Символ девяностых. На смерть Юрия Лужкова
Юрий Лужков умер символично – изгнанником, на чужой земле, а не в родном городе.
Бывший мэр Москвы за отпущенные ему 83 года прожил не одну жизнь. Всякий раз, оказываясь в новой роли, он словно воплощал свое время. В пятидесятые он образцовый студент – целинник, активист, общественник. В начале шестидесятых, когда в споре физиков и лириков побеждали первые, он молодой и перспективный ученый-химик. С началом брежневского времени – карьерный бюрократ в Минхимпроме, где занимался модными тогда автоматизированными системами управления.
Первым шагом к самостоятельному управлению стало назначение его в 1974 году, в сравнительно молодом по советским меркам возрасте – 38 лет – директором Опытно-конструкторского бюро автоматики (ОКБА), не очень крупного предприятия почти сразу за забором от ВДНХ. Через шесть лет, проявив себя, Лужков получил повышение – оставшись во главе ОКБА, он возглавил НПО «Химавтоматика», в которое входило четырнадцать предприятий по всему Советскому Союзу, на которых работало более 20 тысяч человек. Лужков занимался разработкой различных химических приборов, будучи на пересечении науки и производства.
По московским меркам его ОКБА было небольшим предприятием, но само НПО с учетом филиалов – крупной структурой. Возможно, поэтому он возглавил в Моссовете, еще старом, доперестроечном, комиссию по коммунально-бытовому обслуживанию. А может, никто из солидных директоров не хотел брать не себя этот груз из парикмахерских и прачечных, а энергичный Лужков не отказался, и, как выяснилось позже, выиграл.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]