В «Молодом Годаре» Годара играет Луи Гаррель, а его юную жену – Стейси Мартин / Кадр из фильма «Молодой Годар»

Великий Жан-Люк Годар идет на демонстрацию, падает и теряет очки, которые тут же растаптывает убегающая от полиции толпа. Великий Жан-Люк Годар выступает на студенческом митинге, поднимает палестинский вопрос, но никак не может определиться, называть ли сегодняшних евреев вчерашними фашистами или вчерашних фашистов сегодняшними евреями, окончательно запутывается и уходит освистанным. Его революционный фильм «Китаянка» (1967) не нравится никому. Поклонники лезут в кадр и говорят: мы любим «На последнем дыхании», «Презрение» и «Безумного Пьеро». Годар эти фильмы уже ненавидит. Он оскорбляет стариков и понуро терпит оскорбления от молодежи. Он считает, что умирать надо до 35, но в начале фильма ему уже 37. По-французски фильм называется Le Redoutable («Устрашающий» или даже «Грозный») – как атомная подводная лодка, о которой идет репортаж по радио. По-русски фильм называется «Молодой Годар».

Читайте также:Московский кинофестиваль продолжает напоминать бег с препятствиями

Шутка с растоптанными очками так нравится режиссеру Мишелю Хазанавичусу, что он повторяет ее раза четыре. Устав от этого издевательства, Годар перестает ходить на демонстрации, потому что сколько можно покупать очки.

Годар в исполнении Луи Гарреля вздорен, нелеп, шепеляв и несчастен. Но он, несомненно, симпатичен Хазанавичусу, который превосходно знает годаровское кино и виртуозно использует его приемы. Копирует его мизансцены. Вставляет интертитры. Комментирует диалог надписью на стене. Играет с негативом. Сталкивает текст и подтекст (в то время как герои говорят, субтитры показывают, что они подразумевают на самом деле). И т. д. – о том, что Хазанавичус мастер остроумной стилизации, все знают после «Артиста», в котором так же любовно и расчетливо был спародирован старый черно-белый Голливуд.

Читайте также:Фильм «Гавр»: Политика добра

Еще симпатичней Хазанавичусу 19-летняя жена Годара Анн Вяземски, по мемуарам которой снят фильм. В этой роли занята прелестная Стейси Мартин (игравшая в «Нимфоманке» фон Триера), и Хазанавичус ею любуется. А если и посмеивается над героиней, то совсем чуть-чуть.

Как Горький

Представляя фильм «По ту сторону надежды» в своей программе «Эйфория окраины», кинокритик Андрей Плахов передал публике традиционную шутку-приветствие Аки Каурисмяки, которую тот произносит по-русски без акцента: «Жизнь великого пролетарского писателя Максима Горького была очень тяжелой. Моя жизнь тоже тяжелая».

Что ему не нравится, так это политические идеи Годара в частности и политика вообще. Все эти митинги, демонстрации и революционная риторика кажутся ему несуразными, бессмысленными, смехотворными, а леваки-интеллектуалы – страшно далекими от народа. Он озвучивает уличные столкновения музыкой из комедий и раз за разом сажает в лужу героя, когда тот решает выступить с программным заявлением. Вопрос, который мучает экранного Годара, – «политика или кино?» – перед Хазанавичусом не стоит. В его фильме политика драматически отвлекает Годара и от кино, и от жизни, которой так жаждет юная Вяземски (а Жан-Люк говорит о марксизме даже в постели). И если реальный Годар занят критикой языка, то Хазанавичус – только веселой игрой с ним.

«Я не Годар, а всего лишь артист, исполняющий роль Годара», – объясняет в начале фильма Луи Гаррель, используя годаровское остранение в качестве оправдания всего, что последует дальше. По сюжету Годар все время пытается избавиться от самого себя (прежнего, слишком буржуазного). Но сюжет этот мнимый, потому что никакого Годара – ни буржуазного, ни революционного – в «Молодом Годаре» нет, он такой же вымышленный персонаж, как голливудская звезда Джордж Валентин в «Артисте».

Читайте также:Фильм "Артист": Черно-беленький молчок

В отличие от Мишеля Хазанавичуса финского классика Аки Каурисмяки интересует политика, а не стилизация. Трагикомедия «По ту сторону надежды», получившая в Берлине приз за режиссуру, продолжает и отчасти повторяет мотивы его предыдущего фильма «Гавр». Только теперь действие происходит не во Франции, а в Финляндии, и герои укрывают от полиции не африканского мальчика, а сирийского беженца. Но если «Гавр» с его изящными поклонами классическому французскому кино и утопическим пространством социальной справедливости был похож на сказку, то новый фильм построен лаконичнее и жестче. Героя пытаются не только депортировать, но и убить, а в привычный ретро-антураж (все интерьеры и вещи у Каурисмяки родом из 1950–1970-х) вторгаются репортажи бомбежек Алеппо. Однако главное не меняется. Как бы анекдотично ни выглядели персонажи, не умеющие толком найти место в жизни, их готовность подвинуться ради тех, кому еще хуже, остается для Аки Каурисмяки великой ценностью и великой силой.

На ММКФ показали два внеконкурсных хита