«Не буду участвовать, заговор обреченных». Путч глазами адвокатов
Адвокаты на пресс-конференции в Центральном доме журналиста (слева направо): Юрий Боровков, Александр Клигман, Алексей Галаганов, журналист П. Гутионтов, Юрий Иванов и Александр Гофштейн, 1991 год
Алексей Бойцов / РИА Новости
«Дело ГКЧП» было заведено в августе 1991 года. Членам комитета и сочувствующим предъявили обвинение в измене Родине, а позже переквалифицировали его в заговор с целью захвата власти. Путчистов поместили в «Матросскую Тишину», через два года освободили из-под стражи, а в 1993-м и вовсе амнистировали. Правосудие новых российских демократов оказалось некровожадным – власть предпочла не заводить себе политзаключенных, да и политическая конъюнктура диктовала компромисс. К годовщине путча Slon Magazine поговорил с адвокатами путчистов; председателя Верховного Совета Анатолия Лукьянова в этом процессе защищало либеральное бюро Генриха Падвы и его партнера Александра Гофштейна, а председателя КГБ Владимира Крючкова – депутат трех созывов Государственной думы от КПРФ Юрий Иванов.
Александр Гофштейн – о том, почему конвоиры любили Лукьянова, какую связь не отключили Горбачеву и кому подчиняются охранники президентов.
Я считаю, что у Лукьянова было алиби – пока шла интенсивная подготовка к созданию ГКЧП, его не было в Москве, он был в отпуске на Валдае. Восемнадцатого августа ему позвонили, часам к девяти вечера он прибыл на вертолете в Кремль и участвовал в знаменитом совещании в кабинете у Валентина Павлова. Его позиция была простой. Узнав, что планируется, Лукьянов, как он утверждает, сказал: «Я в этом участвовать не буду, вы сюда представительную власть не вмешивайте». Думаю, общий смысл он передал правильно, он вообще человек осторожный.
По складу характера он невероятный педант. Всю жизнь вел дневники, и в этот день, конечно, тоже. В дневнике напротив 18-го числа была запись в 21:22: «Совещание в кабинете Павлова, не буду участвовать, заговор обреченных». Кто-то, может, и хотел что-то домысливать относительно его прозорливости, осторожности, что это могло быть задним числом написано. Но в дневнике его это есть. Если посмотреть на группу обвиняемых, Павлов – экономист, Янаев – комсомольский работник, Язов – служака, Варенников – ястреб, Бакланов – технарь, очень активный коммунист. Но самый опытный и дальновидный среди них, конечно, Лукьянов, ведь он с начала 50-х работал в Кремле.
Осторожный, умный, сто раз отмерь – один раз отрежь – это про него. Он ведь, это сейчас мало кто вспоминает, неоднократно признавался лучшим спикером Европы за совершенно виртуозное умение владеть аудиторией. Мог возникнуть вопрос, с какой целью он это делал, ему много раз припоминали микрофон, отключенный Андрею Сахарову. И вместе с тем он был, конечно, мастером своего дела, единственный человек, у которого хватило ума хотя бы не с головой в этот омут погрузиться. Он же с Горбачевым с университетских времен, они были близкими друзьями. После путча их отношения закончились.
Президент СССР Михаил Горбачев и председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, 1991
Валентин Кузьмин / ИТАР-ТАСС
Лучшая защита – молчание
Когда Лукьянова арестовали, к Генриху Павловичу Падве, с которым мы вместе работали, обратилась дочь Анатолия Ивановича Елена – сегодня она адвокат, а тогда была преподавателем. Выбор их семьи пал на нас двоих, так мы стали защитниками первого председателя парламента Советского Союза. Лукьянов не был членом ГКЧП – он был лицом, обвиняемым в участии в государственном перевороте. Но само дело было невероятно интересным и престижным для любого юриста, как бы он ни смотрел на жизнь. Адвокаты до этого момента были людьми безвестными. А тут мы, что называется, ощутили на себе жар софитов.
Вы только не подумайте, что я оцениваю по принципу «наш лучше всех». Но мне казалось, что Анатолий Иванович был абсолютно идеальным подзащитным. Мудрым, работоспособным и демократичным. И он беспрекословно воспринимал наши рекомендации, хотя они не всегда были приятными. На первой встрече мы ему сказали: «Ваша коммунистическая идеология нам отнюдь не близка, защищать ее мы не будем. Мы готовы выполнять функцию ваших адвокатов в уголовном деле, которое, с нашей точки зрения, возбуждено без законных оснований. И видим свою задачу в том, чтобы из разряда политических превратить дело в уголовное. А что касается ваших убеждений – за убеждения судить нельзя. Можно судить за незаконные действия». Он воспринял это безоговорочно, хотя я знаю, что некоторые обвиняемые по этому делу ожидали идеологического единства от своих адвокатов.
Его, конечно, распирало от желания высказаться, он хотел объяснить городу и миру, что как председатель парламента совершал действия, на которые у него было законное право. Но мы сказали: «Анатолий Иванович, ваша единственная эффективная защита – молчание, заявление о вашей невиновности без расшифровки причин». И он ответил, я помню дословно: «Я доктор юридических наук, я профессор. Я председатель Верховного Совета Советского Союза, но я ничего не понимаю в уголовном праве и процессе, поэтому вашу рекомендацию принимаю безоговорочно». Не исключено, что это стоило ему гипертонического криза в тюрьме. К тому же до него доходило, что некоторые обвиняемые по этому делу общаются с прессой, делают публичные заявления, бичуют Михаила Горбачева, Бориса Ельцина, описывают, какие они патриоты, как они спасали Россию. Но он сдержался. А потом, когда следствие закончилось и ему предъявили материалы дела, он понял, что избежал столкновения лбами.
Кофе с коньяком
Со всеми обвиняемыми в полном составе мы познакомились, когда дело поступило в Верховный суд Российской Федерации, в 1993-м, Союз уже распался. Защита выстраивала солидарную позицию, обсуждала совместные планы, ходатайства, заявления, обращения. Подзащитные вели себя по-разному. Например, один из генералов предлагал навести порядок – назначить дежурного из числа адвокатов, а их было 25 человек, который с утра докладывал бы всем, сколько человек собралось на заседании, кто пришел, кто не пришел, какие свидетели явились. Обещал график цветными карандашами нарисовать.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]