Радио Свобода. Репортаж
Поколение ВИЧ
01 декабря 2016
Embed code
Скопируйте и вставьте размещенный внизу код. Код изменен согласно вашему выбору
Текст скопирван
Video size
width x height pixelsShare this video
0:29:39 0:00:00 /0:29:39 ▶ ПоделитьсяДети с ВИЧ, их страхи и жизнь – в фильме Радио Свобода
Дети с ВИЧ, их жизнь и страхи: "Я же скоро умру, но маме об этом не могу сказать". Фильм Сергея Хазова Кассиа, Андрея Костянова и Петра Соловьева.
Они ходят в школы и детские сады, живут с родителями и в детдомах, мечтают стать строителями или художниками, для одних главное в жизни – карьера, для других – семья. Внешне ВИЧ-инфицированные дети не отличаются от сверстников, но их жизнь наполнена страхом и болью, о которых нельзя поговорить иногда даже с близкими.
12-летний Толик (имена всех несовершеннолетних в материале изменены) – "юный хакер", как зовет его мама, не отходит от компьютера; 12-летняя Таня хочет стать фотографом, но разбитого Iphone-5 ей не хватает, Таня мечтает о камере с настройкой резкости и съемной картой памяти. 11-летний Ренат играет в лего, за ним присматривает 11-летняя Наташа. Их мать, 60-летняя Елена жарит утреннюю яичницу на узкой кухоньке, из окна которой виден заснеженный двор спального района Казани. Таня заходит на кухню, достает одни лекарства из ящика кухонного гарнитура, другие из холодильника, раскладывает таблетки в четыре пластмассовых стаканчика, некоторые разрезает надвое большим ножом. У каждого своя доза и свои препараты. У всех один диагноз – ВИЧ-инфекция.
Елена рассказывает, как около десяти лет назад она "задумалась о смысле жизни" и "решила принести пользу". Денег на благотворительность у нее не было, медицинского образования, чтобы помогать больным, тоже, но было педагогическое образование. Она обзвонила несколько организаций, которые работали с детьми, и остановилась на программе по раннему вмешательству "Здоровое поколение" Российского Красного Креста на базе одной из казанских инфекционных больниц. "Директор по телефону все обстоятельно объяснила, а потом говорит: – Вы подождите соглашаться, вы еще не знаете, какая у нас тут зарплата, – вспоминает, добродушно улыбаясь, Елена. – Я говорю, мне не важно, какая зарплата. А зарплата сто долларов была. Но это было то, что я искала".
Как только Толик заходил в воду, все оттуда выходили. Представляете! Вообще народ неграмотный
По словам Елены, она быстро привязалась к отказникам, переговорила с мужем и взрослыми сыновьями и решила взять под опеку двоих детей. Двоих, впрочем, не получалось – жилищные условия не позволяли, но органы опеки предложили взять еще двоих, обещая выделить жилплощадь. "Я подумала, что где двое, там и четверо могут жить, – говорит Елена. – К тому же администрация походатайствовала, и нам дали эту квартиру".
В инфекционной больнице Елена больше не работает, но трудностей, которых она искала, меньше не стало: помимо ВИЧ-инфекции у Рената детский церебральный паралич ("Но он ходит, он очень старательный мальчик, очень трудолюбивый", – хвастается им мама), а у Наташи – задержка в развитии ("Но она сама все делает, за водой ходит, не брезгует, такая помощница у меня! Может, и в ум войдет"). Впрочем, ДЦП или задержку скрывать не приходится – общество относится к таким детям с состраданием, другое дело ВИЧ – о нем не знают лучшие друзья, о нем нельзя рассказывать в школе: "Я говорю им: молчите пока. Если ваши друзья нормально отреагируют, мы не знаем, как их родители отреагируют", – говорит Елена и вспоминает, как несколько лет назад отдыхала с Толиком на Волге, разоткровенничалась на пляже с другими родителями, что оказались врачами: "Я двести тысяч раз пожалела, – смеется она. – Как только Толик заходил в воду, все оттуда выходили. Представляете! Вообще народ неграмотный. Я уж думала, врачи-то грамотные. Какое там!"
Другой случай произошел в одной из казанских больниц (Елена упорно отказывается сказать в какой), где ее детей сторонились и врачи, и другие пациенты. А совсем недавно одноклассники Толика стали смеяться над ним и спрашивать про ВИЧ, Толик отнекивался, дома молчал и лишь через неделю рассказал маме. Елена пошла в школу: разубеждать детей и грозить, что за клевету будут отвечать их родители. Нападки прекратились. Вряд ли угрозы помогут в борьбе со слухами, но зато у Толика появилась возможность проверить лучшего друга: по его словам, он единственный в классе отреагировал "адекватно": "Ну и чё такое, – сказал. – Подумаешь".
Вирус Полишинеля
ВИЧ-инфицированные дети, они как будто обезличенные в нашем обществе. Ощущение, что они ходят в масках
О своем ВИЧ-статусе ребята узнали год назад от Светланы Изамбаевой, организатора групп поддержки для ВИЧ-инфицированных подростков и женщин, которые проводятся в Казани с 2013 года, впрочем, команда Светланы выезжает и в соседние Башкортостан, Марий Эл, даже в Нижегородскую область. На тренингах детям рассказывают о ВИЧ и СПИДе, разбирают ситуации, в которых оказывается каждый из них: как не забывать принимать препараты, как рассказать о своем статусе друзьям или любимому человеку, как бороться с дискриминацией и защищать свои права, как заниматься сексом, как в будущем планировать беременность. Даже некоторые родители, которые долго живут с ВИЧ, часто только на этих группах узнают, что вирус не передается через посуду, а если у ВИЧ-инфицированного ребенка пошла кровь из носу, не нужно объявлять биологическую тревогу. Эта работа лежит на сотрудниках центров СПИД, в которых должны быть штатные психологи, однако, по словам Светланы Изамбаевой, врачи обычно не обращают внимания на детей. "Подростков не замечают, не видят. Работают, разговаривают только с их родителями или опекунами. Подросток остается не у дел со своими страхами, со своими переживаниями", – говорит Светлана.
Светлана Изамбаева на тренинге для ВИЧ-инфицированных подростков. Казань, 30 октября 2016 г.
Как пояснила РС Евгения Жукова, заведующая отделом эпидемиологии и профилактики Московского областного центра СПИД, единого стандарта, когда и как сообщать несовершеннолетним о врожденной ВИЧ-инфекции, нет: "Врачи придерживаются мнения, что с детьми нужно начинать разговаривать в 5–7 лет, – говорит Жукова. – В идеале к 14 годам ребенок должен знать о путях передачи и как не инфицировать других, потому что в среднем к 15 годам у нас подростки начинают половую жизнь". Впрочем, делать это можно только с согласия родителей, которые сами не всегда готовы рассказать детям, откуда у них появился ВИЧ, а в региональных центрах, в частности в Казани, иногда даже нет психолога, который мог бы назвать диагноз и научить, как с ним жить.
"ВИЧ-инфицированные дети, они как будто обезличенные в нашем обществе. Ощущение, что они ходят в масках, – говорит Изамбаева. – Они никогда не говорят о своем статусе в школах, своим близким, даже друзьям. Они не знают, как разговаривать об этом со своими родителями. Получается такая скрытая тема, которая витает в воздухе, но не проговаривается. Стыд, страх, он остается в душе. К примеру, когда ребенок рождается с одной почкой или с каким-то клапаном в сердце, он тоже понимает: "Я хожу в больницу, со мной что-то не так". Но он об этом знает с рождения. И он знает: "Мне надо больше о себе заботиться, и я вижу эту заботу со стороны взрослых, я могу об этом говорить". Ребенок же с ВИЧ-инфекцией – она какая-то непонятная для него… Получается, он рождается с этим и всю жизнь живет в тайне, пока у него не наступает подростковый период".
Светлана Изамбаева, основатель и руководитель фонда Светланы Изамбаевой по работе с ВИЧ инфицированными женщинами и детьми
Впрочем, в мире информационных технологий скрывать что-либо сложно: дети видят названия препаратов, которые пьют, раз в три месяца ходят сдавать кровь в центр СПИД, ищут информацию в интернете, но только вот редко делают правильные выводы. "Ребенок думает: "Да, все понятно, значит, у меня СПИД". А в обществе какая ходит информация: что СПИД – это страшно, СПИД – это смерть, – говорит Изамбаева. – И получается, что ребенок носит этот страх в себе: а я, значит, скоро умру. Вот, к примеру, девочка, которую я консультировала, когда ей было 11 лет, – я еще даже не произнесла слова ВИЧ или СПИД, она просто начала плакать. Она плакала, плакала, это все так искренне, глубоко, и я видела эти слезы и дала ей возможность проплакать это. Потому что она научилась читать в 6 лет, она столько лет несла в себе эту свою боль и этот свой страх, что да, я же скоро умру, но я об этом маме не могу сказать и поделиться с мамой я этим не могу".
Родители подруги позвонили Катиной бабушке со скандалом: почему они столько лет скрывали такой страшный диагноз
Светлана рассказывает, что многие подростки, не зная о своем диагнозе, отказываются от терапии – они устают от ежедневного приема лекарств, никто не объясняет им, зачем их надо пить, они или открыто бросают родителям вызов, или тайно выбрасывают таблетки. Так, последний тренинг решили провести, когда на Изамбаеву вышла мама 13-летней девочки из Чувашии – сама она сказать не могла, "боялась, что дочь проклянет и перестанет общаться", а девочка уже год не пила лекарств, вирусная нагрузка повысилась, и нужно было срочно принимать меры. Другая посетительница тренингов, 14-летняя Венера, также рассказывает, что какое-то время пропускала таблетки, "просто не хотела их пить", пока ВИЧ не перешел в стадию СПИД. Еще одна жительница Казани, 15-летняя Екатерина, отказалась от терапии, уже зная о своем статусе: встретила в СПИД-центре какого-то человека, который рассказал ей, что СПИДа не существует, а от таблеток никакого толка – одни побочные эффекты.
Держаться подальше
Студенты Казанского торгово-экономического техникума подготовили танец для Всероссийской недели тестирования на ВИЧ
Большинство подростков, с которыми удалось поговорить РС, так или иначе сталкивались с дискриминацией или ограничениями. Когда Венере нужно было лечь в больницу, приемный врач испугался ее диагноза и долго расспрашивал ее о том, как она получила ВИЧ, как живет с этим, после чего заявил: "У нас тут здоровые дети лежат, тебе вообще можно с ними?" Венере пришлось самой искать ссылки в интернете, впрочем, главврач больницы разрешила принять пациентку. 15-летнего Марата дискриминация не коснулась, близкие друзья и любимая девушка приняли его статус, но вот девушка боится рассказать об этом своей маме. 15-летняя Екатерина поделилась секретом с лучшей подругой, та отреагировала нормально, но когда рассказала родителям, девочкам запретили общаться. Более того, родители подруги позвонили Катиной бабушке со скандалом: почему, мол, они столько лет скрывали такой страшный диагноз. Сейчас Катя уже отошла от травмы, но то время вспоминает неохотно, говорит скороговоркой: "Ну я плакала уж много слишком. Сейчас мы с ней общаемся иногда, но не много".
Взрослые считают, что в 15 лет дети не должны заниматься сексом. Да, они так считают. Но к сожалению, практика такая, что дети в 15 лет занимаются сексом
Подростки редко делятся этим в интервью, но в головах у них крутятся сотни вопросов, ответы на которые не всегда просто найти. "Я целуюсь, достаточно глубоко – могу ли я заразить свою девушку?", "А что вообще делать, если дело дойдет до секса?", "Во сколько лет лучше терять девственность?" – спрашивают они Светлану Изамбаеву, сетующую на отсутствие сексуального просвещения. Согласны с ней и сами подростки: по их словам, в школе если и рассказывают о ВИЧ, то один раз в году, 1 декабря, да и то для галочки – к урокам этим никто не относится всерьез. Более того, когда урок про ВИЧ проводили в Катином классе, учительница сочла необходимым предупредить учеников: нужно быть осторожнее с ВИЧ-инфицированными людьми, держаться от них подальше. Катя расплакалась и убежала с урока, а потом переживала, как бы кто не понял, что учительница советовала держаться подальше в том числе и от нее.
Светлана Изамбаева и подростки из международного Объединения подростков и молодежи Teenergizer проводят тренинг о ВИЧ и СПИДе для студентов первого курса Казанского торгово-экономического техникума. 4 ноября 2016 г.
"Взрослые считают, что в 15 лет дети не должны заниматься сексом. Да, они так считают. Но к сожалению, практика такая, что дети в 15 лет занимаются сексом", – говорит Изамбаева. Занимаются, конечно, не все: Марат, к примеру, считает, что секс только после брака – это "бредовая" и "совковая" позиция, а Венера уверена, что половую жизнь и правда лучше начинать "после брака и уж точно после 18 лет", но все говорят, что в школе необходимо рассказывать о сексуальной гигиене, способах передачи заболеваний и методах контрацепции. Когда? Мнения расходятся: Марат думает, что в 15–16 лет, Венера – что в 12–13. По словам Марата, его сверстники пользуются презервативами, вот только у одного из знакомых он всего один – после полового акта молодой человек моет его, сушит и использует снова.
Следственные медики
Не было уроков сексуального воспитания и у 15-летней Алины из крупного приуральского города, название которого она просит не указывать. Даже тему про строение половых органов в учебнике по анатомии учительница предпочла обойти стороной. Алине что-то рассказывала мама – девочка была уверена, что презервативы предохраняют от нежелательной беременности, но не от болезней, так что когда в 14 лет у нее появились первые мужчины, она почти не предохранялась – дорого было, да и незачем: забеременеть девушка не боялась, мама сказала: "Вырастим, если что".
"Ну что, притащила?" – с презрением бросил главврач регионального центра СПИД
События, впрочем, развивались трагически. Мама Алины заболела и умерла, судя по описаниям, от рассеянного склероза, а отец чуть позже – от инфаркта. Алину решила забрать родная тетка – сестра матери. Когда они обе пошли сдавать анализы для оформления опеки, у Алины обнаружили ВИЧ.
По словам самой девушки, диагноза она не сильно испугалась, хотя про ВИЧ ничего не знала. Слышала, что от СПИДа умирают: "Ну, умру и умру, делов-то", – улыбается. Страшнее было другое: муж тети, участковый в районе, где жила девочка, поставил условие: если Алина инфицирована, она отправится в детдом – у них у самих были дети, которые, по мнению родственников Алины, могли от нее заразиться.
Специалисты не рассеяли этих заблуждений. "Ну что, притащила?" – с презрением бросил главврач регионального центра СПИД, когда Алина с тетей пришли забирать финальные анализы. По ее словам, у нее даже не было времени поговорить с врачом, ее тут же отвели в другой кабинет, где стали расспрашивать, от кого она инфицировалась. Ответа на этот вопрос у девушки не было: у нее было несколько половых партнеров. Она назвала все известные ей имена, которые каким-то образом попали в правоохранительные органы – следующий раз Алину опрашивали уже сотрудники Следственного комитета. Девушка вспоминает, что ее ошарашенная тетя пошла к знакомым в местную поликлинику, чтобы расспросить про ВИЧ. Там ей сказали, что бояться не стоит, но надо соблюдать гигиену: у ребенка должна быть отдельная посуда, отдельное полотенце и постельное белье. Это не помогло разубедить дядю-участкового, Алина оказалась в детском доме. Здесь она не была одна: из 38 воспитанников детдома 15 живут с ВИЧ-инфекцией, впрочем, как и большинство из 9 тысяч ВИЧ-инфицированных несовершеннолетних россиян, они либо родились от ВИЧ-положительных матерей, либо инфицировались через материнское молоко. По словам Алины, ВИЧ-положительных никто не обижает: все главные хулиганы сами живут с ВИЧ. Вот только и в детдоме у них отдельная посуда и полотенца – мало ли что.
Алина не жалуется на жизнь, говорит, что оказаться в детдоме по ощущениям было похоже на переезд в общежитие. Друзей у нее в детдоме нет, про других воспитанников она говорит с некоторым отвращением: "алкаши и наркоманы, я одна адекватная". Зато ВИЧ, по ее словам, принес ей массу новых знакомств и "открыл новые дороги". Про новые контакты говорят и подростки из групп Светланы Изамбаевой. Казанцам повезло: у них есть кому задать стыдные вопросы. У других ВИЧ-инфицированных детей такой возможности часто нет.
Крестьяне без земли
15 октября 2016
Поделиться Как отбирают наделы кубанских земледельцев
Черно-желтая чересполосица под синим небом: на одних полях убирают остатки кукурузы, на других началась посевная озимых. В станицах – новые большие дома за высокими заборами, в райцентрах – многочисленные торговые центры. На первый взгляд Кубань производит выигрышное впечатление по сравнению с нищей деревней средней полосы. Но, поговорив с местными жителями, замечаешь и оборотную сторону внешнего благополучия: удаленные бедные хутора, безработицу, концентрацию бизнеса в руках крупных концернов, что не останавливаются перед рейдерскими захватами земель при поддержке местных судов. В августе 50 краснодарских фермеров выдвинулись в Москву на тракторах с наивной целью – рассказать о своих трудностях президенту. Их не пустили дальше Ростовской области, а организаторам назначили разные сроки административного ареста. Теперь они говорят, что проблемы их не только не были решены – ситуация лишь ухудшилась.
26 сентября сотрудники ЗАО "Колос" из города Тимашевска обнаружили тело 69-летнего директора компании Николая Горбаня. Как сообщили адвокатам родственники погибшего, перед тем как застрелиться, Горбань написал записку, обвинив в своей смерти руководство местного агрохолдинга ООО "СК "Октябрь", в частности учредителя фирмы Олега Макаревича. Адвокат Горбаня Севиндж Мамедова рассказала Радио Свобода, что его сын Николай тут же обратился к ней с просьбой поднять шум вокруг гибели отца, однако уже на следующий день исчез – не ответил он и на звонки РС. "То ли ему угрожали, то ли пообещали вернуть отобранную землю", – говорит Мамедова.
Ему звонили каждый день, пробирались домой в его отсутствие, переворачивали все вверх дном, шантажировали
История Николая Горбаня показательна для Кубани, где крупные агрохолдинги давят на частных фермеров. В начале 1990-х земли колхозов и совхозов были распределены между работниками. Новые крестьяне часто не собирались обрабатывать ее самостоятельно и передавали право пользования коммерческим структурам – за арендную плату в виде зерновых, сахара и подсолнечного масла. Битва за эти паи не утихала на Кубани с самого развала СССР. Большая часть земли досталась крупному бизнесу, в частности АО "Фирма "Агрокомплекс им. Н. И. Ткачева", что принадлежит семье бывшего губернатора Краснодарского края, а ныне министра сельского хозяйства Александра Ткачева и его брата, депутата Государственной думы от "Единой России" Алексея Ткачева. Николай Ткачев, именем которого названа компания, – покойный отец братьев. По некоторым данным, из 3,9 млн га пахотной земли в Краснодарском крае 500 тыс. га обрабатываются компаниями, которые контролируются семьей Ткачевых. Еще 300 тыс. га достались фирмам, аффилированным с другим крупным российским землевладельцем – концерном "Покровский". В последние годы ситуация обострилась: стали заканчиваться десятилетние договора аренды, заключенные с мелкими фермерскими хозяйствами в начале 2000-х.
ООО "СК "Октябрь", с которым не нашел общего языка Николай Горбань, не идет в сравнение с компаниями Ткачевых – на сайте фирмы указано, что обрабатывает она лишь 16 тыс. га. Схема стандартна: по словам Севиндж Мамедовой, в начале этого года "Октябрь" выкупил несколько паев на участках, где работал Горбань, на фермера стали давить, требуя, чтобы он переуступил и остальную землю. "Ему звонили каждый день, пробирались домой в его отсутствие, переворачивали все вверх дном, шантажировали его – якобы у них был на него какой-то компромат. Но я вас уверяю, никакого серьезного компромата не было", – говорит адвокат.
Александр Ткачев на встрече с жителями Крымска, пострадавшими от наводнения, 2012 год
Та же Севиндж Мамедова защищает интересы и жителей соседнего Калининского района, пострадавших от аппетитов Макаревича. В 2016 году у "Октября" закончились договора аренды с пайщиками на общую площадь около 5,4 тыс. га. Владельцы паев ждали этого, чтобы передать землю местным фермерам, которые предлагают лучшие условия: "У "Октября" пайщики получают продуктов на 5-7 тыс. рублей в год, а фермеры платят до 35 тыс. рублей за те же участки, – поясняет Мамедова. – Кроме того, фермеры привозят все домой, а "Октябрь" выдает продукты с 1 по 31 декабря и только в рабочие дни. Люди с ночи занимают очередь: не успеешь получить зерно, аренду выплатят деньгами, на которые и килограмма сахара не купишь". Но разорвать договор оказалось непросто: пайщики с удивлением узнали, что "Октябрь" в одностороннем порядке продлил договора на 30 лет. Севиндж Мамедова уже трижды пыталась подать иски против агрохолдинга, но местный суд методично отклоняет их по формальным основаниям.
"Макаревич вообще делает что хочет, – рассказывает фермер Алексей Волченко. – Он скупил землю вокруг наших участков, перевел в частное владение дорогу общего пользования и советует нам или переуступить ему наши паи, или купить вертолеты. Я вот к своей земле через свалку пробираюсь. Суды все это покрывают. В 2006 году мне потребовалось три года, чтобы выделить из общего массива "Октября" землю, которая мне полагалась по закону: суд в течение двух лет просто не рассматривал мой иск. За это время избили моего отца, проломили ему голову, подожгли мой дом. Я знаю, кто это сделал, но полиция бездействует, а следователь Сергей Петренко, который занимался этим делом, перешел на работу к Макаревичу. Дочь начальника службы безопасности "Октября" Валерия Белоцерковского работает секретарем Калининского районного суда – что тут еще объяснять?"
Пойти до Путина
Похожая история с пайщиками, которых не отпускает арендатор, случилась и в 300 км от угодий Макаревича – в станице Упорная Лабинского района, небольшом селе с бедными каменными хатами, где на 3000 жителей 1000 пенсионеров. 147 станичников решили отозвать свои паи у компаний, так или иначе аффилированных с концерном "Покровский", две из которых находились в процессе банкротства. Как рассказали РС жители станицы, местные фермеры не только дают им больше продуктов, но и качество их значительно лучше. "Там сахар мокрый, масло прогорклое, зерно плохое, – жалуется Нина Копцева, с 1967 года работавшая в колхозе вместе с мужем. – Мы решили уйти от их! А они не пущают! Но мы будем биться до последнего. Мы, если надо, до Кондратьева пойдем (Вениамин Кондратьев – губернатор Краснодарского края. – Прим.). Мы, если надо, до Путинова пойдем! – воинственно говорит разбитая ревматизмом женщина, держась за поясницу. – Я рачкой в Москву поползу, но все скажу!"
Нина Копцева из станицы Упорная
В прошлом году пайщики Упорного провели собрание, выделив свои паи из общего массива, но арендаторы через суд аннулировали это решение: станичники выполнили требования федерального закона, объявив о собрании в местной газете, но не исполнили предписания подзаконного акта – постановления администрации края, требовавшего публиковать объявление в краевой прессе. "По похожим делам суды обычно становятся на сторону ответчика: арендатор говорит, что он не знал о собрании, но даже если бы он участвовал, он не смог бы повлиять на результат. Но не в нашем случае", – говорит фермер Андрей Овечкин.
Фермер Андрей Овечкин, г. Лабинск
За время судебных тяжб в Упорной развернулась настоящая война. То представители агрофирм приедут убирать чужой урожай, а станичники бросятся на защиту родной земли. То судебные приставы с вооруженной до зубов охраной вдруг объявятся на спорных участках, чтобы изгнать оттуда местных фермеров. "Власти говорят, что большие концерны выгодны государству, потому что дают рабочие места и платят больше налогов, – рассуждает Овечкин. – Но вот из Упорной на "Покровский" работает от силы 10 человек, остальные приезжают из других районов. При этом только у меня работает 9 человек, хотя у меня земли на порядок меньше!"
Судебные споры пока не закончены, но на время фермерам удалось достичь компромисса: так, Андрей Овечкин по-прежнему платит арендную плату станичникам, и одновременно – компаниям, которые арендуют ее у тех же самых людей и сдают в субаренду.
Бумажная страда
Обманутые, обиженные фермеры есть в каждом районе края. Большинство не готово говорить с прессой, но и тех, кто отчаялся, немало. Они приходят на встречу со столичными гостями в потертых пиджаках и начищенных ботинках, отряхивают о порог жирный чернозем, держат в заскорузлых руках папки с документами, смотрят с надеждой и недоверием: будет ли толк? Извечные крестьянские депутаты из глубины веков, которые просят одного – земли. "Мы землепашцы, – говорят с южным акцентом. – Нам не надо субсидий, не надо помощи от государства. Мы не хотим политики, дайте нам спокойно работать".
Фермеры Павловского района Николай Ермак и Виктор Зеленский пахали на своих участках c 1997 года, причем все это время администрация пыталась отобрать у них землю, но суды вставали на их сторону: они не нарушали условий аренды. У Ермака в пользовании было 58 га пашни, у Зеленского – 172 га. Летом 2014 года, еще до окончания договоров, оба получили уведомления от администрации района о том, что договора с ними продлеваться не будут, хотя Гражданский кодекс давал им преимущественное право на продление. Не успели фермеры опомниться, как на земле уже появился новый хозяин – некий Андрей Кольцин, который в личных беседах представлялся советником тогда еще губернатора Краснодарского края Александра Ткачева, а также помощником его брата, депутата Алексея Ткачева. Связаться с Ткачевыми, чтобы подтвердить эту информацию, не удалось. При этом участок Ермака оформили на супругу Кольцина Татьяну, а участок Зеленского – на его престарелую мать.
Фермер Виктор Зеленский, Павловский район
Фермеры стали писать в прокуратуру, в Законодательное собрание края, в ФАС и ФСБ, причем два последних ведомства нашли нарушения в действиях главы администрации района Алексея Мельникова, на которого даже было заведено уголовное дело. Но сами фермеры до суда не дошли: "Сердюкова (первый заместитель руководителя Департамента имущественных отношений Краснодарского края Елена Сердюкова. – Прим.) ввела нас в заблуждение, сказала, что нам беспокоиться не надо, департамент сам подаст в суд на Кольцина", – рассказывает Николай Ермак. Департамент и правда подал иски и даже выиграл, договоры с женой и матерью Кольцина были признаны ничтожными, а земля вернулась в ведение государства, но только фермерам она может и не достаться. "Они выставят ее на торги, и ее выкупит Кольцин! У нас нет денег, чтобы с ним тягаться, – сетует Виктор Зеленский. – Сейчас вот мы узнавали, можно ли написать заявления о продлении аренды, Сердюкова ответила, что если напишем, землю тут же выставят на торги. Не знаю, что они там химичат".
Все это время сотрудники Кольцина работали на отобранных участках. В 2014 году Ермак и Зеленский добились приема у тогдашнего первого заместителя краснодарского губернатора Джамбулата Хатуова. "Он позвонил Кольцину и велел освободить землю в течение шести дней, – рассказывает Зеленский. – Я обрадовался, засеял пшеницу. А весной приехали его люди, распахали мою пшеницу и засеяли кукурузу. Это было на следующий день после решения апелляционного суда, который признал его договора недействительными. Сейчас он собирает кукурузу, а мы сидим у разбитого корыта. А мы ведь кормились с этой земли. Как мы теперь?"
Предприниматель Александр Коваль рядом с недостроенной гостиницей и пришвартованным кораблем. Павловский район
С именем Андрея Кольцина связана и другая история с неожиданной перерегистрацией земли. Павловский бизнесмен Александр Коваль купил старую насосную станцию на берегу реки Сосыки и начал возводить гостиницу на 10 номеров с рестораном и плавсредством собственного изготовления. Когда на строительство было потрачено уже около 30 млн рублей, Коваль вдруг узнал, что прибрежная полоса переведена в земли сельхозназначения, а арендатор у берега – все та же Наталья Кольцина, на которую оформлено и поле рядом со спорным участком. Соседнее поле принадлежит агрохолдингу Ткачевых. "Получается, что мое здание окружено чужой землей. Но 65-я статья Водного кодекса запрещает распашку земель в водоохранной зоне. Да и вообще посмотрите, тут камыш один, тут никогда ничего не будет расти", – говорит Коваль, демонстрируя заболоченный берег Сосыки. "Я вычистил реку, чтобы можно было плавать по ней, расчистил свалку, которая тут была на берегу, а теперь должен все отдать?!" По словам предпринимателя, Кольцин предлагал ему продать постройку, но он готов судиться до последнего, а пока вместе с женой живет в вагончике рядом с недостроенным зданием – охраняет от рейдеров.
Предприниматели Александр и Лидия Коваль, Павловский район
Телята в осаде
Похожими методами лишили земли и Андрея Зеленского из станицы Старонижнестеблиевская Красноармейского района – шумного, крепкого 40-летнего мужчины, в прошлом – чемпиона-тяжелоатлета, дома у него красуются кубки, выигранные тихими подростками-сыновьями на спортивных соревнованиях. Зеленский вместе с "братухой" и еще одним партнером купил 16 га земли с хозяйственными постройками, где держал порядка 90 голов скота – коров и лошадей. Партнер в какой-то момент воспользовался связями в администрации, оформил на себя землю, а потом погиб в автокатастрофе. Его супруга переуступила участок Григорию Городецкому – отцу секретаря Красноармейского районного суда Андрея Городецкого, по слухам – за помощь в тяжбе с тестем за мужнино наследство. В результате телятники Зеленского оказались в окружении чужой земли, на которой секретарь суда, по некоторым данным, собирается строить то ли дачу, то ли базу отдыха, но не для себя, а для судей. "Васин (глава муниципального образования Красноармейский район Юрий Васин. – Прим.) говорит мне: "Если у тебя коровы, открывай КФХ (крестьянско-фермерское хозяйство. – Прим.), что мне по закону положено по два гектара на корову, и вот они мне отдадут эти мои 12 гектар, – рассказывает Андрей Зеленский, отчаянно матерясь. – Я ж бегу, открываю КФХ, потом обратно к Васину. А он как узнал, что это Городецкий землю забрал, голову почухал и говорит: "Нет, мы уже отдали. Не будет тебе, Андрюха, земли. Как я буду с судом связываться? Они ж меня укатают".
Фермер Андрей Зеленский, Красноармейский район
Брат Зеленского свернул коровий бизнес, а сам Андрей часть скота забил, а остатки прячет на поле под станицей: "Всех забью, что делать? В поле держать плохо – воруют. Приезжают на машине, рубят ее живую напополам по хребту и пипец. Я сам видел. Она бегает, а они ее топором. На две коровы максимум десять минут, – рассказывает Андрей, который не намерен дальше судиться. – Они вон Крым отжали, что им мои телятники?" На вопрос, что будет делать дальше, пожимает плечами: "На Украину поеду. В ополченцы. Или думаете, раньше разбомбят нас американцы?"
Фальшивогазетчики
Фермеры Наталья и Николай Поздняковы рядом со своей птицефабрикой. Курганинский район
Наталья и Николай Поздняковы из станицы Родниковская Курганинского района сидят у камина в по-европейски элегантном доме. С одной стороны от дома – птицефабрика, с другой – пахота. Помимо выкупленной земли Поздняковы с 1998 года работали на арендованных у администрации 71 га, но в 2012-м на этом участке вдруг появились новые арендаторы – депутат Родниковского сельского поселения Сергей Катышев и его брат Андрей.
Такое письмо фермеры Поздняковы получили перед парламентскими выборами 2011 г. Поздняковы подали в суд, требуя отстранить "Единую Россию" от выборов, но проиграли. Большинство фермеров Курганинского района внесли свои взносы.
Закон предоставлял Поздняковым преимущественное право на продление аренды, но администрация отправила им письмо с уведомлением о расторжении договора и провела торги, выпустив… газету-двойник. "Фермеры платили дань администрации, чтобы перезаключить договора – по 10 тыс. с гектара, – говорит Наталья на удивительно правильном русском: она 20 лет проработала учителем ИЗО. – Нам надо было бы заплатить 710 тыс. Но мы взяток не даем. Мой дед погиб за эту землю, чтобы не гнуться перед оккупантами!" Наталья рассказывает, как пошла в прокуратуру с настоящей газетой, но там ей продемонстрировали другой экземпляр с объявлением на ее участок, разбитый на два лота. Поздняковы оспорили расторжение договора аренды в суде и даже выиграли его, но вот исполнительный лист нигде не хотели принимать. "Приставы взяли его, расписались, но даже не стали регистрировать, – вспоминают фермеры. – Мы тогда подали в суд и на приставов, но этот суд уже проиграли".
Аннексия рассвета
Если в других случаях, с которыми столкнулось РС, пайщики и фермеры сражаются с агрокомпаниями или местными элитами, то в станице Новотитаровская Динского района колхозная земля приглянулась… Министерству обороны. Колхоз "Рассвет" на хуторе Карла Маркса в 1992 году был преобразован в АО "Рассвет", и, как и в других случаях, его земля была поделена между 1996 работниками колхоза. Впрочем, как вспоминают пенсионеры, тогда ничего не изменилось: просто повесили новую вывеску. В 1996 году в разгар чеченской войны в колхоз поступило предложение от Минобороны: передать земли в ведение военных, которые бы обеспечили рынок сбыта. АО "Рассвет" превратилось в Федеральное казенное сельхозпредприятие "Рассвет", имущественные и земельные паи были переданы "для дальнейшего их использования в сельскохозяйственном производстве". Впрочем, договор с Минобороны подписали лишь 11 пайщиков – на основании доверенностей, которых никто не видел и ни один нотариус не заверял. Более того, общее собрание 1996 года было проведено с нарушениями: согласно документам, в нем приняло участие больше 600 человек, хотя колхозный клуб вмещал лишь 300, а в числе участников были люди, умершие за два-три года до собрания. В 1997 году глава администрации Динского района подписывает постановление о передаче паев "в ведение" Минобороны: часть "на период нахождения их в Министерстве обороны", часть в аренду на 22 года, а часть в аренду на три года. На основании этого постановления в 2005 году земля переходит в собственность Российской Федерации, а в 2009-м приватизируется и оказывается на балансе скандального ОАО "Оборонсервис", которое в 2012-м продает ее структурам Олега Дерипаски. Колхозники остаются лишь с документами на собственность, которая уже принадлежит другим, да получают счета на налоги, которые исправно платят: в противном случае инспекция удерживает деньги из их зарплат и пенсий.
Пайщица Татьяна Белоус в здании недостроенного колхозного детского сада, станица Новотитаровская Динского района
Все эти годы пайщики "Рассвета" судятся за свою землю, обращаются во всевозможные органы, от Госдумы до ФСБ, последняя даже провела проверку, выяснив, что созданное ФКЗП "Рассвет" не платило ни арендной платы пайщикам, ни налогов, а также не отчитывалось о произведенной продукции и о том, кому и по каким ценам она сбывалась. Но судьям проверки ФСБ не указ: начиная с 2002 года суды неизменно принимают сторону новых владельцев, утверждая, что в далеком 1992 году колхозники передали свои паи в устав акционерного общества, потеряв право распоряжаться ими, а в 1996-м, передавая паи "в ведение" Министерства обороны, они тем самым "подразумевали" переход акций в собственность государства. Вот только в 1992 году закон предусматривал лишь три формы собственности: государственную, частную и коллективно-долевую, организации получили право обладать собственностью лишь годом позже, так что передать паи АО было невозможно. А в Гражданском кодексе никогда не было формы передачи чего бы то ни было "в ведение", да и как можно подразумевать что-то, что не написано на бумаге?
Колхозный клуб в станице Новотитаровская сгорел в 2015 г.
Пайщица Татьяна Белоус, как и десятки других кубанцев, перебирает аккуратно сложенные бумаги, рассказывая, каким зажиточным был "Рассвет" в советское время: 1200 голов скота, 1800 свиней, куры, пчелы. Сегодня от былого богатства осталась лишь пашня, которую обрабатывают заезжие работники, а станичники вынуждены искать места в Краснодаре. Сама Белоус, директор детского сада, потомок казацких атаманов, уже выиграла одно большое дело в своей жизни: отсудила дом, который принадлежал ее предкам, отобранный во времена коллективизации. Получится ли у нее вернуть и землю, выкупленную Дерипаской?
Беженцы Третьего рейха
10 сентября 2016
Минивен семьи Грисбахов украшен патриотически
ПоделитьсяНемецкая семья Грисбах, графов фон Лейхтенбергских, просит российские власти об убежище
Дворик в центре Москвы. Церковь, воинская часть, офисные флигели дворянской усадьбы, среди припаркованных машин красный минивен с немецкими номерами – до недавнего времени единственное пристанище семьи Грисбах из немецкой Померании.
47-летний Андре Грисбах бежал в Россию в декабре прошлого года вместе с женой Каролой, двумя дочерьми – 27-летней Доминикой и 22-летней Юлией – и их четырьмя детьми. Старшему внуку 8 лет, младшей не исполнилось и года. Дети прячутся в минивене от московского дождя, Юлия меняет дочери подгузники, вторая дочь сидит на коленях у бабушки и играет с ключами от номера в хостеле в подмосковном Домодедове, где Грисбахам бесплатно разрешили пожить новые друзья. Вот только уже со следующего месяца за хостел надо будет платить, а сбережения давно закончились: живут Грисбахи на пожертвования. "Мы вообще всё оставили в Германии, у нас дети подросли, а на них даже нет зимней одежды", – жалуется Андре. Федеральная миграционная служба уже дважды отказала Грисбахам в разрешении на временное проживание, они обжаловали отказ в третий раз, но пока разрешения нет, никто из них не может работать. 1 сентября 8-летний Андре Лука должен был пойти во второй класс, но и школа им не положена: с ним занимается его мать Доминик – как и другие члены семьи, она учит русский язык, а потом объясняет сыну то, что сама только что выучила.
В 2012 году я изучил немецкие законы и понял, что они незаконны. Германия – это Третий рейх
Главный враг Грисбахов – немецкие органы опеки, которые, по словам главы семьи, отбирают детей у немцев и передают их другим родителям – как подозревает Андре Грисбах, не бесплатно. "Палка, которой они пользуются, называется "неблагоприятная атмосфера в семье", – поясняет Андре. – Но эту атмосферу государство создает само: не дает зарабатывать, разрушает семьи финансово, а потом лишает родительских прав. Не думайте, что детей забирают в семьях алкоголиков и наркоманов, такой товар им не нужен: чем благополучнее семья, тем больше шансов потерять ребенка". <Немецкие органы опеки ответили на запрос РС, что заявления семьи Грисбах не соответствуют действительности: лишение родительских прав применяется как крайняя мера в случаях, когда жизнь и здоровье несовершеннолетних оказывается под угрозой - как и в других странах в т.ч. в России. РС также не удалось найти материалов в немецкой прессе, которые говорили бы о массовости проблемы - прим.> Андре рассказывает, что уже четыре года борется с этой "фашистской" системой, даже выходил с пикетом к рейхстагу. "В 2012 году я изучил немецкие законы и понял, что они незаконны. Германия – это Третий рейх, – излагает он свою концепцию. – Немецкое правительство работает по полномочиям, доставшимся от Адольфа Гитлера. Административный аппарат, более 90% законов пришли оттуда, и в этих законах написано, что дети принадлежат государству, на эту тему даже есть несколько решений федерального суда. Так вот у них и получилось создать целую индустрию торговли детьми" <Адольф Гитлер не стал отменять конституцию Веймарской Республики, принятую в 1919 г., которая просуществовала до 1945 г. и была заменена современным Основным Законом ФРГ, принятым в 1949 г.. В частности ст. 6 Основного Закона гласит: (2) Уход за детьми и их воспитание являются естественным правом родителей и их первейшей обязанностью. Их осуществление находится под наблюдением государства. (3) Дети могут быть отобраны у семьи вопреки воле лиц, уполномоченных на их воспитание, лишь на основании закона, если последние не справляются со своими обязанностями, или если дети по другим причинам могут оказаться беспризорными. Третий Рейх был распущен союзниками Фленсбургского правительства 23.05.1945. Законы, касающиеся непосредственно организации Рейха, запрета на политические партии, расовые законы и пр. были отменены. В Германии прошёл процесс денацификации - прим.>
Граф без работы
Андре, Доминик, Юлия и Карола Грисбахи
Андре уверяет, что немецкая демократия – это миф, мнение, отличное от официального, можно высказать лишь раз – потом у тебя начинаются проблемы. Он уверяет, что испытал это на себе. В 2013 году после 22 лет работы водителем дальнобойщиком он уволился по состоянию здоровья. Работу он оставил сам, так что пособия ему не полагалось, но страховая компания выплачивала ему 900 евро ежемесячно. Он хотел переквалифицироваться и получить другую профессию, однако в бесплатном обучении Грисбаху отказали: на рынке труда было достаточно водительских вакансий. Впрочем, сам Грисбах уверен в том, что причиной отказа стали его политические взгляды. <Согласно закону, бесплатное обучение на переквалификацию предоставляется заявителям, на профессию которых нет спроса на рынке труда - прим.> По его словам, власти вообще всячески старались досадить его семье: когда Андре запросил разрешение на производство искусственных драгоценных камней, ему тоже отказали: "Чтобы не дать заработать. В Германии простой человек не может стать богатым, государство делает всё, чтобы этого не случилось". В другой раз против жены Андре Каролы возбудили дело за незаконное использование титула графини фон Лейхтенбергской, однако до суда не дошло: у Грисбахов было на руках уведомление от фонда этого угасшего рода о том, что они вправе носить титул за пожертвование в 50 евро. "Это дополнительная шпилька в систему, – усмехается Андре Грисбах. – Дворянские титулы отменены, и бюрократы белеют от злости, когда я подписываюсь графом. Но я имею на это полное право!"
Андре и Карола Грисбахи
Ко всем прочим бедам прибавилось строительство новой канализации в доме Грисбахов, которую они должны были оплачивать сами. Компания, что отвечает за подачу воды и канализацию, еще в 2005 году потребовала от них установить новый сток, хотя, по словам Андре, и старый справлялся со своими функциями и нуждался лишь в небольшом ремонте. Грисбахи пытались обжаловать это решение, тяжба длилась семь лет, но Грисбахам отказали. Строить они ничего не собирались, но однажды "к нашему дому приехали экскаваторы под охраной полиции, сами всё построили, а потом прислали нам счет на 36 тысяч евро, – возмущенно рассказывает Андре. – Эти документы мы тоже отдали в ФМС".
Однако, уверен Андре, главной жертвой немецкие власти выбрали Доминик Грисбах, его старшую дочь: "В качестве шантажа они решили лишить меня внуков". Еще до рождения второго ребенка Доминик пыталась наладить свой бизнес – продажу подсветок для автомобильных номеров, но как только об этом узнали в центре занятости, ее лишили пособия по безработице. Бизнес не приносил еще достаточно доходов, и от него пришлось отказаться. По словам Доминик, даже если тебе помогают друзья или родители, эти суммы вычитают из пособия. А если брать наличными? "Они все равно узнают. У них везде шпионы. Это как штази", – округляет глаза Доминик. Ее мать нервно реагирует на недоверчивую улыбку переводчика: "Тут нет ничего смешного!"
Я потребовала алименты на нашу дочь, но в ответ получила из органов опеки вопросник на сына от первого брака
Родив второго ребенка, Доминик несколько месяцев безуспешно пыталась получить пособие на детей и пособие по безработице – всё вместе около 950 евро. Когда она привезла необходимые документы в Мекленбург, что в 50 км от родного Альткалена, их приняли, но через какое-то время запросили дополнительные бумаги. Доминик не смогла довезти их и потому вместо 950 евро получала лишь 70 евро. Копились долги за жилье и электричество, а это, по словам девушки, было сигналом для органов опеки. "Это искусственная волокита, игра на время, – уверяет Доминик. – Вся немецкая бюрократия работает таким образом, чтобы никто ничего не получил!" <Согласно немецкому законодательству в области опеки, долги по квартплате не могут служить поводом для лишения родительских прав - прим.>
Впрочем, деньги не были основной причиной интереса органов опеки. Доминик Грисбах развелась с первым мужем и жила с сыном Андре Лукой и новым молодым человеком, от которого родила дочь Луну Мари. Новый парень выпивал и бил Доминик, она несколько раз попадала в больницу и, наконец, решила съехать от него. Он не отстал от девушки, продолжал преследовать ее, бил стекла в ее квартире, угрожал физической расправой, а однажды даже набросился на нее с арматурой. По словам Доминик, она неоднократно обращалась в полицию, но никакой серьезной реакции не добилась. "Я потребовала алименты на нашу дочь, но в ответ получила из органов опеки вопросник на сына от первого брака: как учится, чем болеет, как ведет себя. Я поговорила с друзьями и поняла, что это сигнал: они собираются забрать его", – рассказывает Доминик и гладит по голове Андре Луку, который слушает ее с некоторой скукой и как только дождь перестает, выбирается из машины, берет за руку двоюродную сестру и начинает шлепать по лужам. <В заявлении в ФМС Доминик Грисбах также указала, что причиной интереса органов опеки к её старшему сыну стала его низкая успеваемость в школе, как и скандалы в семье. Представители органов опеки несколько раз приходили с проверками к ней домой - прим.>
Россия находится в состоянии войны с Германией и до сих пор оккупирует Восточную Германию, неся ответственность за своих граждан
Получив письмо, Грисбахи собрались на семейный совет и решили: надо бежать. Младшая сестра Юлия и ее муж тоже решили присоединиться: они также никак не могли оформить пособие на своих двоих детей. Мужа Юлии, правда, замучила тоска по родине, и в мае он вернулся в Германию, оставив жену и детей в семейном минивене: "Не понимаю, как он мог это сделать!" – восклицает Юлия, смущенно улыбаясь.
Побег
В дорогу собирались второпях и в полном секрете, даже детям сказали, что едут в гости к тете на Новый год. Россию выбрали не случайно: "Мы жили в ГДР и понимаем русский народ. Здесь каждый подставит друг другу плечо, – поясняет Андре Грисбах. – Кроме того, Германия и Россия так и не подписали мирный договор, значит, с 22 июня 1941 года Россия находится в состоянии войны с Германией и до сих пор оккупирует Восточную Германию, неся ответственность за своих граждан", – говорит Андре, указывая, что акт о капитуляции был подписан только Верховным командованием вермахта, но никак не руководством Третьего рейха (Мирного договора нет, но 25.01.1955 г. Президиум Верховного Совета СССР подписал указ "О прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией". – Прим.). "Со Второй мировой войны вообще мало что изменилось, – продолжает развивать свое видение новейшей истории Андре. – В 1990 году ФРГ аннексировало ГДР, из которой ушли советские войска, но де-юре Россия до сих пор оккупант. Так же как и Берлин до сих пор поделен на четыре сектора". <Формально секторы оккупации Берлина существовали до объединения ФРГ и ГДР в 1990 г. Договор об объединении Германий по формату 2+4 был подписан в 1990 г. ФРГ, ГДР, а также Францией, Великобританией, США и СССР - прим.> Впрочем, основная причина выбора России – возможности, которые страна предоставляет молодежи: "В Германии детям нельзя даже рисовать мелком на асфальте. Речь идет о развитии личности, в России горизонты гораздо шире".
Нашим полицейским выдали специальные каски, через которые они подвергаются излучению. Это излучение регулирует уровень агрессии
"Еще одна причина переезда – безопасность, – рассказывает Андре. – К нам под видом беженцев проникает огромное количество молодых мужчин – их 60–70% из приезжих. Немецкое министерство обороны вооружает их, они спят в казармах, живут лучше немецких солдат. <Согласно законодательству, в немецких вооружённых силах могут служить только граждане Германии. Беженцы получают лишь вид на жительство - прим.> Однажды они поднимут оружие против немецких граждан. Они же мусульмане, их вера для них важнее всего остального. При сегодняшней демографической ситуации уже в 2020 году в Германии возможно создание исламского халифата. Страна на пороге гражданской войны, разве можно в ней оставаться?" <В настоящее время в Германии проживает около 5% мусульман, лишь немногие относятся с одобрением к радикальному исламу - прим.> К разговору подключается Карола Грисбах, по образованию слесарь, она работала продавщицей, а потом выращивала дома искусственные кристаллы, которые можно использовать в украшениях. Карола курит и методично собирает окурки в уголок багажника, чтобы выбросить чуть позже: урны во дворе нет, а мусорить не позволяет немецкая щепетильность. "Все готовятся к войне. Нашим полицейским выдали специальные каски, через которые они подвергаются излучению. Это излучение регулирует уровень агрессии, чтобы в нужный момент можно было поднять ее до максимума, – говорит Карола. – Мы даже знаем, где стоят ретрансляторы: мы гуляли в том районе и на себе поняли, что они работают – даже и без касок. Просто идешь по улице и становишься каким-то агрессивным. Вообще речь идет об уничтожении немецкой нации. Они разрешили сейчас в Германии инцест, чтобы немцы вырождались быстрее. Гражданская война завершит процесс". <Кроме советских анекдотов подтверждений наличия датчиков агрессии найти не удалось - прим.>
В России, по мнению Грисбахов, таких проблем нет: мигрантов из Средней Азии никто не вооружает, так что жить здесь спокойней. Андре уверен, что Россию ждет большое будущее: "Я вижу постоянное развитие и движение вверх, – говорит он. – Если все так пойдет и дальше, то Россия превратится в Германию 90-х, а Германия в Россию 90-х – там просто нечего будет есть". По словам Андре, в Германии за чертой бедности живет уже 2 миллиона детей. На замечание, что в России за чертой бедности живут 19 миллионов человек, Андре улыбается: "Но тут хотя бы можно жить, есть возможность заработать, если хочешь. В Германии жить нельзя". А как же быть с тем, что социальные выплаты в России в десятки раз меньше? "А мы и не собираемся жить на пособия. Мы хотим работать", – парирует Грисбах. А с проблемами в медицине и образовании? "В Германии всё то же самое: если у тебя нет частной страховки, ты человек второго сорта, никто тебя не будет лечить". По его словам, все богатые немцы лечатся за рубежом, а детей своих отправляют учиться в Штаты или в Швейцарию, к тому же немецкие школы, в отличие от российских, поражены сексуальным воспитанием. "Надо просто перетянуть в Россию немецких врачей и отнять мозги у фашистского режима", – улыбается Андре. Даже волокита с ФМС не разочаровала его: "Бюрократия везде одинакова, это правда. Просто в России считают Германию благополучной страной, и потому они не видят в нас беженцев". <Среднее пособие по безработице в Германии составляет €1500, в России - €67; средняя пенсия в Германии - €1000, в России - €178, размер выплат на детей в Германии - около €200, в России - €39, средняя зарплата врача в Германии - €5000, в России - €550 - прим.>
Немцы под Костромой
На Россию у Грисбахов большие планы: русские друзья передали Андре в управление участок в 25 гектаров в Костромской области, где решено построить немецкую деревню. "Мы сможем спасти 40–50 семей, – говорит Андре Грисбах. – Мне уже четыре семьи подтвердили, что готовы переехать, но они пока не могут заявить об этом публично: боятся властей. А одна семья уже на пути в Москву – у них тоже проблемы с органами опеки, хотя это добропорядочные люди, никакие не алкоголики". Андре рассказывает, что в Германии вообще замалчивают такие истории: "Пропаганда старается очернить Россию, ведь как только немцы узнают правду, сюда хлынет поток немецких беженцев, причем не тунеядцев, а хороших специалистов, вроде меня". По его словам, после того как о них написал немецкий журнал "Бильд", на его семью начались нападки в соцсетях: "Это всё сотрудники секретной полиции. Они создают фейковые аккаунты и пишут нам письма с угрозами и оскорблениями. Они боятся, что многие последуют нашему примеру, и хотят нас заткнуть, но у них не получится".
Андре Грисбах готов посвятить свою жизнь исходу немцев в Россию и даже думать не хочет о том, что делать, если его семье не разрешат остаться: по его словам, на родине их детей точно поместят в другие семьи, а самих их ждет тюрьма или психиатрическая клиника, причем непонятно, что хуже, ведь, сообщает Андре, "по законам Третьего рейха пациентов психбольниц можно убивать" <В Третьем Рейхе действовала секретная программа умерщвления "Т-4", по которой уничтожались в том числе и пациенты психоневрологических диспансеров. Программа была официально закрыта указом Адольфа Гитлера в 1941 г. после протестов общественности, однако уничтожение душевнобольных продолжалось и после. В настоящее время в Германии разрешена эвтаназия пациентов, жизнь которых поддерживается искусственно, при условии, что они заранее дали согласие на отключение от систем жизнеобеспечения - прим.>
Карола Грисбах на прощание с хрустом жмет протянутую руку и на ломаном английском просит "написать хорошую статью", Луна Мари начинает плакать, Доминик протягивает ей детскую книжку с картинками – на русском, Андре Лука всё шлепает по лужам – ему тоже еще сегодня русский учить.
PS Публикация материала о семье Грисбах вызвала неоднозначную реакцию, редакция получила несколько писем с обвинениями в распространении заведомо ложной информации. Мы уверены, что большинство наших читателей способны отличить вымысел от правды, но всё же добавили сноски, объяснив, где позиция героев материала не соответствует действительности. Нам, тем не менее, кажется интересной история людей, которые не смогли ужиться в государстве с развитой социальной политикой, не смогли оформить документы на получение пособий, разозлились на бюрократическую систему, требовавшую от них соблюдения процедур и не желавшую играть по их правилам, но поверили пропаганде о счастливой жизни в России. Особенно трагичным кажется тот факт, что они и правда хотят лучшего будущего для своих детей, но основываются на иллюзорных представлениях о стране, где собираются жить. Остаётся надеяться, что дети хотя бы будут ходить в школу - в России ли, или в Германии.
Звезды и камеры
01 июля 2016
Оператор Первого канала и три грации
ПоделитьсяФестиваль малоизвестных знаменитостей – репортаж с красной дорожки
Я оказалась в совершенно новой для себя ситуации: среди светских фотожурналистов, которые охотились за "звездами" Московского кинофестиваля, топавшими по красной дорожке на церемонию закрытия.
Это была умора! Звезду требовалось оторвать от дорожки и приставить к картонной стенке, чтоб хорошо отщелкать. Но проблема была в том, что эту "звезду", которая охотно принималась позировать, никто не знал!! Кроме какой-то странной бабульки в кружевной фуражке.
– Юля, Юля, Юля! – зазывала бабулька очередную девицу в роскошном платье. Та подскакивала, картинно выстраивалась, мы щелкали и потом спрашивали бабульку, кто такая эта Юля.
Но она хранила молчание. Она была носительницей недоступного нам знания и ни с кем не собиралась им делиться. Хотя у нее тоже случались проколы.
– Верник, Верник! – голосила бабулька.
Мы послушно щелкали. Но это определенно был никакой не Верник, никакой из двух братьев, о чем мы не преминули ехидно ей сообщить.
Она опять нас проигнорировала и принципиально прокричала мужику:
– Я раньше любила ваши передачи!
– А почему сейчас не любите? – молниеносно среагировал мужик. То есть что-то она в нем уловила правильно. Он не был Верником, но был определенно каким-то ведущим. Но все равно. Доверие наше к бабулькиной информации было подорвано. Юля, Катя и прочие Лены, которых она зазывала, тоже могли идти на ее клич вне зависимости от того, как их звали на самом деле.
Еще через пять минут удача узнавания выпала моему соседу, который, как он рассказал, раньше снимал только премии МузТВ.
– О, Калашникова!!! – закричал он и принялся интенсивно щелкать.
– Кто это? – я с ним уже подружилась и понимала, что он не откажет мне в этой ценной информации.
– Жена Прохора Шаляпина, – авторитетно пояснил сосед.
– А! – Ну да. Это даже для меня была мегазвезда на фоне десятков невразумительных персонажей, истязавших себя гламурными позами на фоне картонного задника.
Еще мой продвинутый сосед доложил мне, что вот этот молодой человек, у которого наша азартная бабулька просила, чтоб он затянулся сигарой на камеру, – это Митя Фомин. Ну я знаю, что да, есть такой шоумен. Зачет мне.
И тут появилась настоящая звезда. Узнаваемая. Которую узнали все, кроме меня, потому что я не смотрела ни одного сериала с ее участием. Но я поверила своим соседям, что это Наталья Орейро.
И тут же разгорелся скандал. Перед Натальей Орейро, как обезьяна в зоопарке, распрыгался какой-то сверхнаглый корреспондент, который перекрыл нам всю съемку!! И мы стали жаловаться на него распорядителю. А он заявил:
– А вы заплатите нам, как Chopard, тогда и жалуйтесь!!
– Так он из Chopard?! – против этого спонсорского лома у нас не было никакого приема. Мне оставалось радоваться, что пару фоток Орейры в момент прыжка шопардовского корреспондента мне сделать удалось.
– С другой стороны, – вдруг признался мой сосед-музтэвэшник, – эта премия круче премии МузТВ. Потому что там только эстрадные звезды, а здесь еще и киношные. Больше шансов кого-то узнать.
И тут мы с ним немедленно узнали семью Валерия-Пригожина!! Которые конечно не были звездами кино. Но они и не были звездами МузТВ. То есть премия Московского фестиваля, он был прав, на лица определенно получалась богаче.
Потом я переместилась на новую точку, и там знакомые физиономии стали появляться чуть чаще. Другое дело, что они иногда скрывались за такими слоями грима и одежды, что их трудно было сходу опознать, но в итоге это происходило, как, к примеру, с Вячеславом Зайцевым. Не сразу – но узнали.
После Зайцева корреспонденты вдруг бросились на еще одну "звезду" с именем Наташа.
– Наташа! Наташа! Наташа! – кричали они юной девушке, ужасно похожей на Наташу Королеву. И она охотно строила им рожи. Но она никак не могла быть Наташей Королевой по возрасту. Поэтому мне опять пришлось уточнять, кто это. Оказалось, звезда "Камеди вумен". Который я совсем не смотрю, в отличие от мужского "Камеди". Но я быстро реабилитировалась. Я одна из всех, кто стоял с нашей стороны дорожки, узнала Виктора Васильева, резидента "Камеди Клаб" и шоу Ивана Урганта одновременно. Правда, не смогла вспомнить фамилию его жены-актрисы. Светский хроникер из меня, конечно, никакой.
Но на дорожке все-таки появлялись такие, которых опознать было просто.
Вера Глаголева, которая, скорее всего, была с дочерью.
Александр Михайлов, который был сразу с двумя милейшими дамами.
Безумно элегантная Виктория Исакова, она же член жюри ММКФ, которая была одна.
Еще из тех, кого можно было узнать, был Михаил Задорнов.
– Михаил! Михаил! – кричали ему юные корреспонденты, силясь вырвать из него кусок чего-нибудь остроумного.
– Какой он вам Михаил? Михаил Николаевич! – поправляли их более воспитанные коллеги.
– Михаил Николаевич, как зовут вашу спутницу??! – молодежь послушно проявляла чудеса такта.
А еще я легко узнала Марию Порошину. Даже нельзя сказать, что очень легко, потому что в жизни Мария красивее, чем в кино.
А также на дорожке появился узнаваемый Марат Башаров.
И вот тут – да! Не всем коллегам повезло отделываться от своих изданий одними фотографиями. Кое-кому требовались тексты слов, которые произносят звезды.
Девушка-корреспондент громко жаловалась своему оператору:
– Дурацкое какое задание дали – спрашивать у звезд: сталкивались ли они с коррупцией и как с нею бороться. Вот представь, как мне это щас им через головы орать.
Я уж не знаю, как она выкрутилась, но те, которые сейчас стояли рядом со мной, обходились набором самых примитивных, без коррупции, вопросов, типа "за кого болеете", как спрашивали Марата Башарова.
Embed code
Скопируйте и вставьте размещенный внизу код. Код изменен согласно вашему выбору
Текст скопирван
Video size
width x height pixelsShare this video
0:00:14 0:00:00 /0:00:14 ▶Но еще ближе, в десяти сантиметрах от меня разворачивалась ситуация поистине драматическая. Первый канал!! Первому каналу был нужен синхрон Никиты Михалкова!! А тот к их журналистке никак не подходил. Тут надо отмотать немного назад и рассказать, что вообще вся эта "красная дорожка" начиналась с явления Татьяны Михалковой, которая бодро объявила, что Никита Сергеевич непременно навестит нас из больницы.
Но когда это случится – не сказала. И тут – бах – через полчаса после начала "красной дорожки" в шатре, где стояли рукожмущие хозяева праздника, появляется Никита Сергеевич и принимается жать руки сам, персонально.
И вот с этого момента начинаются страдания корреспондентки Первого канала! Она кричит в его шатер: – Никита Сергеевич, Первый канал! – Не слышит. Мы все уже за нее болеем! Не слышит. Она подсылает к нему гонцов, чтоб сказали, как она его ждет. Пожимает плечами. Не время, говорит. Потом. А у нее очень даже "Время"!! Она готовит репортаж в девятичасовой выпуск!! И только когда он спустится с небес к нижней группе корреспондентов, отпозирует им по полной, только потом он, слава богу, уделит ей тридцать секунд, которые позже победно покажут в программе "Время". Причем героической девушки у них в кадре нет, зато у меня есть. Приз за настойчивость! Никита говорит ей, что случилось чудо. Несмотря на собянинский ремонт, народ все же доперся до фестивальных фильмов. Примерно так.
Embed code
Скопируйте и вставьте размещенный внизу код. Код изменен согласно вашему выбору
Текст скопирван
Video size
width x height pixelsShare this video
0:00:45 0:00:00 /0:00:45 ▶Но ей повезло, конечно. Чаще бывает по-другому. А именно так, как переговаривались коллеги позади меня:
– Те, которые нужны для интервью, не хотят. А те, которые хотят, не нужны.
На посту