После небольшого перерыва мы продолжаем цикл публикаций, посвящённый показаниям засекреченных лжесвидетелей из нашего уголовного дела.

Сегодня я расскажу, как лучший следователь России вынудил подписать странные показания даже моего отца. Но об этом позже. Как и в предыдущей статье, я буду приводить некоторые любопытные утверждения засекреченных «свидетелей», а потом немного их троллить.

Заехали на работу

«В апреле 2013 года я вместе с Ахмеднабиевым И. С. выехали в Махачкалу для проведения им лекции в мечети на улице Венгерских бойцов. Мы заехали в офис «Худа Медиа», забрали с собой Алиева К. Ю. и Ризванова А. С. Перед этим Ахмеднабиев созвонился с журналистом газеты «Черновик» Абдулмумином Гаджиевым, и мы приехали в редакцию газеты. Ахмеднабиев зашёл к нему на работу, а мы поехали по делам». Далее «внук Жириновского» Сайфула Махачев (он же Адам Белявский, а на самом деле – Руслан Алиев) сообщает выдуманный оперативниками для всех засекреченных свидетелей штамп о том, что я занимался информационным обеспечением деятельности фонда «Ансар».

Отвечаю Белявскому... На момент сочинения этого допроса Салманом Ибрагимовым и его подписания Русланом Алиевым ни оперативник, ни следователь ещё не знали, что у меня не было в «Черновике» рабочего места, что я работал дистанционно и посещал офис раз в 3–4 месяца, чтобы забрать скопившуюся зарплату. Узнали они об этом лишь спустя несколько месяцев после заведения уголовного дела, когда явились с обыском в «Черновик» – хотели изъять мой компьютер. Пришлось довольствоваться сувенирным ножом.

Советник – гигант

«Со слов Ахмеднабиева И. С., часть денежных средств для проектов собирал Гаджиев Абдулмумин, зная, что часть из них пойдёт на поддержание террористов в Сирии, а другая – на личное пользование Ахмеднабиева И. С. и других лиц, в том числе и Гаджиева. Однако каким образом Абдулмумин передавал Абу Умару денежные средства, я не знаю. Сам Абдулмумин очень скрытный, старался не давать номеров своего телефона, с Ахмеднабиевым он публично не встречался. Ахмеднабиев всегда называл Гаджиева «мой гигант». На мой вопрос, почему он его так называет, Абу Умар рассказал, что Абдулмумин очень расчётливый и предусмотрительный. Абу Умар обращался к нему каждый раз, когда ему нужен был совет по обналичиванию денежных средств с банковских карт и платёжных систем. Например, благодаря Абдулмумину Ахмеднабиев узнал о том, что возможно переводить денежные средства с одного счёта на другой через платёжные системы без открытия счёта. Это позволяло Ахмеднабиеву и другим лицам оставаться вне поля зрения сотрудников правоохранительных органов при переводе денежных средств террористам в Сирии. Также благодаря Абдулмумину Абу Умар узнал о том, что благотворительные фонды не облагаются налогами, что позволяло Ахмеднабиеву И. С., Ризванову Кариму (так в тексте – А. Г.), Тамбиеву Кемалу и другим лицам открыто пропагандировать благотворительные фонды, якобы созданные для благотворительной деятельности. В основном Абдулмумин занимался рекламой деятельности благотворительного фонда «Ансар» и её информационным обеспечением. Он разрабатывал схемы переводов денег и их конспирацию. На самом деле Абдулмумин знал об истинных целях Ахмеднабиева И. С. и других лиц и сам участвовал в сборе денежных средств, которые в последующем использовались для приобретения участниками НВФ на территории Сирии форменного обмундирования, экипировки, боеприпасов, а также оказания медицинской помощи раненным в результате участия в боевых действиях». Конец слов Белявского. То есть Махачева.

Слова, которые и ты сейчас прочитал, уважаемый читатель, уверенно занимают первое место по плотности фантазий на один абзац во всех 39 томах телевовского бреда.

Мои адвокаты, Арсен Шабанов и Ахмед Ахмедов, которые хорошо знают меня лично, громко смеялись, мешая мне зачитывать им сей опус. Обо всём по порядку...

Очень скрытный

...так меня характеризует никогда со мной не встречавшийся Руслан Алиев, то есть Сайфула Махачев. Аргументирует своё утверждение Белявский тем, что я старался не давать номеров своего телефона.

На самом деле значительную часть времени каждого дня я проводил, отвечая на телефонные звонки не знакомых мне людей, консультируя их по юридическим вопросам, связанным со сделками и договорами. Я никогда никому не отказывал в предоставлении номера своего телефона и даже публиковал его в соцсетях. Тезис о моей скрытности был выдуман оперативниками после того, как им не удалось обнаружить моих следов ни в одной из своих поспешных фантазий, из которых было сфабриковано это уголовное дело.

Специалист по платёжным системам

Трудно подобрать слова, выражающие наглость, с которой оперативники наделяют обвиняемых нужными им по уголовному делу качествами. Если честно, именно этому описанию Белявского я бы очень хотел соответствовать. Но вынужден признаться в следующем: я не знаю, что такое платёжная система; могу только предположить, чем счёт отличается от карты; никогда не пользовался киви-кошельком и «яндекс-мани» и очень смутно представляю механизм их работы. Главное назначение моей банковской карты – получение зарплаты и плат за курсы. Максимальная сумма перевода, которую я мог технически осуществить со своей карты в сутки – восемь тысяч рублей: меня это не беспокоило, потому что я не был активным пользователем банковских услуг.

Роль разработчика схем переводов и специалиста по платёжным системам, очевидно, была отведена мне оперативниками по причине моей погружённости в тему исламского банкинга и финансовых отношений согласно нормам ислама. Видимо, для них это всё одно.

Конспиратор 80 LVL

Из «допроса» Магомедова Магомеда Магомедовича: «Ахмеднабиев И. С. советовался с Гаджиевым А. Х. о том, каким образом обналичивать денежные средства, чтобы сотрудники правоохранительных органов не заподозрили его в финансировании терроризма. У Гаджиева А. Х. был широкий круг знакомых и друзей из числа сотрудников правоохранительных органов, и он располагал информацией о том, каким образом ими проводится проверка и выявление финансистов терроризма.

Из «допроса» Махачева: «Абдулмумин – очень хитрый и продуманный человек, меры конспирации деятельности Абу Умара разрабатывал именно он». Честно говоря, мне, как «главному конспиратору террористической ячейки», при чтении материалов уголовного дела местами было за себя стыдно. Посудите сами... «Лидер ячейки» Абу Умар на каждом шагу выдаёт первым встречным весь наш преступный план, а Абдулмумин Гаджиев (сам конспиратор), «соблюдая меры предосторожности и конспирации, ведёт законспирированную группу «ВКонтакте» под названием «Абдулмумин Гаджиев», в которой он занимается сборами для финансирования террористической деятельности». Как вам?

В заключительной статье данного цикла я расскажу, на чём попался этот великий конспиратор.

Информационное обеспечение

Фактически всё уголовное дело построено на двух сфабрикованных тезисах: 1) участие каждого из нас в работе фонда «Ансар»;

2) финансирование «Ансаром» ИГИЛ (запрещена в РФ).

Мне оперативники отвели задачу информационного обеспечения фонда «Ансар» в СМИ. В ходе расследования Надир Телевов сделал несколько запросов в различные оперативные ведомства с целью обнаружения всей опубликованной мной за десять лет информации о фонде «Ансар». Результат его не порадовал: было найдено только одно интервью 2013 года. Оперативники в течение года рапортовали следователю, что поиски продолжаются, но всё было тщетно.

Ещё сильнее картину следователю подпортил учредитель «Черновика», рассказавший на допросе (здесь без кавычек) предысторию этого интервью: он пригласил в офис «Черновика» не имевшего тогда никаких проблем с законом Абу Умара Саситлинского, обсудил с ним тему благотворительной деятельности и поставил соответствующий вопрос перед редакцией газеты. После этого я, исполняя свои профессиональные обязанности, взял интервью у работника фонда «Ансар». Само интервью достаточно антиэкстремистское, и следователю пришлось указать в обвинении, что «истинные цели

в нём не раскрываются, уточняющие вопросы не задаются». Ничего другого из «информационного обеспечения мною фонда «Ансар» в СМИ» следствие не сумело ни найти, ни сфабриковать.

Папа удивил

(Этот абзац поймёт лишь тот, кто воспитывался в кавказской семье.) Больше всего я, конечно, смеялся при чтении текста допроса своего отца: «Охарактеризовать своего сына Гаджиева А. Х. могу только с положительной стороны, он не имел вредных привычек, как сын, был абсолютно непроблемным ребёнком». Ада, я даже не знаю, какой из двух вариантов более невероятный: что ты действительно произнёс эти слова, или что

Телевов даже тебя вынудил подписать свои заготовки.

Заключение

У каждого дагестанского следователя есть свои текстовые шаблоны для допросов, от которых они не любят отходить. Иначе в текстах появляется много синтаксических и стилистических ошибок (от орфографических они спасаются посредством программной функции правописания). Свидетели, даже если их не пытают и не засекречивают, побаиваются вносить в эти шаблоны (то есть в свои показания) какие-либо корректировки, если видят смысл выражений приемлемым. Так, большое количество допросов, проведённых Надиром Телевовым по нашему и другим уголовным делам, заканчиваются одной и той же фразой: «О подробностях совершённых им преступлений мне ничего не известно». Было приятно видеть, что все три допрошенных Телевовым журналиста «Черновика» внесли в телевовский шаблон свои поправки.

Маирбек Агаев: «...о его предполагаемом отношении к преступной деятельности мне ничего не известно».

Инна Хатукаева: «...более того, я убеждена, что Гаджиев А. Х. не совершал никаких преступлений; это мне известно на основе информации о ходе следствия, находящейся в общем доступе в СМИ».

Магди Камалов: «...более того, из всех моих знакомых я меньше всего ожидаю какую-либо преступную деятельность от Гаджиева Абдулмумина».

Согласитесь, если свидетелей не пытать и не засекречивать, их показания качественно отличаются.

P. S. Знаки препинания расставлены мной. Лучший следователь России всегда ставит их там, где они не нужны, и не ставит их там, где они необходимы. ]§[

17.09.2020 г.

Из СИЗО №1 Махачкалы

Засекреченные лжесвидетели. Часть 3