен с "Дельфином"».

В 17:27 они снова созваниваются, «Кит» сообщает, что они «дошли почти до точки сбора», однако встретили неожиданное препятствие: «Чуваки какие-то ходят, вот, бородатые. Но это явно не наши». Судя по всему, речь идет о группе сепаратистов из ЛНР, с которыми российские разведчики, судя по рассказам Ерофеева и Александрова, свои действия не координировали.

Через несколько минут «Кит» докладывает Напольских, что они «в районе пункта сбора, было боевое столкновение» и «одного точно ********* [вывели из строя]». Следов Ерофеева или Александрова группа пока не обнаружила; при этом на месте боя «отчетливо разговоры слышно». «Кит» просит Напольских связаться с «местными жителями» и уточнить, «в этом месте кто-нибудь ходит из ихних» или нет.

В 17:46 они снова созваниваются, рядом с Напольских находится неустановленный мужчина, с которым он беседует перед звонком «Киту».

— Они не на турбазе самой часом сидят? А то еще между собой ********** [вступят в боестолкновение], — беспокоится Напольских.

— На самой турбазе ЛНР-цы сидят, мои… — отвечает неизвестный.

— *****. А чьи они вообще?

— Им должны были вот сейчас сообщить, что короче, разведка — россияне.

Неизвестный рассказывает о минометном обстреле со стороны ВСУ («их АГС-ми ложат») и о том, что еще одна группа сепаратистов стоит «на Веселой горе возле сгоревшего уазика». В это время Напольских дозванивается до «Кита»:

— Алло! Короче там есть, там есть свои, там есть свои. На турбазе.

— ******* [ну отлично], – мрачно реагирует «Кит». – ******* ***** [вообще отлично]. Все, я уже понял, мы их встретили.

Он сообщает, что это группа сепаратистов, которой руководит полевой командир с позывным «Механик», и что в результате неожиданной стычки с разведчиками один из сепаратистов тяжело ранен: «У них 300-й тяжелый от нас!». Напольских приказывает «Киту»: «Окажи помощь сейчас ***** и дальше продвигайся!».

В счастьинском госпитале Александров и Ерофеев ничего не знают о ходе операции по их поиску. Они подробно, в том числе на камеры, рассказывают сотрудникам СБУ и украинским военным о своем отряде и его задачах. Александров говорит, что они прибыли в Луганскую область в составе группы из 220 военнослужащих ГРУ, были дислоцированы в Луганске, откуда выезжали на боевые дежурства по четыре-пять дней. Он называет имя командира бригады — полковника Сергея Щепина.

«Состав отряда: три роты по четыре группы, состав моей группы — 12 человек, замкомандира группы прапорщик Азимов, командиры отделения — ефрейтор Кутулахметов, старший сержант Юлаев, разведчики-саперы — Спиридонов Кирилл и Гладков Александр, разведчики-санитары — Григорьев Владимир и Александр Александров», — перечисляет командир группы Ерофеев.

Позже полный состав группы Ерофеева вместе с фотографиями и полными личными данными был опубликован в презентации СБУ, проиллюстрированной, в том числе, и снимками с телефона Александрова.

По территории области работали шесть-восемь аналогичных групп, которыми руководил Константин Напольских, уточнял Александров в своем рассказе.

18:30. Сам Напольских в это время звонит «Киту», чтобы узнать последние новости. Тот сообщает, что они «дошли до места», но там «блокпост укроповский стоит, они это, с пулемета стреляют». Никаких следов пропавших они все еще не нашли. «*****. ну не можем мы без них вернуться! Надо узнать, что с ними, *****… Не могу я еще туда одну группу заводить, слышишь меня, нет?» — волнуется Напольских.

В 19:20 во время очередного разговора «Кит» сообщает, что их снова обстреляли из пулемета; при этом на месте боестолкновения он не видел ни крови, ни тел.

— *****! Олег, давай думать, куда они могли? Утащили их, не утащили?

— ***! Ну, если их утащили, *****, то я *** его знает. Скоро об этом узнаем, *****, не дай бог.

— *****! А если они там где-то, *****? А мы сейчас уедем? Я сейчас докладывать буду, что пропали без вести?

«Кит» предполагает, что если Ерофеев и Александров в порядке и отступили невредимыми, то они могли спрятаться в «домики дачные» неподалеку от места боя. «В общем, может быть, куда-нибудь засели. Сейчас ночи подождут, вылезти не могут».

— Я тебя понял. Вероятность того, что они отошли и вероятность того, что они попали в плен?

— 50 на 50, *****. Если они быстро спустились туда, и никого не было здесь, *****, они сразу бы ушли отсюда. Если они сразу спустились, они легко могли их туда ***** забрать. Я ***** говорю, тут 30-40 метров от моста. Сюда можно было в течение трех минут спуститься и забрать их, если необходимость такая была.

— Я тебя понял. Я тебя понял. Так, хорошо… а эти говорят, они видели, ранили их или не ранили? Они просто упали?

— Видели то, что Александров споткнулся, вот видели. Вот или споткнулся, или его ранили, *** знает, он упал, говорит, *****, ну мог типа, *****, то есть не знают, или споткнулся или ранили его. Вот, и все, командир сказал им отходить.

— Я тебя понял. Я тебя услышал. *****!!! Проходи через дачи, возвращайся обратно.

Около 20:00 комбриг Николюк возвращается в больницу Счастья, где снова беседует с Александровым и Ерофеевым. Он приказывает передать обнаруженный у Александрова телефон и «Винторез» Ерофеева начальнику группы секретно-документального обеспечения.

«Кит», проверив дачи и не обнаружив там пропавших разведчиков, начинает отходить и в 20:25 звонит Напольских с просьбой предупредить об этом сепаратистов: «Скажите, что сейчас группа будет подниматься, а то мы всех ********** [перестреляем] там». Константин Напольских звонит неустановленному абоненту и просит его: «Свяжись с ополчугами. Они ("Кит" и его группа – МЗ) к трассе подошли, чтобы они, когда будут трассу переходить, по ним огонь не открыли. Или можешь сам выбежать их встретить». «Они боятся, что их ополчуги завалят. Вот которые рядом с вами сидят», — уточняет Напольских.

В 22:46 Напольских по телефону инструктирует кого-то из своих подчиненных: с утра тот должен быть «на турбазе, на пункте сбора». Он добавляет, что если двое исчезнувших, «слава Богу, выйдут, *****, то это будет, *****, чудо, *****». Собеседник уточняет приметы: «Там этот, у второго, который этот, у него на правой же лопатке пантера, правильно?». — «Да».

Пантера на лопатке — татуировка сержанта Александра Александрова, который в это время, получив обезболивающие, засыпает в Счастье.

Последний разговор у майора Константина Напольских происходит уже в 2:46 с собеседником, обозначенным в прослушке СБУ как «Тамбов». В штабе АТО полагают, что под псевдонимом «Тамбов» скрывается генерал-майор Сергей Кузовлев, который якобы командовал российскими военными, сражавшимися на стороне ЛНР. Он говорит:

— Значит, смотри, интернет читал?

— Я видел, — отвечает Напольских.

— Так… значит, первый задачу поставил, всех 100% в одну точку. Вот, но я сказал, что сейчас ночь, нецелесообразно, наверное, с утра, поэтому быть в готовности сейчас. Задача — определитесь, и связаться с начальником своим первым, вот, обговорить, и завтра, завтра… (неразборчиво), сегодня на семь часов, семь часов у меня (неразборчиво) есть куда обговорить все это дело.

— Я понял, есть. Я понял, есть.

Однако и 17 мая поиски ничего не дали. В тот же день о пленении двоих российских военных становится известно всем: первым о них рассказал врач-рентгенолог Григорий Максимец, дежуривший накануне в больнице Счастья. 19 мая Александрову и Ерофееву предъявили подозрения в террористической деятельности. 22 мая суд Шевченковского района Киева арестовал их.

Защита. «Народная милиция» ЛНР

Когда в Киеве начался процесс над Ерофеевым и Александровым, обвиняемые стали говорить, что все их признания были сделаны под давлением и не соответствуют действительности. По версии защиты, и Александров, и Ерофеев — не российские военнослужащие, а бойцы «народной милиции» самопровозглашенной ЛНР, которые приехали туда добровольцами.

Адвокат Оксана Соколовская представила суду справки из Минобороны России, согласно которым оба подсудимых действительно служили в одной части, но уволились в запас: Александров 12 декабря 2014 года, а Ерофеев — 10 марта 2015-го. При этом с 13 февраля Ерофеев, по этим документам, находился в отпуске. Оба экс-военных поступили служить по контракту в «народную милицию» ЛНР, настаивает защита; в документах из ЛНР утверждается, что Александров вступил в ряды милиции сепаратистов 12 января, а Ерофеев — 17 февраля.

Бой, в который вступили разведчики «народной милиции», проходил на территории, которая согласно Минским соглашениям подконтрольна сепаратистам, настаивали адвокаты Александрова и Ерофеева, приводя в подтверждение своих слов карты с обозначением линий разграничения. «Происшествие имело место, по договоренности сторон, на территории, которая не была подконтрольна государству Украина», — подчеркивал защитник Валентин Рыбин.

Адвокаты в суде подробно разбирали полученные погибшим сержантом Пугачевым повреждения, подчеркивая, что отверстие в черепе размером 0,5 на 0,5 см не могло появиться в результате выстрела из «Винтореза» — оружия калибра 9,39 мм. При этом прокуроры отмечали, что подсудимых не обвиняют непосредственно в убийстве Пугачева: «Мы обвиняем их в участии в теракте, в результате которого погиб Пугачев».

Сам Пугачев был убит впоследствии погибшим сепаратистом Игорем Житным, утверждают свидетели-боевики со стороны защиты. Они не приехали в Киев, опасаясь за собственную безопасность, а суд отказался допрашивать их по видеосвязи, но согласился изучить составленные ими рапорта и записанные на видео пояснения.

По версии сепаратистов, одновременно с Ерофеевым и Александровым и независимо от них в разведку 16 мая 2015-го отправились боевики Житный и Писарев, именно они наткнулись на окопы «Фасада», и Житный застрелил Пугачева. «Обнаружил укропа, который выдвигался к ним на встречу. Житный самостоятельно принял решение и поразил укропа», — рассказывал об этом эпизоде командир роты разведки ЛНР Мараховский.

«Процесс нужен был, чтобы достичь резонанса в обществе, мире, прессе. Я не совершал преступлений, я невиновен», — сказал Ерофеев в своем последнем слове. Александров добавил, что процесс он считает политическим.

В самопровозглашенной ЛНР россияне Евгений Ерофеев и Александр Александров награждены медалями «За веру и волю».

Около процесса. «Череда неоднозначных и трагических событий»

«Мы вышли на неизвестную нам, уникальную ситуацию. Все, что происходит, имеет признаки какого-то сумасшедшего детектива», — говорил главный военный прокурор Украины Анатолий Матиос, рассказывая «Медиазоне» о расследовании убийства адвоката Юрия Грабовского. Грабовский защищал Александра Александрова, пока в начале марта не уехал в Одессу, откуда уже не вернулся. Через три недели следователи обнаружили его труп, закопанный в саду в Черкасской области. Двое подозреваемых в убийстве задержаны; прокуроры намекали на возможную причастность к преступлению российских, а адвокаты — украинских спецслужб.

После исчезновения Грабовского, которого заменил в процессе Валентин Рыбин, адвокату Оксане Соколовской по решению суда была предоставлена охрана.

Сама Соколовская находится под уголовным преследованием по делу о нанесении тяжких телесных повреждений (часть 1 статьи 121 УК Украины): по версии следствия, летом 2014 года она ударила ножом своего сожителя Михаила Крамаренко. Адвокат заявляет, что прокуратура таким образом пытается вывести ее из процесса по делу Ерофеева и Александрова, а потерпевший Крамаренко — уголовник, «отсидевший всю жизнь» — угрожает ей и ее ребенку.

В квартиру экс-сотрудника СБУ Кирилла Вереса, который выступал свидетелем по делу, 13 марта ворвались неизвестные. «Надели мешок жене на голову, это молодая девушка, у нее малолетний ребенок. Спрашивали об оружии, про документы, забрали из сейфа оружие, на которые было разрешение у свидетеля Вереса, и документы», — рассказывал о случившемся прокурор Игорь Нимченко.

Одно из заседаний по делу было отложено из-за полученной полицией информации о готовящемся нападении на конвой. С недавних пор подсудимых привозят из СИЗО в бронежилетах и касках.

В ночь на 8 апреля группа неизвестных с помощью «коктейлей Молотова» сожгла кабинет председательствующего по делу судьи Николая Дидыка. Глядя на окно сгоревшего кабинета, прокурор Матиос заметил: «Череда неоднозначных и трагических событий, связанных с этим делом, продолжается».