Фото: Андрей Никеричев/Агентство «Москва»

Для всех людей, имеющих дело со статистикой и финансовой отчетностью, следующий год обещает быть не менее интересным, чем 2020-й. Основная тому причина, конечно, пандемия и меры борьбы с распространением вируса — они оставили глубокий след на российской и мировой экономиках. И этот след еще достаточно долго будет влиять на статистические данные и их интерпретацию.

Комментируя ситуацию в экономике будущего года, нужно проявлять: а) смирение; б) осторожность. Должно очень сильно не повезти, чтобы 2021 год не выглядел хорошо на фоне сильнейшего падения II квартала и первого полугодия 2020-го. Поэтому чрезмерный оптимизм будет излишним, особенно если темп роста до 2022 г., как ожидается, не позволит вернуться к уровням 2019-го.

Поэтому более точно отражать ситуацию будут сравнения не с катастрофическим 2020-м, а с допандемийным 2019-м. При этом данные финансовых рынков, выросших благодаря нулевым или отрицательным процентным ставкам и огромным вливаниям казенных денег по всему миру, следует сравнивать с поправкой на особые условия. И СМИ, и аналитикам, и «государевым людям» следовало бы выработать алгоритм работы со своеобразной «выколотой точкой» за пределами графика, которой по многим направлениям должен стать уходящий год. В противном случае будет много хайпа и мало осмысления.

A la guerre comme à la guerre

Правильно относиться к пандемии как к войне. Войны помимо огромных человеческих потерь оказывают сильнейшее деформирующее влияние на экономику и государственные финансы. Причем не всегда негативное. У европейских и азиатских читателей американских учебников по экономике часто вызывает диссонанс описание Второй мировой как периода полной занятости и бурного экономического роста. Но для Соединенных Штатов это было именно так — за счет рекордного наращивания госдолга (117% ВВП — рекорд, побитый только в этом году). После войн всегда происходит адаптация к новым условиям: бюджетная консолидация — снижение расходов и повышение собираемых налогов до предвоенных уровней занимает определенное время, а излишнее рвение в этом вопросе и желание «вернуть все назад» могут быть крайне деструктивными.

Аккуратное сокращение военных, а в данном случае — «пандемических» и антикризисных расходов абсолютно необходимо. Но с пониманием того, что возврат в исходную точку невозможен. Один из самых ярких примеров стремления к ложной цели — фанатичная борьба за возвращение к золотому стандарту после Первой мировой войны. В итоге она стала одним из важнейших факторов того, что депрессия столетней давности вошла в историю как Великая.

С высокой вероятностью повышенный госдолг и дефицит бюджета, обусловленные продолжительными контрциклическими мерами, будут считаться приемлемыми дольше, чем 12 лет назад, во время Великой рецессии.

Аберрация статистики

Существенное изменение структуры занятости — не единственный тектонический сдвиг в экономике, вызванный пандемией. Но такие сдвиги могут оказаться и не слишком заметными. Существенное изменение потребительских корзин и привычек людей быстро отражается в данных торговли. Но это не дает возможности оценить, насколько устойчивы эти изменения по тем или иным товарным группам. Низкие ставки могут скрывать сохраняющуюся недоступность кредитования — если банки готовы выдавать кредиты только тем, кому деньги, в сущности, и не нужны, и отказывать всем остальным. Мораторий на банкротства может сохранять на бумаге целые отрасли — при этом в положении зомби на годы оказываются и сами пострадавшие компании, и их кредиторы.

Существующие методики оценки и сбора показателей не смогут отсканировать изменившуюся структуру экономических показателей и хозяйственной деятельности без существенной корректировки не только механизмов сбора, но и принципов формирования показателей. Дистанционная занятость и фриланс уже много лет ставили сложившуюся систему показателей в тупик, но сейчас такая занятость быстро замещает традиционную офисную или заводскую работу. Государства на ходу распространяли систему соцзащиты на самозанятых, фрилансеров и микробизнесменов. Несмотря на то что за них не делалось отчислений в пенсионные и страховые фонды. И вопрос – что из этого останется в статистике и государственной политике на постоянной основе.

Также есть большие сомнения, что официальная «потребительская инфляция» адекватно оценивает ценовые изменения для среднего потребителя. В этом году на фоне роста цен на жилье и продовольствие и у граждан, и у политического руководства возникли вопросы по поводу адекватности российского индекса потребительских цен. Давно анонсированная калибровка по международным стандартам под корзину 2018–2019 гг. — с ростом доли услуг и путешествий — в конце 2020-го многими воспринималась как издевательство.

И даже в таком вопросе, как учет динамики жилищного сектора, нет единого подхода. В этом году цены на российскую недвижимость росли при стабильных ипотечных выплатах и упавших ценах на аренду жилья. Американский подход с встраиванием арендной платы двинул бы оценку инфляции вниз. Но у нас доля рыночных арендаторов не столь велика, а для социальных нанимателей и собственников жилья рыночная аренда не важна, зато значимы цены на коммунальные услуги, регулируемые государством. Использование индекса цен на жилье также будет нерелевантным для большинства потребителей. Он будет отражать инфляцию активов или же доступности жилья, но никак не потребительские цены, критичные для определения денежно-кредитной политики и ключевой ставки. Но, возможно, уже в ближайшем будущем инфляция активов станет более важной при выработке политики монетарных властей, особенно если охлаждение ипотечного и фондового рынков регуляторными методами не будет успешным.

Описанные проблемы требуют достаточно глубокой и открытой дискуссии с оценкой применимости зарубежного опыта в профильных ведомствах и экспертном сообществе. Заявленную на последних мероприятиях Банка России (конференция 9–10 декабря и пресс-конференция председателя ЦБ Эльвиры Набиуллиной 18 декабря) готовность ЦБ, Минэкономразвития и Росстата обсуждать подходы к этим проблемам можно только приветствовать. Признание ограниченности оперативных данных от торговых сетей и налоговых органов для оценки экономической динамики — правильный шаг. Следующий шаг — коррекция методик сбора данных и изменение интерпретации статистики, соответствующие изменениям в экономике. Иначе окажется, что мы смотрим на экономику через очки со смещенными диоптриями и непрозрачными стеклами.

Взгляд на экономику сквозь непрозрачные стекла