Конечная станция в небесах

Спор о вульгарных и благородных инструментах — инструментах искусства и производства — стар, как сама культура. COLTA.RU встретилась с Эриком Йоханссоном — шведским фотографом, чьи созданные на компьютере сюрреалистические коллажи сейчас можно увидеть в Центре фотографии им. братьев Люмьер. Вместе мы поразмышляли о том, как средства производства становятся арт-средствами и каким будет новое цифровое искусство, которое зарождается сейчас и у которого пока даже нет имени.

Британский поэт и критик Томас Стернз Элиот как-то раз сказал, что Данте Алигьери писал «на новых языках». Все мы знаем, что родным языком классика был итальянский, который к тому моменту вовсе не являлся «новым». Но литература XII века этого языка не знала, и потому Данте совершил революцию — написал великий текст, используя не латынь, как все, а разговорную речь. До него итальянский считался вульгарным инструментом и не мог претендовать на это священное право — быть языком серьезной книги. После него родилось не только то, что сегодня мы называем итальянской литературой, но и то, что мы называем Ренессансом.

Это был не первый и не последний раз, когда «низкий», сугубо функциональный инструмент нашел себе применение в рамках высокого искусства. И даже больше — инструментом производства когда-то во многом считалась и сама живопись: чтобы запечатлеть чью-то внешность, приходилось писать портрет. Однако спор о вульгарных и высоких инструментах сегодня остается таким же актуальным, как и во времена Данте. Только на месте его «нового языка» в этом смысле теперь оказались программы обработки изображений — прежде всего, Photoshop. Считается, что в музеях места ему нет и быть не может. И все же кое-кто уже выставляет фотоколлажи, собранные с помощью этой программы.

Эрик Йоханссон — шведский фотограф и художник, который визуализирует сны и смыслы. Его называют современным сюрреалистом, но сам он с таким определением просто покорно соглашается. «Определенного стиля я не искал, — признается Эрик. — Я следую за чувством. Мне, конечно, очень нравятся Магритт и Дали. Но в современном мире, где все должно иметь объяснение, где ты можешь взять телефон и найти ответы на любые вопросы, я хотел бы помочь другим людям вернуться к волшебству, вернуть их в детство. Напомнить им, что они способны не только потреблять образы, но и создавать их».

Среди его, казалось бы, наивных работ есть грозные и трагические сюжеты: разорванный разводом дом, город на грани техногенной катастрофы, конечная станция в небесах, откуда поезда никуда уже не идут и откуда дорога дальше — только по вертикали.

Эрик — живая иллюстрация того, как в XXI веке власть постмодернизма совершенно сходит на нет. Не увлекаясь цитатой в культуре, он создает свое искусство на знакомых каждому из нас территориях неожиданных смысловых связей, которые обычно замечают, прежде всего, дети. Работы Йоханссона отражают общедоступные, но в то же время очень образные идеи и мечты. Его герои зримо воздействуют на окружающую действительность, у них еще есть та иллюзия всемогущества, которая теряется с приобретением знаний о мире. Девушка шьет снежный покров иглой прямо на земле, и над ее головой идет снег. Лунный техник переключает день на ночь, сверяясь с таблицей фаз в своем фургоне. Кажется, все это — милая игра, но в действительности работы Эрика не только развлекают и смешат, но и напоминают о том, как сильно люди влияют на планету и друг на друга. Среди его, казалось бы, наивных работ есть грозные и трагические сюжеты: разорванный разводом дом, город на грани техногенной катастрофы, конечная станция в небесах, откуда поезда никуда уже не идут и откуда дорога дальше — только по вертикали.

Общедоступность этих образов оказалась залогом успеха. «Я бы не смог состояться без интернета: именно там мои работы приобрели популярность, — говорит шведский фотограф. — Если идея хороша, она распространяется почти сама собой. Впрочем, сначала мне было очень трудно объяснять людям, что я занимаюсь искусством, а не просто делаю картинки. Пока два или три года назад мне не выпал шанс организовать выставку в Стокгольме, я не был уверен, что мои работы когда-нибудь в принципе попадут в музей. Их не считают фотографиями, поскольку они не отображают момент. Но это и не цифровая живопись: ведь для создания коллажей я использую снимки, а не рисую».

Иными словами, такое искусство находится на стыке фотографии, иллюстрации и цифрового коллажа. До сих пор на уровне арт-фотографии этого никто не делал, и у направления, которым занимается Эрик, пока даже нет названия. Он сам называет его «фотоманипуляцией», но это словосочетание — «искусство фотоманипуляции» — немного режет слух.

Все дело, конечно, в том, что работа в графических редакторах не считается искусством. Photoshop не любят из-за того, что в медиа он искажает реальность — лжет, подменяя факты чьими-то представлениями о красоте. По словам Эрика, главная проблема, связанная с Photoshop, заключается в том, что глянцевые журналы модифицируют с его помощью человеческую внешность и убеждают нас, будто это и есть красота. «А еще графические редакторы используются для искажения информации в новостях, — добавляет он. — Я пользуюсь этой программой много лет и знаю, что, если работа выполнена хорошо, трудно сказать, реально ли изображение. Что аутентично, а что нет? Но у Photoshop есть и положительный потенциал. Сейчас мы видим только самое начало новой тенденции — использования графических редакторов в сфере искусства». Что ж, импрессионизм изначально тоже подвергался осуждению именно за то, что его представители искажали реальность. Академические мастера не могли принять краски и формы в этих работах. «Так не может быть» — вот каким был основной аргумент.

Чтобы создать образ расколотого на куски озера, необходимо купить зеркала (например, в старом спортзале), разрезать их на части, отвезти на место съемки, разложить в правильном порядке и сфотографировать.

Импрессионизм с его техникой свободного, подвижного, прозрачного мазка во многом предвосхитил освобождение цвета, которое позже состоялось благодаря авангарду. Цвет, всегда бывший слугой формы, выдвинулся на первый план: зазвучал на полотнах Кандинского, сместил границы предметов в работах группы «Мост», свободно разлился и разбрызгался по холстам Фреда Тиелера и Джексона Поллока. Вряд ли все это понравилось бы тем, кого шокировала живопись импрессионистов. Но инструменты эволюционируют — или, если точнее, меняются способы применения инструментов внутри искусства и снаружи. «Нам придется принять технологию, — объясняет Эрик. — Придется решить, как использовать ее себе во благо. Инструменты нужны, чтобы креативность приносила плоды. Чтобы ее энергия превращалась во что-то зримое». Он уверен, что, если бы Магритт мог пользоваться нашими компьютерными программами, он бы наверняка раздвинул границы их возможностей так, как мы не можем себе даже представить.

Метод, который Йоханссон использует для создания своих картин, очень кропотливый — не совсем журнальный, но и не из сферы цифровой живописи. Сперва он создает набросок, затем фотографирует все необходимые элементы (вечернее поле, луну, садовника, камни, черную кошку — все по отдельности), а затем совмещает их в графическом редакторе. Эта работа требует колоссальной выдержки и огромного количества времени. Скажем, чтобы создать образ расколотого на куски озера, необходимо купить зеркала (например, в старом спортзале), разрезать их на части, отвезти на место съемки, разложить в правильном порядке и сфотографировать. Можно было бы, конечно, все просто «отрисовать», но главный принцип Эрика — фотоколлаж без искусственных элементов.

Концептуализм состоялся, акула в формалине сгнила и была замещена новой, бриллиантовый череп продан. Что дальше?

«Я открыл для себя Photoshop практически тогда же, когда у меня появилась первая цифровая камера, — рассказывает он. — Мне стало интересно, насколько сильно можно изменить внешний вид реальности, прежде чем она перестанет выглядеть реальной. Я использую шведскую камеру Hasselblad — она большая и тяжелая, но у нее отличная матрица, которая позволяет захватить много деталей. Еще мне нужны штатив, вспышки и свет. Свет в фотографии играет огромную роль, у него всегда есть цель. Всегда существует объяснение, почему свет находится именно там, где находится. Я — гик, и мне важно контролировать свои инструменты. Камера — продолжение моих рук. Я же знаю, что не могу согнуть палец в обратном направлении».

Может показаться, что все это никак не связано с искусством и неспособно им стать. Но стоит вспомнить, сколько вопросов вызывает будущее современного искусства, которое якобы находится в тупике. Каким оно будет, если все уже было? Концептуализм состоялся, акула в формалине сгнила и была замещена новой, бриллиантовый череп продан. Что дальше?

Василий Кандинский в своей работе «О духовном в искусстве» описывал духовную жизнь общества, важнейшей частью которой является искусство, как треугольник, медленно движущийся вперед и вверх. «Там, где “сегодня” находился наивысший угол, “завтра” будет следующая часть, — пишет Кандинский, — то есть то, что сегодня понятно одной лишь вершине, что для всего остального треугольника является непонятным вздором, — завтра станет для второй секции полным смысла и чувства содержанием жизни. На самой вершине верхней секции иногда находится только один человек. Его радостное видение равнозначаще неизмеримой внутренней печали. И те, кто к нему ближе всего, его не понимают. Они возмущенно называют его мошенником или кандидатом в сумасшедший дом. Так, поруганный современниками, одиноко стоял на вершине Бетховен».

Йоханссон — конечно, не Бетховен и не новый Магритт, и он это понимает. Не он в полной мере изобретет новое искусство или создаст произведения, которые будут экспонироваться в крупнейших музеях мира через сто лет. Но Эрик — безусловно, пионер того, что станет этим новым искусством в ближайшие два десятилетия. Он — тот, кто первым сделал Photoshop легальным инструментом искусства, совершив очередную — новую — революцию. И это имеет смысл хотя бы потому, что технология — основная черта нашего времени: информационной эры, где есть не только материальный мир. Нравится нам это или нет, но искусство нашей эпохи будет цифровым или окажется связано с цифровой реальностью в идейном плане. Оно будет разговаривать на нашем языке и пользоваться теми же инструментами, которыми пользуемся мы: интернетом, цифровой техникой, компьютерными программами.

Но только понятно все это, как обычно, станет намного позже — когда эпоха отойдет и сменится тем, что придет вслед за нею.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ