Плакатное

Идет война. И наши ветераны не будут в ней на вражьей стороне

Не надо клин вбивать меж ветераном

И нынешним протестом, господа:

Доносчик может шумным быть и рьяным,

Но не спасет Отчизну никогда.

Когда приходит черная невзгода,

Когда нагрянет небасманный суд,

Не прокуроры, а враги народа

Ценою жизни Родину спасут.

Ее спасают те из миллионов,

Кого травил провластный трибунал:

Когда писал «Нашествие» Леонов,

Он раньше многих это понимал.

Не те из разрешенных хулиганов,

Чье хулиганство покрывал закон, —

Отечество спасает там Таланов,

Недавний зэк. И гибнет тоже он.

Еще Берггольц в провидческой печали

Писала в том же проклятом году:

Страну спасают те, кто получали

Урок сопротивления в аду.

Она сама детей в тюрьме теряла

И близко знала, что такое ад,

И стала из такого матерьяла,

Что ни в какой геенне не горят.

А те, кто ни в какой воде не тонут, —

Спешат в ряды лояльнейших иуд:

Их и свои начальнички не тронут,

И новые того гляди наймут.

…Теперь помог бы голос ветеранов,

Что дружно ненавидели ЧК,

Но Окуджава, Слуцкий и Бакланов —

Теперь бойцы небесного полка.

Великий мой однофамилец Быков —

Мне не забыть тепло его руки —

Наслушался таких шакальих криков,

Что раньше многих понял суть Луки.

Великий собеседник мой Астафьев,

Что и в сороковые был нелжив,

Ушел, в разоре Родину оставив,

Но до позора все же не дожив.

Я это все пишу предельно просто,

Хоть прежде был довольно языкат, —

Буквально в лоб, в манере «Окон РОСТА»,

Как дневники, как фронтовой плакат.

Покуда яд струят телеэкраны

И отвращенье очи застит мне,

Идет война. И наши ветераны

Не будут в ней на вражьей стороне.

Они не верят меленьким тиранам

И защитят последний наш редут.

Кому и помнить, как не ветеранам,

Что оккупанты сами не уйдут.