Супергерой из подросткового романа

Михаил Зыгарь — памяти журналиста Орхана Джемаля, погибшего в Центральной Африке

31 июля стало известно, что в Центральноафриканской Республике погибли трое российских журналистов, приехавших туда снимать документальный фильм о наемниках из российских частных военных компаний. Автомобиль, в котором ехали журналисты, расстреляли на одном из блокпостов; местные власти считают, что это могли сделать участники одной из местных повстанческих группировок. Погибли режиссер Александр Расторгуев, оператор Кирилл Радченко и журналист Орхан Джемаль — последние много лет он работал военным корреспондентом в разных изданиях; в этом качестве побывал в Ливии, Сомали и на Востоке Украины. «Медуза» попросила рассказать о Джемале его коллегу, основателя студии «История будущего» Михаила Зыгаря, который сам много лет был военным корреспондентом — и работал вместе с Джемалем в «Русском Newsweek» и на «Дожде».

Про Орхана Джемаля надо писать приключенческий роман. Для детей. Не потому, что в его жизни или его работе было что-то несерьезное — наоборот. Просто такими честными и безрассудными бывают только герои детских книг. Во взрослой литературе уже считается, что перебор и так на самом деле не бывает.

Орхан был очень странным журналистом, потому что он все время забывал о том, что он журналист. Он начинал помогать героям своих репортажей. Он дружил с ними, заботился о них, спасал их. Вы, наверное, с трудом можете в это поверить, потому что знаете — журналисты не спасают людей. Но Орхан был необычный журналист — как супергерой из подросткового романа.

Как у любого героя, у Орхана, казалось, было много жизней. Возможно, первый раз его должны были убить в октябре 2005 года в Нальчике — тогда он работал в газете «Версия». Он приехал в город после так называемого нападения ваххабитов, — правда, Орхан подозревал, что многие «уничтоженные боевики» — это на самом деле случайно погибшие мирные жители. На одном из блокпостов его стали обыскивать, заглянули в его блокноты, почитали расшифровку его интервью — и решили убить. «Отвезем его в лесок и там кончим…» — сказал один опер другому. Но Орхана чудом спасли коллеги, Анна Бокшицкая и Фатима Тлисова, которые стали звонить по всем возможным телефонам всех возможных начальников в Кабардино-Балкарии. Орхан просидел 17 часов в отделении и вышел.

После «Версии» он пошел работать в «Русский Newsweek». В 2008 году он поехал на войну в Грузию — причем, конечно, не стал смотреть на нее издалека. Он напросился к бойцам чеченского батальона «Восток» и на их броне проехал в Грузию. Попадал под обстрел — вместе с солдатами прятался по подвалам. В одном из репортажей он описывал, как, укрываясь от снарядов, он вместе с новыми товарищами нашел в подвале три банки грушевого компота. Солдаты выпили их и оставили сто рублей — чтобы никто не обвинил их в мародерстве.

Объездив все возможные горячие точки неподалеку, Орхан решил ехать в Сомали к пиратам. Редакция Newsweek, конечно, не хотела его туда пускать — несколько журналистов издания погибли в Грузии и Ираке, никто не хотел больше рисковать.

Но Орхан твердо решил, что поедет. Он нашел так называемое посольство Сомали в Москве (это была трехкомнатная квартира в панельной многоэтажке на окраине) и попросил выдать ему визу. Человек, называвший себя сомалийским послом (на самом деле, конечно, уже много лет не бывавший на родине и не имеющий никакой связи с нынешним сомалийским режимом), потребовал у Орхана приглашение. Орхан, видимо, сам нарисовал приглашение — а «посол» в ответ нарисовал Орхану сопроводительное письмо.

Орхан приехал в Сомали через Кению — и его прямо в аэропорту арестовали. Все из-за сандалий, которые он купил в Москве, — в таких же сандалиях ходили местные боевики-исламисты. Одну ночь он провел в тюрьме, а потом еще неделю прожил в кабинете начальника местной полиции. Через неделю его выслали обратно в Кению: начальник полиции сказал, что если его выпустить в город, то боевики точно возьмут журналиста из России в заложники и получат миллион долларов выкупа. А начальник полиции не хочет просто так обогащать боевиков на миллион долларов.

Орхан вернулся из отпуска страшно довольный — с репортажем.

Потом Newsweek закрылся — и Орхан пришел работать на «Дождь». Он казался в два раза старше и в два раза крупнее любого другого сотрудника — средний возраст журналистов канала был в районе 23 лет. Эту разницу замечали все, кроме Орхана. Малыши сначала стеснялись взрослого дядю, который пришел к ним в песочницу, а ему было нормально.

Потом началась война в Ливии, и его нельзя было не отпустить. Он вырвался туда — и присылал видео, на которых было видно, как он кайфует. Это были очень странные видео — он все время на машинах куда-то прорывался. Он снимал себя на вытянутой руке, сидя в кузове грузовика на полном ходу, рядом сидели вооруженные ливийские ополченцы. С горящими глазами он сыпал названиями городов, которые или взяты, или уже обратно отбиты. Словно хвастаясь, рассказывал, как они сначала пытались въехать в город, но попали в засаду, потом отстреливались, потом отступили, потом сделали крюк, а потом зашли с другой стороны. «Вот так вот выглядят наши позиции… Нам тоже достается», — рассказывал он в эфире. Было ясно, что он встретил там людей, которым надо помочь, которых он считает своими и чью войну считает своей.

Орхан много раз говорил, что журналист не бывает нейтральным, он всегда принимает чью-то сторону — ту, которая кажется ему справедливой.

Командировка от «Дождя» была недолгой — Орхан вернулся в Москву и вскоре ушел с канала, потому что ему надо было обратно в Ливию. Он пошел работать в «Известия», к Габрелянову — лишь бы его отправили туда. И его отправили.

Вторая поездка была более отчаянной. Говорят, Орхан тогда, уезжая в Ливию, был готов умереть. 22 августа 2011 года его ранили в перестрелке и чудом спасли. Его прооперировал египетский хирург, выходила русская женщина-врач, с которой он познакомился еще в предыдущей командировке. Потом за Орханом приехал его друг Максим Шевченко и вывез в Тунис, а Арам Габрелянов оплатил лечение в Австрии. Орхан потом горевал, что не попал на штурм Триполи и не увидел победу.

Пришитая нога плохо приживалась, Орхан хромал, злился, все время говорил, что «лучше бы сразу отрезали». Ему казалось естественным, что лучше быть одноногим пиратом из детской книжки, чем хромым стариком с палочкой.

Орхан страдал, пока не было новой работы, — а когда началась война на Востоке Украины, он забыл про свою ногу и поехал в Донбасс. На этот раз — для сайта Forbes. Там он сразу стал вожаком шайки российских военных корреспондентов: остальные были куда менее опытными, чем он. С молодыми коллегами Орхан вел себя как с юными Джимами Хокинсами из «Острова сокровищ»: учил жизни с легкой усмешкой, но всегда очень уважительно.

1 сентября 2014 года Орхана и корреспондента «Дождя» Тимура Олевского захватили бойцы батальона «Азов». Им на головы надели мешки, посадили в подвал и несколько часов допрашивали. А потом, выяснив, кто они, отпустили. И Орхан продолжил работать как ни в чем ни бывало.

Обычные журналисты, да и обычные читатели не понимали Орхана — зачем он все время туда лезет. А он, наверное, не понимал их. Война же все равно происходит — в очень многих местах этой планеты. Вы, конечно, можете сделать вид, что ее нет. Что она вас не касается. Но она от этого не исчезнет. Это вы будете похожи на страусов, которые прячут голову в песок.

Орхан был очень надежным другом — и никогда не осторожничал. Его текст о смерти Натальи Эстемировой заканчивался такими словами:

«В родовом селе Эстемировой, куда повезли ее хоронить, собравшиеся хмуро обсуждали выпуск местных теленовостей: „Президент Чеченской Республики Рамзан Ахмадович Кадыров распорядился приложить все усилия, чтобы найти убийц“.

„Наверное, сложно искать самого себя“, — раздавалось из толпы».

Орхан близко дружил с Анной Политковской и очень ее любил. Он назвал свой текст о ее смерти «Жила как солдат и умерла как солдат». Орхан, наверное, и себя тоже считал солдатом. И был таким солдатом, какие встречаются только в хороших книгах про очень честных и очень настоящих людей. И каких уже нет в этом мире.

Михаил Зыгарь