Карантин в Венеции Фото: alleksana/pexels

В первые месяцы пандемии уровень смертности в итальянском регионе Венето был ниже, чем у его богатого северного соседа Ломбардии. В апреле врачи обнаружили одну из возможных причин этого расхождения — история и, в частности, многолетний опыт региона в борьбе с инфекционными заболеваниями.

Средневековая Венеция активно училась на чужом опыте. В ней действовало правило 40-дневного карантина для торговых судов и экипажей, в отношении которых были подозрения, что они поражены инфекцией, которое впервые было введено в портовом городе Рагуза (ныне — Дубровник). Венеция также позаимствовала идею специализированного лазарета для больных чумой и смоделировала постоянный совет по вопросам здравоохранения по миланской концепции, рассказала историк Роза Зальцберг из Уорикского университета на недавней серии семинаров, посвященной истории пандемий.

Как некогда Венеция училась у Рагузы и Милана, так в наше время национальным правительствам стоило усвоить уроки азиатских стран, в то время как коронавирус катился по миру. Многие компании в Европе и США так и поступили, получив ранние предупреждения от своих дочерних компаний в Китае. Однако правительства действовали менее расторопно. Даже пытаясь наверстать упущенное, они в основном игнорировали — и продолжают игнорировать — потенциально полезные исторические параллели.

Было «много разговоров о „новой норме“ и „старой норме“, но мы, историки, знаем, что сегодняшняя норма не была таковой вчера», отметил историк потребительской культуры Фрэнк Трентманн из Биркбек-колледжа на одном из семинаров, организованных Центром истории Рафаэля Сэмюэля и Центральным университетом Манчестера.

Прошлые эпидемии показывают, например, в каком напряжении оказываются экономика и общественное здравоохранение в периоды таких кризисов. Чума была более смертоносной, чем коронавирус, но, как и сейчас, владельцы бизнесов изо всех сил старались не допустить их закрытия, меняя правила или пытаясь их обойти. Целью карантина в Венеции было желание продолжать торговлю, а не препятствовать ей. Когда чума появилась в тех местах, где сейчас проходит франко-итальянская граница, венецианцы придумали то, что один историк назвал «бесконтактной доставкой раннего Нового времени»: они оставляли товары на вершине горы, чтобы клиенты из соседней долины могли затем их забрать.

Экономические ставки для местных сообществ также были выше. Жители альпийских деревень знали, что невозможность торговать и собирать урожай приведет к исчезновению доходов, необходимых для закупки продовольствия и жизненно важных товаров, говорит Мэтт Вестер из Университета Западной Вирджинии. Перейти на работу из дома тогда было невозможно, в то время как сейчас некоторые люди «могут продолжать экономическую деятельность [на удаленке], не испытывая особого влияния» пандемии. Прошлое также подсказывает, что люди наверняка будут сопротивляться длительным карантинам.

Историкам знакома и контрпродуктивная воинственная риторика политиков. На одной из пресс-конференций Борис Джонсон призвал британский народ «не убирать ногу с горла зверя»; такой прием отчуждения, представления опасных заболеваний в виде «чужака» существовал на протяжении тысячелетий. Ничем не помогающая «чрезмерно апокалиптическая риторика» была характерной реакцией на эпидемии в прошлом, считает Вирджиния Берридж, которая изучает политику общественного здравоохранения в Лондонской школе гигиены и тропической медицины. Со времен Второй мировой войны правительства пользуются эпидемиями как предлогом для того, чтобы избавиться от ведомств, которые им не нравятся, и продвигать программы, которым они отдают предпочтение, говорит Берридж. Решение правительства Великобритании заменить независимое агентство «Общественное здравоохранение Англии» в середине пандемии повторяет реорганизацию, в результате которой оно и возникло после вспышки свиного гриппа 10 лет назад.

Никто не требует от правительств быть рабами истории. Но мне странно, что они настолько ее проигнорировали во время этого кризиса.

Правительства утверждают, что следуют науке. Понятно, что сегодня они ждут наступления будущего, где существуют вакцины. Сравните это с компаниями, которые при формировании стратегии обращаются к своей истории, или венецианскими правителями, которые на протяжении веков развивали постоянно функционирующую инфраструктуру общественного здравоохранения, а не ту, что лишь реагировала бы на кризис. Или сравните нынешнюю ситуацию и реакцию на эпидемию ВИЧ в 1980-е гг., когда специалисты по этике и историки включились в обсуждение конфликта между личной свободой и необходимостью принятия решений в области здравоохранения. Тогда тоже «не было готовой схемы действий, и люди больше обращались к истории», чтобы противостоять болезни, которая казалась неизлечимой, говорит профессор Берридж.

Правительства, компании и простые люди хотят «вернуться к тому, что они считали нормой», говорит профессор Трентманн: «Им представляется, что происходящее — это примерно как монтаж в фильме: мы можем соединить два куска пленки вместе, и не нужно всерьез думать об изменениях в будущем». Однако, игнорируя прошлое, мы рискуем не только повторить старые ошибки, но и упустить подсказки истории, указывающие, как использовать кризис для достижения позитивных перемен.

Перевел Виктор Давыдов

Как уроки прошлого могут помочь в борьбе с пандемией