Сегодня (в пятницу, 22 апреля) Верховный суд Дагестана огласит приговор экс-вице-премьеру республики Магомедгусену Насрутдинову. В среду, 20 апреля, он обратился к суду с последним словом. Зал не уместил всех желающих.

Речь Магомедгусена Насрутдинова заняла два с половиной часа, включая два пятиминутных перерыва. Они сопровождались советами судьи Курбана Зульфигарова выступать спокойнее. Однако подсудимый, ожидавший этого более двух лет, имел что сказать…

– Уважаемый суд, родные, друзья, коллеги! Данная стадия уголовного процесса называется «последнее слово», но, зная меня, вы, наверно, понимаете, что оно не последнее. Пока у меня есть силы и возможности, я не устану доказывать, что преступление, которое мне вменяется, я не совершал, и вины своей я никогда не признаю, – обратился экс-вице-премьер к присутствующим в начале своей речи.

Выступление Насрутдинова сводилось к тому, что в материалах дела нет доказательств его вины, а именно подтверждений, что договор о реализации газораспределительных сетей между «Дагестанрегионгазом» и «Даггазом» он подписал не в 2002 году, а в 2008-м, как утверждает гособвинение.

– В качестве доказательства сторона обвинения пыталась использовать заключение эксперта Аджиева, из которого следует, что все имевшиеся на балансе «Дагестанрегионгаза» газопроводы в апреле 2002 года реализованы администрациям районов. Однако вы помните, как приглашённый для допроса эксперт пояснил, что его выводы в части выбытия газовых сетей в адрес муниципальных образований неверны, – напомнил Насрутдинов суду.

В своих выступлениях прокурор и представитель потерпевшей стороны, адвокат Владимир Комаров, указывали, что нет ни одного упоминания о договоре купли-продажи в каких-либо документах 2002 года. Насрутдинов сослался на показания главного бухгалтера «Дагестанрегионгаза», которая в суде объяснила, что «Даггаз» затягивал процедуру подписания договора купли-продажи, пытаясь согласовать порядок оплаты и уточнить протяжённость газовых сетей в договоре. Кроме того, в суде установлен факт того, что в апреле 2002 года сотрудники «Дагестанрегионгаза» массово перешли в «Даггаз». Это больше тысячи человек. Данный факт обвинение не подвергает сомнению, но расценивает его как не относящееся к данному делу. То есть, что этот факт не является подтверждением реализации газовых сетей в «Даггаз».

– Убеждён, что, не имея возможности что-либо возразить по данному поводу и чтобы хоть как-то обосновать переход сотрудников, сторона обвинения занимает самую простую позицию. Позицию отрицания. Однако стоит задуматься, зачем «Даггазу» нужны лишние работники, которым надо платить зарплату, притом, что своих сотрудников и так было немало. Я утверждаю, что это было связано с покупкой газовых сетей у «Дагестанрегионгаза». Не знать об этом «Межрегионгаз» не мог, поскольку произошло существенное уменьшение расходов. По логике обвинения я хотел эти сети получить для себя. Задайтесь вопросом: почему же я их не выводил на какое-то частное предприятие или туда, где я один могу ими распоряжаться? – обратился Насрутдинов к судье.

Вывод о том, что договор купли-продажи был заключён именно в 2002 году, подтверждается рапортом оперативника ФСБ, после которого на него ранее было возбуждено предыдущее уголовное дело (уже закрытое). Согласно рапорту, Насрутдинов в 2002 году подписал данный договор без ведома совета директоров и учредителей. То есть тогда не подвергалось сомнению, что договор был заключён именно в 2002 году. Однако когда на Насрутдинова возбудили нынешнее уголовное дело, оказалось, что якобы договор подписал в 2008 году задним числом.

Гособвинитель, по словам Насрутдинова, выдёргивает из материалов дела те обстоятельства, которые ему выгодны, «подгоняя» при этом данные экспертизы в нужную сторону. В качестве примера были приведены результаты экспертизы, выполненной сотрудниками института криминалистики ФСБ. Исследование протокола внеочередного общего собрания участников «Дагестанрегионгаза» (от 2001 года) поставило, по его мнению, перед следствием «сложную задачу».

– Что делать, когда протокол подписан Никишиным, но он скончался в 2005 году? Результаты экспертизы говорят о том, что бумага была изготовлена не ранее 2006 года. Здравый смысл говорит нам, что Никишин никак не мог поставить свою подпись на бумаге, которая изготовлена через год после его смерти. Воскресить Никишина или изменить дату его смерти у обвинения не получилось, зато у эксперта получилось изменить дату изготовления бумаги на 2005 год. Уверен, что все присутствующие в зале за год, который потрачен на рассмотрение этого дела, наглядно убедились в надуманности обвинений и слабости аргументов обвинения. Заинтересованность потерпевшего в моей изоляции, усилия по моей дискриминации, единственного, к сожалению, их оппонента, ни для кого не секрет. Переводя обыкновенный спор между предприятиями в уголовное право, заказчикам удалось на какое-то время сохранить существующее ненормальное положение дел в газовой отрасли республики. Но им не удалось ни сломить меня, ни заставить замолчать, вне зависимости от решения, которое вынесет суд. Я уверяю всех близких, друзей, коллег, что сколько бы мне ни понадобилось времени и сил, я докажу свою невиновность, добьюсь восстановления честного имени, которое с гордостью ношу… Я хочу, чтобы было понятно, почему я вдруг стал плохим. Первое: никогда в Дагестане понятия «разбаланс газа» не существовало. В Дагестане потери газа по нормативу составляли 3%. В худшие годы, в 99-м году, мы укладывались в эти нормативные потери. В Дагестане ввели потери газа от 40 до 42%! Вы представьте, в Махачкалу заходит газ, и 40% его уходит в воздух?! У нас весь город пылал бы, и были бы бесконечные взрывы. Этот газ разворовывается! Второе: я поднимал вопрос о том, что цена газа искусственно завышена…

– Мы здесь не обсуждаем формирование цен и производственные вопросы, – перебил Насрутдинова судья. Но тот был настроен решительно:

– Я не о формировании цен. Я хочу сказать, почему меня преследуют. Это имеет значение! Я продолжу… На скважине газ стоит сущие копейки. Вся цена формируется за счёт его транспортировки. Я постоянно ставил этот вопрос. В последний раз – на совещании у Хлопонина (Александр Хлопонин, вице-премьер Правительства РФ, бывший полпред президента в СКФО – «ЧК»). Хочу сказать, что если будет обвинительное заключение, я всю свою энергию, все свои знания, время и все ресурсы положу на то, чтобы доказать, что это несправедливо. Не из-за того что мне самому это надо. Мне надо, чтобы доброе имя моей семьи, моего отца, который с нуля начинал газификацию республики… чтобы это решение не омрачило будущее ни моим детям, ни моим племянникам, чтобы они гордо носили фамилию Насрутдинов. У меня всё, – завершил он выступление, вызвав продолжительные аплодисменты зала.

Золотые газопроводы

Вот теперь вроде бы всё. Курбан Зульфигаров, как и полагается представителю самой независимой структуры в стране, должен, просто обязан принять беспристрастное решение. Однако судья оказался зажат жёсткими обстоятельствами, из-за которых он пошёл на поводу у следствия, прокуратуры и других невидимых влиятельных контор федерального подчинения. И, несмотря на то что о чрезвычайно честном подходе судей при вынесении вердиктов говорит и президент России Владимир Путин, скорее всего, примет угодное для стороны обвинения решение. И, к сожалению, уже не обратит внимания на то, что ущерба государству, в причинении которого обвиняли Насрутдинова, на самом деле нет, ни один сантиметр газовых сетей, вокруг которых вилось следствие, в действительности никуда не делся. Судья уже не будет разбираться, кто фуфайками гонял сотрудников республиканского центра судебной экспертизы, требуя принять и признать угодные обвинению результаты, не станет вникать в то, что, в своё время упорядочив муниципальные сети, Насрутдинов фактически придал смысл этим, грубо говоря, бесхозным соплям туманным. Магомедгусен Насрутдинов, в принципе, мог бы сегодня находиться на свободе, если бы пошёл на сделку с многочисленными ходоками, которые «припудривали» мозги и предлагали «помощь» в обмен на высококотируемые бумаги. Однако он на это не пошёл, предпочёл «драться» до последнего, хотя и понимал, что это чревато реальным сроком при серьёзно подорванном здоровье.

Ситуация в газовой сфере Дагестана сегодня такова, что даже за период, пока Насрутдинов сидит за решёткой, долги за потреблённое топливо возросли на несколько млрд рублей. Это притом, что подсудимый и в бытность у власти, и находясь за решёткой, неоднократно повторял, что не существует понятия «потерянный газ», а есть только ворованный. Весь берег Каспийского моря на дагестанском участке застроен дорогостоящими, но незаконными объектами (дома, рестораны, банкетные залы), которые, не существуя на бумаге, тем не менее, используют природный газ и не платят за него. Добавьте сюда многочисленные кирпичные заводы, сжигающие десятки тысяч кубов газа, но предпочитающие решать вопрос в частном порядке с контролёрами. В итоге весь ворованный газ ложится на плечи населения. Поэтому тысячи дагестанцев, имея на руках квитанции об оплате за топливо, получают уведомления о многотысячных долгах. Помимо этого, в Дагестане существуют и «золотые газопроводы». Редакция располагает свидетельствами того, как 35 км межпоселкового (не магистрального) газопровода в одном из муниципальных образований стоит по договору 925 млн рублей. Эти суммы потом ложатся на тариф за транспортировку газа, который оплачивает всё население Дагестана. ]§[

Угодные обвинению