Высокомерие

История не мелочна, не мстительна, не упростительна, но просто есть и то, что непростительно

В отечестве фашизма победившего,
Европу хорошо разбередившего,
Сверхчеловеку грабки развязавшего
И как он есть наглядно показавшего,

Пивозачатого, пеннорожденного,
Из адовых глубин освобожденного,
В конце концов упорно осажденного
И побежденного, —

В отечестве раскаянных, стенающих,
Самих себя усердно приминающих,
Евреев и кавказцев принимающих,
Не понимающих,

Как это так — из Вагнера, из Фауста,
В столице европейского артхауса,
Ну ладно Гинденбург, ну ладно хаос-то,
Но вот, пожалуйста,

Где на любом плацу, в любом собрании
Любой кирпич таит напоминание
Об этой мании, царившей ранее,
О той Германии,

Которая с азов переменяется,
На предков зов уже не отзывается,
Которая так только называется,
Все извиняется.

История не мелочна, не мстительна,
Не упростительна,
Но просто есть и то, что непростительно.
И ведь действительно.

В такой стране, не более не менее,
Испытываешь род высокомерия
От имени врага, ее разбившего,
От имени страны, где так и ждем его —

Фашизма, никогда не победившего,
А значит, никогда не побежденного,
Где все вожди с их будками и буркалами
Уже давно глядятся Гинденбургами

И с точки зрения хрониста сведущего
Любой рулящий — Гинденбург для следующего;
От имени пространства нелюдимого,
Пестро-единого, непобедимого,

Где так бессмертны скука и бескормица,
Что дьявол не родится, не оформится,
От имени земли, где Бога не было,
Где не родятся Юнгер или Эвола,

От ада вящего, живородящего,
Бессмертно длящего,
В крови бродящего.