Фото: Софья Сандурская / Агентство «Москва»

Очередной запретительный законопроект выглядит на первый взгляд совершенно избыточным. Речь идет о запрете участвовать в думских выборах в качестве кандидатов всем, кто был «причастен» (формулировка из закона) к деятельности признанной экстремистской организации в течение года до такого признания.

Хоть рубль

«Причастность» может быть самой разной: выступил на семинаре, сдал в аренду офис или — что особенно актуально для признанного уже иноагентом и пока еще не признанного экстремистской организацией ФБК Признан в России «иностранным агентом». Мы указываем это по требованию властей. Организации и частные лица, признанные «иноагентами», оспаривают это решение в судебном порядке. Мы не согласны с этим решением и выражаем им поддержку. — пожертвовал некую сумму (хоть рубль). Могут быть и иные формы причастности — какие, неясно (возможно, просто выражение симпатии в соцсетях). Причастные на момент жертвования (выступления и др.) не могли знать, что организацию признают экстремистской — так что закон, будучи принят, фактически получит обратную силу. А сами материалы, на основании которых ее собираются таковой признать (судебное заседание назначено на 17 мая), засекречены.

Казалось бы, все это совершенно избыточно. Есть ведь «статья Дадина — Котова», по которой можно признать виновным в совершении уголовного преступления (и, следовательно, запретить участвовать в выборах) любого, кто неоднократно задерживался за участие в мирном протесте. Есть другие, менее жесткие, способы недопуска политиков к выборам. Ни одна партия, имеющая «федеральную льготу» (то есть право выдвижения кандидатов без сбора подписей), не поддержала Алексея Навального — даже «Яблоко» его публично осудило. Собрать же подписи для самовыдвижения, которые избирком признал бы достоверными, для оппозиционного кандидата на практике невозможно. Так что сторонники Навального и так имеют исчезающе малые шансы быть зарегистрированными.

Чтоб не собирались

Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что не все так просто. В 2019 г. протесты в Москве были вызваны именно отказом в регистрации кандидатам-самовыдвиженцам. Сам процесс выдвижения кандидата, сбора подписей и их передача в избирком уже становятся частью предвыборной мобилизации. Что же касается «статьи Дадина — Котова», то ее нельзя применять слишком часто — и не только из-за того, что процедура каждый раз носит индивидуальный характер.

Дело в том, что сторонники власти неоднородны. Среди них немало тех, кто призывает давить оппозицию и сажать ее сторонников — но также много и приверженцев более умеренной линии. Если слишком часто судить оппозиционеров по уголовной статье, то могут проявить недовольство как раз умеренные сторонники власти, которые не хотят слишком жестких мер.

Это как с разгоном митингов — умеренным не нравится, когда бьют оппозиционеров (они вообще против демонстративного насилия), но, если тем же протестующим постфактум выписывают штраф, это их мало интересует. Штраф — это, по их мнению, рутинно и вроде не страшно. Отстранение от выборов в связи с «финансированием экстремизма» также может быть воспринято этими людьми спокойно, так как участие в выборах в качестве кандидата они не воспринимают как важное право. Не бьют, не сажают — ну и ладно.

Самовыражение важнее

Ставки же на выборах 2021 г. весьма велики. Скончавшийся несколько дней назад Роберт Инглхарт, классик политической науки, подробно описывал ценности выживания и самовыражения. Для носителей первых приоритетна безопасность, они склонны к конформизму и не любят инакомыслия. Приверженцы вторых, напротив, предпочитают свободу, права человека и разнообразие.

В последнее двадцатилетие власти опирались преимущественно на носителей ценностей выживания, но дважды к ней приходила и часть тех, кто придерживается ценностей самовыражения. В первый раз — в период «нефтяного чуда» нулевых годов, когда в России росла экономика, увеличивались зарплаты, делались карьеры и побеждала футбольная сборная. Во второй — после присоединения Крыма, когда даже некоторые недавние участники митингов на Болотной и Сахарова присоединялись к общей эйфории. Быть пессимистами в эти времена было непрестижно.

Но сейчас ситуация такова, что сторонники ценностей самовыражения от власти ушли — оптимизм иссякает, «крымский эффект» практически исчерпан, ощутимого роста экономики нет с 2013 г. С 2017 г. в Москве стало проявляться протестное голосование — вначале на муниципальных выборах, затем при голосовании в Мосгордуму. Во втором случае (уже после повышения пенсионного возраста) протест распространился на восток Москвы, где традиционно преобладают сторонники ценностей выживания — и это еще один тревожный звонок для власти.

Ценой конфликта

Безусловно, Россия остается страной с доминированием ценностей выживания, большинство людей живет в провинции, а Москва — это 15 избирательных округов из 225. Это дает власти серьезный запас прочности. Хотя настроения в ряде крупных городов ближе к московским — в прошлом году на выборах в Новосибирске и Томске депутатами были избраны открытые сторонники Навального, несмотря на то, что избирателям всячески давалось понять, что они работают на врагов России. Но в любом случае голосование в столице и мегаполисах будет знаковым — «столичные» настроения имеют свойство постепенно распространяться в регионы (это было хорошо заметно в конце 1980-х годов).

Отсюда и желание жестко локализовать не только активных навальновцев, но и всю оппозиционную субкультуру мегаполисов, так или иначе «причастную» к деятельности ФБК. С этим связано и появление законопроекта, призванного решить эту задачу, — хотя бы и ценой обострения конфликта с носителями ценностей самовыражения.

Предвыборный запрет