Кирилл Серебренников в суде. Фото: Михаил Почуев / ТАСС4 ноября в Цюрихском оперном театре пройдет премьера оперы Моцарта Cosi fan tutte («Так поступают все женщины»). Кирилл Серебренников, режиссер постановки, находится в России под домашним арестом. «Открытый мир» выяснил, как в Швейцарии идет подготовка самой необычной премьеры.
Евгений Кулагин, сорежиссер: «Мы записываем видео с репетициями и адвокат передает их Кириллу»
— И для Кирилла Серебренникова, и для меня, и для нашего адвоката — это все в первый раз, когда именно адвокат тоже становится помощником режиссера. Проект постановки оперы Cosi fan tutte предложил режиссер Андреас Хомоки еще до ареста Кирилла Серебренникова. Оперу мы обсуждали, готовили, разрабатывали, была готова режиссерская экспликация, и уже после ареста вся коммуникация стала проходить через адвоката. Общение по скайпу или телефону — все запрещено. Таков режим домашнего ареста.
«Вся коммуникация — только через адвоката»
— В решении суда сказано, что Кирилл может делать: гулять два часа, также судья может разрешить звонок близкому. По телефону он может общаться только с адвокатами и отцом. На интернет у Кирилла тоже наложен запрет. Вся коммуникация проходит только через его адвоката: мы записываем видео с репетициями, которые я делаю, и тот передает их Кириллу, который присылает нам ремарки. Ему разрешено пользоваться компьютером. К счастью, в XXI веке это возможно сделать быстро.Перемещение Кирилла отслеживается: он носит специальный браслет на ноге, я не знаю, прослушивают его или нет. Просто Кирилл соблюдает режим — и все. Сами знаете, что за нарушение ничего хорошего не будет. Я ничего не боюсь. Страх съедает душу — вот и все, что я могу на это сказать.Афиша оперы Cosi fan tutte. Фото: Открытый мир
«Все расписано по такту, по каждой ноте»
— Кирилл в Москве провел огромную работу над клавиром. Я приехал сюда — и все расписано по такту, по каждой ноте каждое движение, описаны все действия персонажей, даны рекомендации артистам, построены мизансцены, расписаны все нюансы. Все то, что позволяет мне сейчас делать свою работу максимально легко, и артисты все понимают и вовлечены в это полностью. Я много работаю в театре и в хореографии. В музыкальном театре возможна такая работа, которая проходит сейчас у нас с Кириллом, — на расстоянии. Музыка, собственно, тот скелет, по которому ты работаешь. Клавир — это самое главное, что есть в музыкальном театре, там все указания для музыкантов и для артистов. Я сравниваю это с раскадровкой, которую кинорежиссер делает перед тем, как подойти к камере. Конечно, это невозможно делать в драматическом спектакле — там, где разбор роли, мотиваций персонажей, где персонаж строится во взаимодействии с режиссером, где репетируют сцены сотни раз. В опере другие законы, которые людям с территории драматического театра могут быть непонятны. Если бы это была театральная постановка, то невозможно было бы поставить спектакль с помощью того взаимодействия, которое нам сейчас доступно. Репетиция оперы Cosi fan tutte. Фото: Monika Ritterhaus
За что преследуют Серебренникова
— Мне тоже интересен этот вопрос. Миллион раз говорил, говорю и буду говорить: я не считаю Кирилла Серебренникова радикальным художником. Для меня он самый точный последователь русского психологического театра, который только может быть. Это режиссер, который может говорить на языке классики на абсолютно актуальные темы, он может эту классику сделать современной и актуальной. Я думаю, это вопрос больше к людям, у которых есть к нему претензии. Их следует спросить, что им не нравится в творчестве Серебренникова. Мне в творчестве Серебренникова нравится все, и я абсолютно все люблю: что он делает, все его мысли как художника, то, как я с ним работаю, как он вдохновляет. Мне абсурдно отвечать на этот вопрос. К тому же, я думаю, что пока живет в нашем сознании — и не обязательно у чиновника или милиционера, а в сознании человека — установка «не видел, но осуждаю», будут такие прецеденты, как Кирилл.Допустим, такая ситуация. Влиятельному человеку — скажем, министру культуры — передают неверную информацию: в таком-то спектакле носятся по сцене 20 голых людей и развращают, в то время как идет невинный спектакль. Те, кто передал сведения, спектакль не видели, но власть в лице чиновника воспринимает это всерьез. Эта система «со слов кого-то» происходит часто. А зрители на самом деле видят балетные рифы, аплодируют танцорам стоя. И поэтому у меня ровно те же самые вопросы, и ответа у меня на них, к сожалению, нет. Кто это мог устроить? Зачем это нужно? Показать место художнику? Только через какое-то время мы сможем понять и осмыслить этот процесс — зачем он нужен в России в этот момент, что такое театральное дело как таковое и каких последствий после этого ему ожидать. Сейчас это мало кто осознает.Я задаюсь вопросом, что будет с театром и, вообще, что может себе позволить художник после премьеры Серебренникова. Это не тоталитарный режим — лучше не притягивать это за уши. Какую смелость позволит себе директор театра и что он будет предпринимать? Что с этого будет потом иметь искусство в целом и сразу после того, как это произошло? Вы сделали 365 мероприятий, а теперь за это получите по голове. Любой другой человек, зная эту историю, второй раз не войдет в эту реку, да и первый раз не войдет, потому что на его месте может оказаться каждый директор театра и каждый художественный руководитель.
О поддержке общества
— Общество резонирует, если судить по тому, какова поддержка аудитории нашего театра — это сказывается на продажах. У нас 100% продажи в сезон. Этим мы чувствуем поддержку зрителей и понимаем, что правда на нашей стороне и в этой ситуации аудиторию не обмануть. Зрители все понимают и все видят. В целом все очевидно, каждый может сделать собственные выводы, просто прочитав судебное заседание.У нас более 100 поручителей. Мы должны оказывать эту поддержку режиссеру и театру, общество должно внимательно следить и за этим процессом. Мы можем добиться правды только тогда, когда она будет доступна каждому.Репетиция оперы Cosi fan tutte. Фото: Monika Ritterhaus
Дмитрий Харитонов, адвокат: «Все это дело абсолютно абсурдное, бессмысленное»
— Дмитрий, вы общаетесь с Кириллом Серебренниковым — как он себя сейчас чувствует? — Кирилл сейчас в том же состоянии, в котором был последние полтора года с момента своего домашнего ареста. 22 часа в сутки он находится дома и гулять может всего два часа. Его поддерживают и спасают две очень простые вещи: он постоянно и много работает и весь этот год учит немецкий язык. И морально, и физически он в хорошей форме, и та поддержка, которая идет со стороны, для него очень важна. — Почему видео должно проходить через адвоката? — Потому что есть запрет на пользование интернетом, и никакой другой возможности передать запись, кроме как через меня, нет. Так что видео с репетициями Кириллу приходят через меня, а обратно он присылает комментарии в записях, что нужно изменить, добавить или улучшить. — Были ли в вашей практике подобные случаи общения с клиентом? — Нет, таких случаев не было. — Что сегодня можно сказать о сути уголовного дела? — Все это дело абсолютно абсурдное, бессмысленное. Представьте себе ситуацию: государство безвозмездно и безвозвратно выделило на проект «Платформа» определенную сумму на мероприятия, которые должны будут проводиться. В течение трех лет и трех месяцев Кирилл и его товарищи фактически с нуля создали театр и показали 340 представлений. Теперь государство не может сформулировать претензий ни к количеству всех этих мероприятий, ни к качеству и заявляет, что все деньги были похищены — на мой взгляд, без наличия каких-либо доказательств и всего, что делает следствие. Абсурд. Самое главное — Серебренников не имеет дела с финансовой частью проектов. Предоставлено Цюрихским оперным театром— Надолго ли это может растянуться? — Невозможно предсказать. Мы настаиваем на возвращении дела прокурору, поскольку то обвинительное заключение, которое есть в настоящее время, составлено с нарушением закона. Нарушения эти невозможно исправить в ходе судебного процесса, поэтому дело должно быть возвращено прокурору. И, как только мы убедим в этом суд, вопрос, как мы надеемся, будет решаться должным образом. Я абсолютно уверен, что, если суд будет занят самим театром, он не сможет вынести Кириллу никакого приговора, кроме как оправдательного, а также всем друзьям и товарищам, которые находятся вместе с ним. Если суд решит, что нужно выносить приговор, то предсказать сроки его вынесения невозможно. Но сейчас это минимум полгода — тот срок, на который продлен домашний арест. — Эти действия не способствуют поддержанию имиджа российской власти за рубежом? — Общественность, которой интересен Серебренников и свобода в России, реагирует всегда однозначно: она поддерживает. А власти в течение многих лет все равно, что о ней думают на международной арене. — Кирилла Серебренникова поддерживают не только в России, но и на Западе… — 130 человек выступили поручителями. Гарантировали, что он не будет совершать преступления, которых он, собственно, и раньше не совершал. И это первые имена РФ: Александр Калягин, Иосиф Кобзон, Царствие ему Небесное, Евгений Миронов, Чулпан Хаматова и еще огромное количество людей. Из-за рубежа мы получали поддержку и от театральных кругов Германии и Франции, особенно из Швейцарии, из Англии, а это достаточно широкие театральные массы. Смотрите и читайте больше — в Facebook «Открытого мира»Next post
— И для Кирилла Серебренникова, и для меня, и для нашего адвоката — это все в первый раз, когда именно адвокат тоже становится помощником режиссера. Проект постановки оперы Cosi fan tutte предложил режиссер Андреас Хомоки еще до ареста Кирилла Серебренникова. Оперу мы обсуждали, готовили, разрабатывали, была готова режиссерская экспликация, и уже после ареста вся коммуникация стала проходить через адвоката. Общение по скайпу или телефону — все запрещено. Таков режим домашнего ареста. 
— Дмитрий, вы общаетесь с Кириллом Серебренниковым — как он себя сейчас чувствует? — Кирилл сейчас в том же состоянии, в котором был последние полтора года с момента своего домашнего ареста. 22 часа в сутки он находится дома и гулять может всего два часа. Его поддерживают и спасают две очень простые вещи: он постоянно и много работает и весь этот год учит немецкий язык. И морально, и физически он в хорошей форме, и та поддержка, которая идет со стороны, для него очень важна. — Почему видео должно проходить через адвоката? — Потому что есть запрет на пользование интернетом, и никакой другой возможности передать запись, кроме как через меня, нет. Так что видео с репетициями Кириллу приходят через меня, а обратно он присылает комментарии в записях, что нужно изменить, добавить или улучшить. — Были ли в вашей практике подобные случаи общения с клиентом? — Нет, таких случаев не было. — Что сегодня можно сказать о сути уголовного дела? — Все это дело абсолютно абсурдное, бессмысленное. Представьте себе ситуацию: государство безвозмездно и безвозвратно выделило на проект «Платформа» определенную сумму на мероприятия, которые должны будут проводиться. В течение трех лет и трех месяцев Кирилл и его товарищи фактически с нуля создали театр и показали 340 представлений. Теперь государство не может сформулировать претензий ни к количеству всех этих мероприятий, ни к качеству и заявляет, что все деньги были похищены — на мой взгляд, без наличия каких-либо доказательств и всего, что делает следствие. Абсурд. Самое главное — Серебренников не имеет дела с финансовой частью проектов. 