«И что эти капиталисты на нас все время рыпаются?!» — с досадой говорила героиня культового советского фильма «Любовь и голуби», снятого во время самого глухого и беспросветного застоя, в черненковский 1984 год. Это золотые слова, которые могли бы красоваться на Спасской башне в моменты осенения себя крестным знамением министром обороны. Ибо они — лозунг самого глухого и беспросветного времени путинской эпохи: эти слова повторяет каждая простая русская женщина, насмотревшись телевизора и полистав отравленный сонмищами невидимых кремлевских пропагандистов и троллей интернет.

Агенты и аресты

В отличие от того времени, когда основы строя подпиливали немногочисленные шпионы и изменники родины, сейчас покушаются на власть очень даже многочисленные иностранные агенты. Против них, согласно мнению существенной части россиян, фиксируемому социологией, направлены и законы об иностранных агентах, и ограничения просветительской деятельности. А, например, замедление твиттера, как полагают 40% респондентов «Левада-центра» Признан в России «иностранным агентом». Мы указываем это по требованию властей. Организации и частные лица, признанные «иноагентами», оспаривают это решение в судебном порядке. Мы не согласны с этим решением и выражаем им поддержку. , обусловлено необходимостью борьбы с экстремизмом. Участникам протестов, утверждает средний массовый человек-гражданин России, платят на Западе — убежденность в этом выросла на 17 пунктов с 2019 по 2021 год: так считают 28% опрошенных.

Еще в феврале этого года отношение к январским протестам было крайне настороженным — обывателя они выводили из привычного комфортного анабиоза: негативно к ним относились 39%, безразлично — 37%. А вот к протестной активности в Хабаровске плохо относилось только 16% респондентов «Левада-центра». Здесь сказывалось — употребим за неимением более точного словаря марксистский диалект — классовая солидарность: массовый человек не считал простого хабаровчанина чужим. Алексей же Навальный с его политизированной, урбанизированной, шибко умной и преимущественно молодой аудиторией — чужой. А раз чужой — значит, иностранный.

Придя к этому выводу, обыватель успокоился и вернулся в свою зону комфорта. Тем более что наступил период, когда огород зовет, да и пора подумать о резервации квадратного метра на планово переполненных ковидных пляжах родного Крыма и Черноморского побережья Кавказа, включая непризнанную другими государствами круглую гальку Абхазии. Кстати, глубоко заблуждаются те, кто полагают, что крымского консенсуса больше нет: он есть, инкорпорацию полуострова до сих пор поддерживают 86% респондентов (бывший рейтинг одобрения Путина, заметьте!). Другое дело, что эта поддержка не горяча, как продолговатая галька Гурзуфа на пике сезона, а холодна и рутинна, но в основе самоидентификации массового человека этот холодный камень как лежал, так и лежит.

И вот, согласно свежему опросу об отношении россиян к протестам 21 апреля (это тогда, когда жестокостью полиции отличилась колыбель революции, а Москва явила образец толерантности к прогуливающимся), именно эта акция вызвала наименьшее одобрение массового российского человека. Он устал от Навального, утомился слышать новости о жестокости властей, его не заводит Байден и не мобилизует война (ее он, обыватель, все больше боится — «и что это эти капиталисты на нас все время рыпаются?!»). Лишь 16% (по сравнению с 47% в отношении к Хабаровску) позитивно отнеслись к тем людям, которые вышли протестовать 21 апреля 2021 года.

Электоральный планктон и автократический средний класс

Это те люди, которые, может быть, и не хотят быть пушечным мясом для Путина, но зато — чтобы от них отвязались и позволили вернуться на свою грядку, где наливается соком »кулубника» (см. кинофильм «Берегись автомобиля!» ), — готовы выступить в роли электорального планктона, голосующего за власть лишь потому, что она — власть.

«Умное голосование» их либо раздражает, либо становится стимулом для поддержки других парламентских квазипартий и их спойлеров. Случайные люди в Думу не попадут ни при какой погоде. Пеньки, багажники и обладатели российских паспортов из непризнанных республик, включая полмиллиона донбасско-луганской электоральной массовки — лишь часть инструментария кремлевских политических манипуляторов. Любые «альтернативные» технологии приведут к лучшим результатам коммунистов или жириновцев, при том что вторым по популярности и степени доверия человеком в иерархии политиков уже стал Владимир Жириновский.

Привычка массового человека голосовать автоматически и конформистски обеспечивает «Единой России» большинство в Думе. Хотя даже если бы там было большинство жириновцев, это не изменило бы функции парламента как простого канцелярского штампа — искусственный интеллект справился бы с такой же работой вполне успешно. Какая разница, какой из приводных ремней администрации имеет численный перевес?

Выбрав бескомпромиссно силовую линию и не отступив от нее, в том числе и с использованием прямолинейного запугивания, Кремль переиграл оппозицию (стадионы для инакомыслящих пока еще не используются — они нужны для путингов, но готовность идти до победного конца власть уже показала). Ядро политического сопротивления удалилось — в соответствии с российской исторической традицией — за границу, Навальный после окончания голодовки не находится в фокусе внимания. Протесты того типа, который был предъявлен городу и миру в январе, феврале и апреле, никуда не денутся, но сейчас они перешли в статус подземного пожара. Атмосфера в стране, как и анабиозное состояние того, что метафорически называется общественным мнением, не способствуют успеху такого рода акций. Выборы могут стать триггером возвращения протестов, хотя, в принципе, нам не может быть известна причина, по которой подземный пожар вырвется наружу.

Цунами репрессивных законов, запретов, борьбы с иностранными агентами, «экстремистами» и протестующими пугают и среднего обывателя. Однако, судя по его отношению к протестам, он склонен винить в своих тревогах не столько власть, сколько несогласных и инакомыслящих. Зачем они разбудили Левиафана? Кому мешало, что он пребывает в перманентном полусне, накачавшись нефтью, наевшись заносами и откатами и покачиваясь на частной яхте с какой-нибудь «княгиней»?

Былые надежды на средний класс, который в соответствии с более чем шестидесятилетней давности гипотезой Сеймура Липсета, должен был пополнить ряды сторонников демократии и модернизации, слабеют. Его представители тоже подустали, да и структура российского «миддла» сильно изменилась: теперь у нас к средним классам относятся зависящие от государства бюджетники, силовики, работники госкорпораций и квазичастных компаний. А это миллионы людей, гордящихся своим конформизмом, — их абсолютно устраивает status quo. Спрос на демократию они больше не предъявляют. (Этот феномен хорошо описан в недавней работе Брин Розенфельд «Автократический средний класс. Как зависимость от государства снижает спрос на демократию».)

Огосударствление экономики, монополизация политики и колонизация государством общества достигли таких степеней, что государственные и квазигосударственные структуры становятся все более важными и желанными работодателями. А если подданные государства будут «рыпаться», их безжалостно уволят, как недавно массово увольняли работников Московского метро за симпатии к протестующим.

Фидель с Бородаем

Политический воздух достиг такой степени плотности, что любая несусветная глупость (на уровне рассуждений высокого лица об оболганном коллективным Западом Иване Грозном) или язык ненависти с градусом, сопоставимым с временами борьбы с космополитами безродными, становятся новой нормой.

Чрезвычайно расширился ареал консервативного дискурса. Не беда, что «казанский стрелок» оказался смертельно больным на голову человеком, причина, как объявляют детские омбудсмены, в том, что в стране нет государственной идеологии. (Во-первых, есть — смесь национализма, империализма, западнофобии, конспирологии и тезиса героини фильма «Любовь и голуби», во-вторых, если нужен марксизм-ленинизм — это только с разрешения Путина В.В., а он из всех ленинцев любит только Сталина.) Добавить перцу испытывающей усталость материала идеологии, смешивающей Иосифа Виссарионовича с православием и народностью, призвана более «мачистская» (от слова «мачо», а не от чекистского «ордена моченосцев» времен сочинской Олимпиады) версия того же самого. Для чего тестируется харизма Захара Прилепина, идущего на смену «социал-демократу» Сергею Миронову. Немного донбасской окопной грязи в электоральной кампании — это не только Прилепин, но еще и Александр Бородай — «предсовмина» донецких сепаратистов времен пика войны.

Как Че Гевара с Фиделем добавляли романтики цвета хаки унылому окаменевшему истукану советской власти, так и теперь «донбассцы» должны влить свежую кровь в отлитое в граните чучело российского авторитарного режима с встроенным в него монотонным «Радио МИД FM».

Причем эта «донбасская перчинка» ничем не может повредить режиму, потому что она залитована тысячу раз в высших слоях политической атмосферы и состоит из таких же ряженых «героев войны», как чеканившие шаг 9 мая по Красной площади подразделения «казаков».

Словом, режим, пережив нелегкое начало года, достиг состояния промежуточной мини-стабильности. Она крайне неустойчива. Но пока средний массовый человек продолжает сокрушаться по поводу «рыпающихся капиталистов», коллективный Кремль продолжает движение к 2024 году под знаменем Владимира Владимировича. Другого знамени пока нет, а значит, челядь станет еще большим Путиным, чем сам Путин.

Как бы не перегнули палку, то есть — не сломали бы от усердия знамя.

«Радио МИД FM» и «донбасская перчинка»