От безумных запретов к рациональному грабежу. Законодательные тренды посткрымской России
Депутаты Государственной Думы РФ во время исполнения государственного гимна. Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости
Году этак в 2015-м по социальным сетям бродила ссылка на новость: «Елена Мизулина предлагает запретить оральный секс». Новость – с фейкового сайта, даже и Мизулина, тогда еще депутат-справедливоросс, а не беспартийный сенатор, на самом деле ничего такого не предлагала. Но многие из тех, кто делился шуткой, как шутку ее не воспринимали. Ситуация располагала. Идея о недопустимости нецелевого использования головы депутату в голову вполне могла прийти.
Слово «запрет»
Государственная дума шестого созыва честно заслужила титул «взбесившегося принтера». Избранники начали с понятной реакции на протесты против результатов выборов, ужесточив закон о проведении массовых мероприятий, и после уже не останавливались. А главное – создали вокруг себя специфическую атмосферу, вынуждавшую зажимать нос. Настоящих запретов было много. По остаткам свободных СМИ били наотмашь, уцелевшие общественные институты тоже не щадили. Обыденностью стали словосочетания «иностранный агент» и «нежелательная организация». К старой и недоброй статье 282 УК добавился целый веер откровенно террористических законов. Теперь у нас и чувства верующих защищены, и вербальные покушения на территориальную целостность караются законом, и утверждение, например, о том, что Сталин и Гитлер начинали Вторую мировую войну как союзники, считается оправданием нацизма (есть как минимум один судебный прецедент). Ну и так далее, вплоть до пресловутого «пакета Яровой», ставшего лебединой песнью шестой Думы.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]