«Недовольство властью — уже не маргинальная позиция». Что говорили о митинге его очевидцы — люди из бизнеса, политологи и юристы

Несогласованная с властями акция 23 января в поддержку Алексея Навального оказалась одной из самых многочисленных за последние годы, при том что на Москву в этот раз пришлось гораздо меньше половины протестующих. Всего в протесте приняли участие жители как минимум 111 городов по всей стране — и это только те, в которых есть данные о задержаниях. Число задержанных стало рекордным. The Bell поговорил с предпринимателями, людьми из бизнеса, политологами и юристами об их впечатлениях.

Кирилл Рогов, политолог

— Как вы оцениваете итоги акции 23 января?

— Акция получилась довольно сильная, учитывая ее вечернюю часть в Москве и Петербурге. Но оценивать ее политический эффект имеет смысл по некоторым параметрам численности.

В 2000-е годы на протестные акции выходило от 2 до 10 тысяч человек. Начиная с 2011 года наступила новая эпоха, когда они начали собирать от 20 до 100 тысяч. Численность прошедшей акции оценить сложно, можно спорить — было это 25 или 40 тысяч, но так или иначе, это был все тот же диапазон, а новым качеством стало бы увеличение численности до 200 тысяч и больше. Пока этого не произошло.

Другой параметр, который стал важным, — география. На акцию в декабре 2011 года в Москве вышло около 100 тысяч человек и примерно столько же по всей стране. Москва тогда давала примерно половину всего протеста. Сейчас мы видим, что на Москву приходится только около четверти протестующих. И такой ситуация предстала нам, пожалуй, впервые. Складывается впечатление, что в регионах произошел значительный шаг вперед, чего нельзя сказать о Москве.

— Как действовали силовики в Москве?

— Им удалось повторить сценарий летних протестов 2019 года — рассредоточить толпу, подавить координацию и эффективно зачищать места скоплений. Не очень выигрышная ситуация для протестующих. Большей части из них пришлось просто слоняться по центру, из-за чего первая часть митинга, самая многолюдная, была достаточно вялой и бессмысленной.

— Накануне акции было много разговоров про эффект TikTok и школьников. Что вы увидели в реальности?

— Никакого значимого омоложения протеста, вопреки ожиданиям, не произошло. Группа социологов, которая следит за протестом, оценивает долю школьников примерно в 5%, максимум 10%.

— Леонид Волков из ФБК уже анонсировал новые акции. Насколько это верная стратегия для оппозиции?

— Со стороны организаторов очень логично анонсировать новые акции в ближайшие выходные. Протесты обычно существуют волнами. Успех новых акций во многом зависит от того, что будет происходить в ближайшие дни. Характер сегодняшней акции подсказывает, что нас снова ждет массовая волна запугивания в виде уголовных дел, связанных с массовыми беспорядками. Их не было, но власти по традиции будут выдавать за массовые беспорядки нападения ОМОНа на людей.

Максим Спиридонов, сооснователь образовательного сервиса «Нетология»

23 января Спиридонов написал в фейсбуке, что пойдет на митинг, и в том же посте, где сообщил о своем уходе из компании.

— Кажется, вы сегодня сделали в фейсбуке свое первое политическое высказывание. Почему именно сейчас?

— Это не первое мое заявление, я неоднократно проходился по политическим темам начиная с 2011 года, когда участвовал на Болотной. Просто это не мой профиль, я понимаю, что не вижу картину целиком, поэтому стараюсь принимать участие в политической жизни в тех случаях, когда уверен в своих решениях и поступках. В данном случае я уверен.

— Что вы вообще думаете по поводу митингов?

— Мне не нравится, но я понимаю, что в каких-то случаях массовые митинги — единственный способ образумить власть и привести к положительным сдвигам. Под ними я понимаю наличие в стране ключевых институций, таких как сменяемость власти и реальная политическая конкуренция, независимость судов, ну и более разумная и соответствующая потребностям времени экономическая программа.

— Как вы думаете, приведут ли так называемые «прогулки» куда-то?

— Да хрен его знает. Я уже в центре, на Чистых прудах, приехал сюда заранее с другом, понимая, что добраться до Пушкинской будет непросто. Тут вдалеке стоят автобусы с ОМОНом, много силовиков. Так что понимаю, что государство к этому готовится. Вопрос, насколько массово люди выйдут на улицы, какие команды отдадут силовикам, насколько жестко они будут пресекать все это. От этого зависит развитие событий. Сегодня такой день, возможно, исторический.

— Думаете ли об отъезде из России, раз все равно уходите из компании?

— Не думаю ни разу, хотя меня много связывает с Европой. Я какое-то время жил в Германии, уехал оттуда лет 10 назад. У меня там остались родные, поэтому я могу, но не хочу. Я хотел и хочу дальше заниматься бизнесом в России, так как вижу здесь большие перспективы для себя и своих проектов.

Дмитрий Алексеев, совладелец торговой сети DNS (был на акции во Владивостоке)

— Много ли было людей? В СМИ есть разные оценки: от нескольких сотен до нескольких тысяч.

— Людей было много. Для Владивостока — очень много. Но точно оценить сложно. Мероприятие было растянуто на несколько точек, плюс люди пошли гулять. Но когда говорят про 500 человек, это чушь полная. 3 тысячи? Ну возможно.

— Силовики действовали жестко?

— На мой взгляд — нет. С ними сталкивались те, кто этого хотел. Это вообще был только один из эпизодов.

— Уполномоченная при президенте по правам ребенка Анна Кузнецова пишет про Владивосток: «Теперь я знаю все о человеческой подлости. Владивосток. Дети стоят живой цепью. Из-за их спин взрослые бросают в ОМОН дорожные конусы и прячутся снова. Кто эти люди? Они люди?» Видели что-то подобное? Показалось ли вам вообще, что молодежи было больше, чем обычно бывает на протестных акциях?

— Про детей — чушь. Да и по видео это видно. Молодежь была, конечно. Но про «цепь детей» — ерунда.

— Вы сами пошли на акцию, чтобы поддержать Алексея Навального или по другой причине?

— Я пошел, потому что совесть не давала сидеть дома. И хотелось все увидеть своими глазами.

— Какие у вас эмоции?

— Первая часть была очень мирной и позитивной. Потом народ пошел гулять. Кто хотел экшена, тот его получил.

— Когда все заканчивается, люди обычно кричат: «Мы придем еще». Думаете, ваши земляки еще придут?

— Да, думаю, что придут.

Сергей Романчук, руководитель операций на валютном и денежном рынке Металлинвестбанка, президент ACI Russia

— Как вам кажется, насколько многочисленной получилась акция в Москве?

— Я сейчас нахожусь на Пушкинской площади, наслаждаюсь атмосферой свободы. Вокруг культурные люди, обсуждаем с ними судьбы родины.

Сложно оценить, много ли вышло народу, находясь в одной точке. Но по ощущениям это одна из самых массовых за последние годы. Я думаю, что она не будет единичной, потому что повод может отыграть, но причина недовольства никуда не делась и не денется.

В больших городах, в Москве, недовольство властью — это уже не маргинальная позиция, она становится мейнстримом. Сложно найти человека, который здесь считал бы, что сажать политических оппонентов в тюрьму — это норма.

— Российских сотрудников McKinsey предостерегли от участия в акции. Не ждете ли вы проблем по работе в связи с политическими взглядами?

— Конечно, я допускаю, что из-за моей активности могут начаться проблемы на работе. Что делать, если произойдет, не думал. Действовать по ситуации. Пока никаких распоряжений на этот счет не было, мы все свободные люди в компании, я не слышал, чтобы на нее оказывалось давление по этому поводу. Но не исключаю, что это случится, по аналогии с тем, как на школьников сейчас начинают давить через родителей, на сотрудников могут давить через работодателей.

Екатерина Шульман, политолог

— Ходили ли вы сами на акцию протеста?

— В 2019 году я ходила на бесконечные митинги как член СПЧ, в этот раз я присутствовала на акции как член группы наблюдателей от Московской Хельсинкской группы. Это не дает никаких дополнительных прав и никак не защищает от возможного задержания, но ГУВД Москвы проинформировано, что есть такая группа наблюдателей, которая смотрит, что происходит на мероприятии. Так что я присутствовала на митингах и шествиях по улицам центра Москвы с полвторого дня до примерно восьми вечера.

— В чем принципиальное отличие акции 23 января от, например, митингов 2019 года?

— Мне показалось, что в 2019 году агрессия ОМОНа и Росгвардии по отношению к протестующим была гораздо ощутимее, а задержания были более массовыми и злобными. Сейчас, странным образом, в новостях чаще встречается, что пострадали сотрудники ОМОНа, чем протестующие. Раньше не было случаев, чтобы митингующие пытались разбить стекла в машинах — это совсем нехарактерное поведение для наших протестующих. По предварительному ощущению, в Москве также больше отпустили задержанных людей из ОВД без составления протоколов, почти всех несовершеннолетних не стали оформлять.

— То есть митингующие стали действительно решительнее, если не сказать радикальнее?

— Здесь есть вот какой фактор. Коллеги-социологи опрашивали протестующих, чтобы понять, кто сегодня вышел на улицы. По самым первым данным, крайне высок (до 42%) процент тех, кто пришел на митинг впервые. В 2019 году также было много тех, кто вышел протестовать первый раз, а сейчас появилось еще больше новых людей. И вопрос, на который предстоит еще получить ответ: кто именно стал выходить на акции и могли ли именно эти люди привнести свои представления о том, как надо себя вести на митинге.

Сергей Алексашенко, экономист

*— Как вы думаете, что-то изменится в России после этих митингов?*

— Вы знаете... Сегодня суббота, завтра будет воскресенье. Сейчас январь, а после будет февраль. Мне кажется, что сегодняшние митинги не сильно что-то изменили. Да, мы знаем, что они прошли во всех крупных городах, что где-то было рекордное количество людей, но пока все измеряется сотнями или тысячами. Очевидно, что этого недостаточно для того, чтобы власть испугалась, чтобы она подвинулась.

С другой стороны, действия ОМОНа еще слишком далеки от того, что мы видим в Минске. То есть ни с той, ни с другой стороны не произошло усиления.

— А если людей будет больше, что-то изменится?

— Ну, конечно. Количество переходит в качество — это закон марксистской диалектики. Собственно, чтобы ситуация перешла в новое измерение, нужно резкое, кратное (в сотни раз) увеличение количества протестующих. Либо ожесточение со стороны ОМОНа. Либо применение более жестких, чем снежки, мер со стороны протестующих. Либо так, либо так.

Допустим, в Москве вышли десять тысяч. Умножьте на сто — получится миллион. Вот если выйдет миллион, никакой ОМОН его не остановит. Это уже будет давлением на власть. Мирным давлением. Но до этого миллиона еще очень далеко.

Аббас Галямов

Политолог

Прошедшая акция — безусловный успех оппозиции. Она четко обозначила: длившийся более полугода, с голосования по Конституции, тренд на доминирование властей и ослабление протеста окончен. Инициатива вновь перешла в руки оппозиции. Это еще не победа, но это уже большой успех. Теперь все зависит от того, удастся ли лидерам протеста удержать динамику до сентября. Если удастся, у недовольных появится шанс выиграть думские выборы.

Константин Добрынин

Адвокат

У меня очень грустное ощущение от всего происходящего. За какие-то десять лет власть полностью законодательно выполола всю оппозицию в стране. Утрачена возможность обычного диалога с обществом через институты гражданского общества. В том числе поэтому диалог теперь ведется на улицах. Самое неприятное, что никто не желает разговаривать и слушать друг друга. К сожалению, впереди будет очень много нашей адвокатской работы по защите нарушенных прав всех наших граждан. Причем когда я говорю «всех», я не разделяю их по политическим взглядам, ведь мы, адвокаты, обязаны оказывать помощь всем — как врачи. И мы будем ее оказывать — несмотря на давление, которое мы испытываем со всех сторон, а не только от государства.

Константин Калачев

Политтехнолог

Итог простой. Это только начало партии. Эндшпиль будет в августе—октябре. Пока это e2-e4. Обе стороны могут праздновать. Одни начали игру. Другие — уверенную оборону без жертв и кровопролития. Стороны друг друга стоят. Власть пока полную адекватность не утратила. Жестокости не проявила. Теперь пойдет борьба за образ будущего. Протестующие, как мы сегодня увидели, стали увереннее. Но для успеха им надо предъявить колеблющимся не только смелость, но и доказательства, что у них есть план.

Роман Бевзенко

Юрист

Моя главная мысль такая: если у общества не будет легального способа выражать не только несогласие, но даже поливариативность мнения, нас ждет неизбежная радикализация. И за этим неизбежно придет насилие. Поэтому то, что сейчас делают власти, это очень глупо. Иногда говорят, что Путин — плохой стратег, но великолепный тактик. Сегодняшний день показал, что он и как тактик не очень хорош.

Александр Кынев

Политолог

Самое важное в сегодняшнем митинге — максимально широкая география. Протесты прошли там, где они вообще никогда не проходили. Во многих городах были самые массовые выходы на улицы за последние 30 лет.

Что еще важно, акции носили спонтанный характер — никакой четкой организации, планирования длинных маршрутов не было. Значит, люди выходили по собственной воле. Это очевидный результат накопления недовольства в обществе. Тем более большинство людей выходили не столько за Алексея Навального, сколько против глухоты и бесцеремонности властей. В этом смысле акции во многих городах напомнили протесты в Хабаровске.

Леонид Волков анонсировал новые акции протеста. Их размах будет зависеть от действий властей в ближайшую неделю. Если они решат завести новые уголовные дела против протестующих, особенно в регионах, это вызовет всплеск протестной активности и к общей повестке добавится локальная, связанная с новыми жертвами режима. Чем больше сейчас людей попадет под репрессии, тем больше людей выйдет на улицы по всей стране в следующий раз

Андрей Гривцов

Адвокат, старший партнер адвокатского бюро ЗКС

Я возмущен судебным решением по Алексею Навальному. Равно как и регулярно возмущаюсь, участвуя во многих других уголовных делах, где попирают права людей, базовые принципы права и оценки доказательств. Все это идет от организации власти в целом, которая в России давно строится на принципах несменяемости, авторитаризма и жестокости по отношению к инакомыслию.

С протестующими я солидарен. Но в возможность изменения чего-либо через подобные протесты не верю. Эту веру я утратил давно. Власть в России уходила только от слабых правителей — или по причине тяжелых болезней. Но я верю, что все изменится в следующем поколении, которое будет более свободным, образованным и готовым к переменам.

Что дальше

Леонид Волков, руководитель региональных штабов ФБК Алексея Навального

— Как вы оцениваете итоги митингов, как всероссийской акции?

— Я оцениваю прошедшие всероссийские акции как акт настоящего героизма и победы гражданского общества, какими бы затасканными эти слова ни казались. Мы действительно видели абсолютно беспрецедентное количество участников и абсолютно беспрецедентную географию, причем как в России, так и за ее пределами. По нашей оценке, в России суммарно где-то в 120 городах вышло 250–300 тысяч человек, и такого не было никогда. И в 2011-м такого не было. Притом что все акции были принципиально не санкционированы, потому что ни в какие разговоры с этой властью про согласования больше никто тоже играть не будет, и это тоже важный итог сегодняшнего дня.

— Чего ждать в дальнейшем?

— Все будет решаться на следующей неделе. Или власть репрессиями и запугиваниями сможет «забить» протест, затоптать в асфальт эти проклюнувшиеся ростки, или у людей хватит еще больше смелости, и они покажут что сегодняшний день их вдохновил. Судя по тому, что вышло на улицы 250–300 тысяч, а стрим наш с Иваном Ждановым посмотрело 6 миллионов, а стрим «Дождя» еще больше, потенциал есть огромный. То есть очень много людей решают для себя, что делать.

Нельзя недооценивать насколько у каждого конкретного человека происходит внутренняя борьба, потому что пугают, потому что риски огромные: работу потерять, сесть, быть избитым, стать фигурантом уголовного дела. Вот эти 250–300 тысяч человек на улицах — это 250–300 тысяч маленьких побед. А сейчас у миллионов людей, которые на это все смотрели, в голове тоже такая как бы дискуссия: смогут ли они эту победу над собой одержать или нет. Если смогут, то одержат победу над Путиным — это важнейший момент сейчас.