Государствообразующий народ. Власть и русский вопрос
Если бы поправки к российской конституции выносили на всенародный референдум, то он бы стоял в одном, не очень длинном ряду с референдумом 1991 года о сохранении Советского Союза, российским референдумом (совершенно почему-то забытым и не отрефлексированным даже современниками – он проходил в тот же день, что и союзный, и остался, видимо, в его тени) об учреждении поста президента РСФСР, ельцинским «Да-да-нет-да» и, не будем придираться (хотя формально это был не референдум, а «всенародное голосование», основанное на указе 1400), голосованием по принятию той конституции, которая есть теперь. Но референдума Кремль по какой-то причине побоялся, и анонсированная на 22 апреля процедура в историю российских референдумов не попадает.
Эта процедура – из другого ряда, более того, теперь кажется даже, что все предыдущие мероприятия такого рода с самого начала и были задуманы как тренировка, репетиция политически значимого голосования. О каких мероприятиях идет речь? Да все их помнят – «Имя Россия» со Сталиным и Александром Невским, «Россия-10», когда выбирали главные достопримечательности страны, и ингушская крепость Вовнушки спорила с коломенским кремлем, и позапрошлогодний блокбастер с выборами имен для нескольких десятков российских аэропортов. По пустяковым поводам, но регулярно и последовательно в России строили альтернативную, параллельную электоральную систему, причем если на реальных формальных выборах никакой интриги у нас не бывает, тут она была обязательным элементом программы – «Имя Россия» пугало реваншем сталинизма, «Россия-10» обостряла межнациональные противоречия (Рамзан Кадыров в какой-то момент призвал бойкотировать сотовых операторов, якобы занижавших голоса мечети «Сердце Чечни»), с аэропортами была попытка (вероятно, срежиссированная) несистемного бунта поклонников Егора Летова. Неважно, были ли потешные голосования путинской эпохи сознательной игрой с прицелом на будущую политическую пользу – по факту эта польза принесена, опыт накоплен, опытом пользуются.
Конечно, натяжкой было бы безоговорочно ставить апрельское конституционное голосование в один ряд с предыдущими акциями; нет, тут вообще-то речь идет о ревизии государственного устройства, а очередное издание «Имени Россия» – это такая упаковка, в которой ревизия где-то довольно глубоко запрятана. Это как если бы на каких-нибудь предыдущих выборах Путина избирателям заодно предлагалось выбрать всероссийскую достопримечательность – общество раскололось бы, как тогда, одни за Вовнушки, другие за Коломну, третьи за «Сердце Чечни», остальные за компромиссный Байкал, и по поводу Путина меньше всего споров. Это даже как курьез трудно сформулировать, но у нас сейчас именно так – все сколько-нибудь системные говорящие головы оживленно разговаривают об устройстве семьи, о Победе 1945 года, о социальных гарантиях, а перераспределение полномочий во власти – это как бы самое скучное, самое неинтересное, и кто об этом заговорит, на того посмотрят как на дурака – эй, мы же тут о важном, о семье, о духовности, не мешай. Ну и в самом деле, чего мешать. Брошюрка, о которую умеет вытирать ноги последний росгвардеец, будет переписана именно так, как того хочет Владимир Путин – тут других вариантов нет, и об этом нужно не спорить, а гадать, примеряя будущую конституционную конструкцию на политологические прогнозы по поводу транзита власти. А так – да, у нас тут «Имя Россия».
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]