«У всех свои мнения»: эмотивизм против морального универсализма
«У всех свои мнения» – такую фразу слышат преподаватели философии, которые пытаются узнать, что их студенты думают о какой-то проблеме. Это «у всех свои мнения» в первую очередь означает: об этом говорить не стоит, не нужно, не интересно. Возможно, эта фраза также означает, что студент или студентка над этим вопросом или об этой проблеме не думали, и понимают, что сам по себе вопрос не таков, чтобы тратить на него силы и время. По крайней мере сидя в университетской аудитории. Будет время и место всерьез задуматься – тогда, может быть… а пока – «у всех свои мнения».
Эта фраза из повседневного языка приходит на ум при чтении первых глав книги Аласдера Макинтайра «После добродетели». Она вышла в 1981 году и сыграла огромную роль в становлении современной этики добродетели (ethics of virtue). Сам Аласдер Макинтайр не эмотивист. Но эмотивизм (ниже мы поговорим о том, что это такое) оказывается его союзником в критике современных этических теорий.
Этический хаос, который мы не замечаем
Давайте представим себе, пишет Макинтайр, что случился причудливый катаклизм и власть захватило некое движение «за незнание». Наука и научное образование оказались вне закона, яростные массы крушат последние лаборатории и вешают оставшихся ученых (примерно так, как это показано в фильме Алексея Германа «Трудно быть богом»). Допустим, через некоторое время «в обществе наступило отрезвление и просвещенные люди попытались возродить науку», хотя ее носителей уже не осталось в живых. Потому что остались воспоминания, что когда-то наука была и она была очень важна.
По случайным фрагментам – по брошенным инструментам, сохранившимся лабораторным инструкциям, обгоревшим книгам – постепенно можно было бы восстановить хотя бы что-то из прежних теорий. То есть восстановить относящиеся «к науке» слова и выражения. И тогда «дети усердно изучали сохранившиеся остатки периодической таблицы и хором повторяли как заклинания некоторые теоремы из Евклида» (Макинтайр А. После добродетели: Исследования природы морали / Пер. с англ. В.В. Целищева. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга 2000. С. 5). Люди использовали бы вычитанные на сохранившихся страницах слова «гравитация», «атомный вес» и прочие, но поскольку ни связывающие их теории, ни те, кто умел их применять, не выжили, никто уже не знал бы, как и зачем эти слова и теоремы употреблять. Поэтому все это уже не было бы наукой, «а случайность и произвол в употреблении этих терминов весьма удивили бы нас. Наверняка появилось бы множество конкурирующих… догадок и гипотез, в поддержку которых нельзя было бы привести никаких аргументов» (там же, с. 6). Люди спорили бы там о науке, но уже не могли бы понять, о чем именно они спорят.
Именно так обстоят дела, писал далее Макинтайр, с современным языком морали. Он лежит в руинах, причем так давно, что кажется – всегда так и было. «Мы имеем лишь фрагменты концептуальной схемы, обрывки, которые в отсутствие контекста лишены значения. На самом деле у нас есть лишь подобие морали, и мы продолжаем использовать многие из ключевых ее выражений» (там же. с. 7), не понимая, что это такое вообще. Это хаос. Правда, мы его не замечаем.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]