Когда что-то, как недавняя пресс-конференция Владимира Путина, проходит в шестнадцатый раз кряду, понятно, что превратить это в привлекающее общественное внимание и обсуждаемое событие трудно. Нелегко, хотя, представляется, что не бессмысленно, и анализировать такого рода «общение с народом» по существу.

Появление Владимира Путина перед гражданами на пресс-конференции, объединенной с прямой линией, имеет смысл рассматривать вместе c состоявшейся парой дней ранее встречей с Советом по правам человека. Тем более что оба формата были рассчитаны на широкую публику. Многочасовые ответы Владимира Путина по итогам года не столько позволяют узнать, что нас ждет в будущем, сколько дают представление о степени адекватности восприятия Кремлем в новых реалиях и ситуации вообще, и настроений в обществе.

Одна ошибка

Что касается охвата тем, то формально, по событийной канве, он весьма полон — важные темы затронуты почти все. По существу же вопросы, которые волнуют граждан и политическую элиту, остались без ответа. Говоря о прошлом и настоящем, Владимир Путин избегает даже упоминания протестов — что в Хабаровске, что в Белоруссии. Говоря о настоящем и будущем, он ничего не сказал о продолжающейся конституционной реформе и планах дальнейшей трансформации политической системы.

Два первых «спонтанных» вопроса: итоги года в целом и работа системы здравоохранения в пандемию. И то и другое, оказывается, в целом хороши, лучше, чем у других, хотя отдельные проблемы есть. Впрочем, бравурного тона в отношении российских вакцин против коронавируса поубавилось и, по сути, прозвучало, что планы массового их производства, и, соответственно, общей вакцинации, не выполнены и сдвигаются в будущее. Лишь однажды Путин сказал об ошибке — и не своей, а правительства, когда говорил о стимулировании экспорта продовольствия и росте цен на хлеб и сахар.

Много ошибок

Тактика Кремля и на СПЧ, и на пресс-конференции одна: не столько замолчать какие-то волнующие граждан острые проблемы, сколько представить их в заведомо недостаточно серьезном свете, как это было в обсуждении вопроса о доведении до самоубийства Ирины Славиной на СПЧ, либо увести обсуждение в сторону. Здесь используется известный чекистский, и не только чекистский, прием — ответ не по существу вопроса, с переводом внимания на какую-то второстепенную деталь: источник информации — в деле об отравлении Алексея Навального и слежке за ним со стороны ФСБ, партию ЛДПР — в деле Сергея Фургала. Важно, что, отвечая на заранее подготовленные вопросы, Владимир Путин ни в одном из перечисленных случаев ничего сказать по существу не смог.

Журналисты «Открытых медиа» уже отмечали многочисленные ошибки и неточности в ответах Путина. Удивительно, но они встречаются и в собственно кремлевских заготовках, когда президент отвечает на вопрос о закрытии районной больницы в Архангельской области, но приписывает это Алтайскому краю и, соответственно, дает поручение исправить положение алтайскому губернатору. Ошибки в публичных выступлениях могут быть у любого человека. Плохо, когда они не случайны, а имеют систематический характер. В последнее время мы все чаще наблюдаем их в исполнении президента, когда речь заходит об обвинениях по тяжелым антигосударственным статьям, будь то дело «Нового величия» или, как в последнее время, дело Ивана Сафронова.

Последнему на пресс-конференции Владимир Путин приписал и упорно стоял на своем, несмотря на все старания журналистов, взаимоисключающие «шпионаж» и «государственную измену». Диалога здесь не получилось даже с наиболее доверенными кремлевскими журналистами, поскольку в таких серьезных для него вопросах президент доверяет только своим силовикам и пересматривать сформированную ими позицию не намерен.

Без имен

Как из четырех с половиной часовых ответов Путина на подготовленные Кремлем вопросы выглядит его вселенная в этом году? Она населена людьми, в некоторых случаях имеющими имя, в других — просто занимающими должности. Путин с теплотой говорит о председателе Си Цзиньпине, с которым сложились «очень доверительные, дружеские отношения», уважительно — о президенте Эрдогане, который «держит слово, мужчина, хвостом не виляет», говорит о «достаточно добрых личных отношениях» с госпожой федеральным канцлером Меркель, нейтрально, но подробно о Дональде Трампе, упоминает Эмманюэля Макрона, Джозефа Байдена. Из лидеров соседних с Россией государств упомянуты по-деловому Александр Лукашенко и несколько язвительно — Владимир Зеленский и Майя Санду.

Когда дело доходит до России, Владимир Путин подчеркнуто уважительно говорит лишь о Рамзане Кадырове, которого он пару раз называет просто по имени-отчеству. Мельком упоминаются вице-премьер Дмитрий Чернышенко и гендиректор «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин («На Рогозина — чего на него давить? Он чиновник, он сегодня работает. Работает хорошо, пускай дальше работает. Не хочет работать или работает плохо — поменяем его»). Остальных Путин не называет по имени, только по должности: председатель правительства, министр, губернатор такого-то региона.

Раньше это не было так демонстративно. По-видимому, логика, которой Путин придерживается по отношению к Алексею Навальному — «пациенту в берлинской клинике», — упорно не называть человека по имени, что, дескать, назвать его — это поставить в один ряд с собой, вольно или невольно перенесена на окружающих чиновников, Путиным же назначенных.

Без Москвы

Малым пространством пресс-конференции были Ново-Огарево, где был сам Владимир Путин и куда допустили нескольких самых доверенных журналистов, отбывших для этого две недели на карантине, ЦМТ, где собрались остальные вместе с Дмитрием Песковым, и включавшиеся площадки в федеральных округах.

Пространство, которое мысленным взором охватывал президент, было в чем-то шире, а в чем-то уже. Что касается мира, то одну его часть составляли партнеры и «партнеры»: КНР, Турция, Южная Корея, Великобритания, Франция, Косово, Исландия, Германия, США; а другую — соседи: Украина, Киргизия, Молдавия, Белоруссия, Азербайджан, Армения. Упоминался и Советский Союз, а также самопровозглашенные Донбасс, Приднестровье, Нагорный Карабах. Что касается нашей страны, то заметно было отсутствие Москвы, а также практически всей азиатской части России.

На кого работает

Аудитория, к которой обращался Владимир Путин, — ключ к пониманию и самого выступления, и его осмысленности. Хороший анализ этого дал недавно Денис Волков. У Владимира Путина это «свои», уж никак не иностранцы и не критически настроенные россияне. Из шести десятков вопросов лишь один был задан британским журналистом, да еще с комплиментами выступил прикормленный РТ исландец. Как и уходящий в политическое небытие Трамп, Путин с Песковым не пытаются убедить или задобрить тех, кто критически относится к режиму. Они работают на ядерный электорат. С некоторых пор все форматы Владимира Путина, даже ориентированные на Запад, как Валдайский клуб, предназначены для внутреннего и массового пользования. Это и трансляция центральными каналами, и «работа на публику» вроде звонка ветерану в прямом эфире во время встречи с СПЧ. Это и демонстрация успехов, специально приуроченная к пресс-конференции, будь то ограничение правительством цен на хлеб, сахар и растительное масло или полет новой модели самолета. Это, наконец, и «подарочные» 5000 руб. семьям с маленькими детьми.

Подводя итоги, можно сказать, что на сеансе общения Владимира Путина сограждане увидели тщательную работу Кремля с теми социальными группами, которые можно назвать базой поддержки режима. Эта работа, несмотря на все ляпы, фактические и логические несоответствия, похоже, вполне эффективна. На ближнюю перспективу, по крайней мере. В отношении же той части общества, с чьей стороны Кремль поддержки для себя не видит, демонстрируется нежелание идти не только навстречу, но даже на диалог.

Президент заговорил