Политехнический колледж Фото: Александр Авилов / Агентство «Москва»

Специальностей среднего профессионального образования (СПО) станет меньше, сроки обучения по многим из них сократятся до двух лет, бюджетные места будут выделяться исходя из потребностей региональных рынков труда, а учебные программы станут более практико-ориентированными. Кроме того, на базе колледжей откроются малые инновационные предприятия, где студенты смогут зарабатывать свои первые деньги.

Было заявлено, что подобных реформ требует постковидная экономика, которая в отсутствие гастарбайтеров ощутила нехватку рабочих рук. В прессе ускоренный выпуск из системы СПО успели приравнять и к военным училищам времен мировой войны, и к ремесленным училищам образца начала промышленной революции. Попробуем поговорить о подводных камнях, с которыми могут столкнуться студенты и выпускники реформируемых колледжей.

Пределы совершенства

С каждым поколением уровень образования населения растет. Сначала становилось обязательным начальное образование, потом — семи- и восьмилетка, потом говорилось о необходимости полного среднего образования. Это мировая тенденция, и она отражает общее представление о том, что развитие образования ответственно за развитие человеческого капитала и в итоге — за рост благосостояния и развитие технологий.

И вдруг нам говорят, что в России все иначе. Согласно недавнему исследованию Superjob, раньше 80% родителей хотели, чтобы дети получили высшее образование, а теперь только 40%. Разве больше не нужно наращивать человеческий капитал? Технологии начнут развиваться сами по себе? Если выпускники вузов превращаются в суперэлиту, кто будет ее отбирать и учить? Стив Джобс, Билл Гейтс, Марк Цукерберг или Генри Форд так и не окончили университет, Томас Эдисон вообще считался неперспективным ребенком. Если вы гений, то вы можете стать исключением. А как же все остальные? Что происходит с российским образованием в целом и, в частности, с системой среднего профобразования?

Дочь — замуж, сына — за станок

Снижение доходов населения в последние годы привело к тому, что семьи начали менять образовательные стратегии и понемногу перекладывать заботу о получении высшего образования на детей. После 9-го класса ребенок идет в систему СПО, выходит на рынок труда, а потом уже решает, нужно ли ему высшее образование или нет. При этом, если он не сможет поступить на бюджет, ему придется учиться за свои деньги.

Наши исследования показали, что две трети детей, которые идут в систему СПО, — это дети из семей с низким уровнем ресурсообеспеченности. В этот показатель входит уровень образования родителей, материальное благополучие семьи, возможности устроить ребенка в престижное учебное заведение и помочь с трудоустройством. Средний уровень ресурсообеспеченности имеет 31% семей, отправляющих детей в колледжи, высокий — только 2,3%, но эти дети идут в специфические учебные заведения, которые принимают потенциально одаренных, — художественные, театральные или музыкальные училища.

Как объясняют свой выбор подростки, которые идут в СПО? Чтобы получить практическую специальность, с которой можно хорошо зарабатывать, с которой легко найти работу. Ответ «пошел в СПО, чтобы раньше начать работать» выбирают преимущественно юноши. Ответ «у семьи было недостаточно денег для того, чтобы подготовить меня к поступлению в вуз» — девушки. Это говорит о том, что если семья не очень ресурсообеспечена, то девушки все чаще не получают финансовой поддержки родителей, чтобы поступать в вуз, а юноши сами стремятся как можно быстрее стать финансово независимыми.

Чиновники предлагают ввести ускоренную подготовку по рабочим профессиям, но интерес к ним год от года не растет. Пять шестых тех, кто в настоящее время учится в системе СПО (2,5 млн человек из 3 млн), обучаются на специалистов среднего звена: экономистов, бухгалтеров, IT-специалистов, реже — наладчиков сложного оборудования. Основным критерием в выборе профессии для молодежи сегодня является прежде всего высокий уровень дохода, хорошие условия труда и интересная работа.

Рост интереса к СПО во многом объясняется резким расширением сферы услуг. По мнению спикера верхней палаты Валентины Ивановны Матвиенко, «чтобы научить работе горничной, не нужны четыре года: научиться улыбаться можно за два месяца!». Однако в России человек, скорее всего, не захочет всю жизнь работать горничной, особенно если у него нет своего жилья и есть дети. Значит, либо эта горничная будет из числа мигрантов, либо постарается дослужиться до старшей горничной или администратора, а для этого она все-таки должна будет учиться. Кроме того, работа горничной не сводится к улыбкам.

В последние годы система непрерывного образования в России укрепляется. Казалось бы, если потребуются дополнительные знания или навыки, ты их можешь быстренько получить. Но не все так просто.

Недоучки поневоле

Ребята, поступающие в колледж в 15–16 лет, как правило, не очень-то разбираются в мире современных профессий. В этом возрасте выбор образовательного пути объективно достаточно сложен, а уж для подростков, которых «выпихнула» школа, ориентированная на битву за рейтинги, особенно. Если ребенок из семьи с низкой ресурсной обеспеченностью, его надо поддерживать, заниматься дополнительно, потому что социально-культурной основы, которая есть у детей из более состоятельных семей, у него, как правило, нет. Школа не может вытянуть отстающих, и учителя облегченно вздыхают, когда после 9-го класса 50%, а в некоторых регионах и 70% учеников уходят. Уходят в колледж, часто не представляя, куда ведет их эта дорога.

Хорошо если я хочу быть педагогом. Я иду в педучилище, дальше я воспитатель детского сада либо учитель начальных классов, либо потом я иду в педвуз и добираю знания. Хочу быть врачом — иду сначала на медсестру, потом могу выучиться на врача. Ну еще айтишники — сейчас подростки более-менее рано понимают, что это такое. А про специфику остальных профессий они просто не знают (о профориентации у нас много говорят, но воз пока стоит на месте). Либо они ограничатся СПО, либо жизнь заставит переучиваться. Однако же постоянно переучивается очень небольшая доля тех, кто уже работает.

И это тревожный момент. Экономика не требует переучивания, постоянного повышения квалификации. С одной стороны, если экономика развивается медленно, то зачем ей требовать этого от тех, кто в ней трудится? С другой — мы все время слышим про экономический рост: что экономика меняется быстро, что мы должны за ней успевать… О какой из экономик идет речь?

Планируется сократить сроки получения СПО с 3,6 до 2 лет на базе 9-го класса и с 2,6 до 1,5 года на базе 11-го класса. Если ребенок пошел в школу в 6 лет, он закончит колледж в 16–17 лет. Но готов ли рынок труда к несовершеннолетним работникам? Подпустит ли их работодатель к дорогому современному оборудованию? В области здравоохранения или военного дела ускоренной подготовки не будет. Но вы бы доверили вчерашнему ребенку своих детей в детском саду? Да и по законодательству они там работать не смогут.

Мы все время имеем в голове какую-то странную экономику. Для того чтобы переучиваться, надо уметь учиться, надо иметь достаточно серьезную основу. Мы часто говорим про soft skills, но ведь накладываться они должны на hard skills. А тут мы хотим от ребят, которые не очень хорошо учились в школе, чтобы они программу за 10–11 классы прошли за год и потом под новые технологические потребности бесконечно переучивались. Хочется понять — это наивность или попытка быстро что-то сделать, а потом посмотреть, что получится?

На Западе проще

Сравним. Местный колледж в США: два года обучения после двенадцатилетки в школе. Современная экономика, с одной стороны, требует высоких профессионалов, с другой — квалифицированных исполнителей. Есть колледжи четырехгодичные, они готовят к более сложным работам, но тоже квалифицированных исполнителей. И бакалавриат университета в большинстве стран сейчас тоже готовит квалифицированных исполнителей. Как говорят сами американцы, «профессиональное образование у нас начинается с уровня магистратуры».

В Штатах просто нет выделения СПО. Есть 12-летнее школьное образование, а дальше — послешкольное. В зависимости от того, какое послешкольное образование ты получаешь, ты можешь рассчитывать на соответствующее место работы.

Мы говорим о том, что дети идут в СПО, но умалчиваем о том, сколько из них его заканчивают. До последнего времени отсеивалось порядка 30%, в Москве — значительно меньше, чем в регионах. Вузы борются за неуспевающих студентов, потому что от этого зависит их финансирование, колледжи тоже стараются бороться, но получается не очень хорошо. В СПО с отставанием в учебе справляться сложнее.

Поэтому, когда говорят, что в стране не хватает рабочих рук и надо быстро готовить кадры, — это замечательно. Вопрос только, что это будут за кадры.

Жалобщик-работодатель

Оценка самих ребят, которые окончили систему СПО, такая: 29% считают, что они получили высококачественное образование, 65% — что среднее, и примерно 6% — что оно низкого качества. А вот предложением позиций на рынке труда полностью удовлетворены примерно 22%, более или менее — две трети. Причем ребята прямо говорят: «Да, я должен быть удовлетворен, потому что деваться некуда. Работать надо».

Работодатели, которые недовольны качеством выпускников СПО, делятся на два типа. Тот, у которого современное производство, требует хорошо обученных и, что немаловажно, ответственных работников.

Второй, куда более распространенный тип работодателей — это устаревшие предприятия. Молодежь, которая туда приходит, говорит: мы не хотим здесь работать, здесь низкая зарплата и плохие условия труда. Уходят. Эти предприятия снова выходят на рынок труда и жалуются: нам не готовят кадры. Государство бросается готовить им кадры. И когда мне говорят, что мы должны удовлетворять потребности региональных рынков труда, я спрашиваю: а какие именно потребности? Да, эти предприятия что-то выпускают, они, может быть, в нашей неторопливой экономике даже нужны. Но молодежь-то уже ориентирована на другое. И пойдет работать на такие предприятия только от безысходности.

В поисках лучшей доли

По словам главы Минпросвещения Сергея Кравцова, 30% программ в колледжах не соответствуют экономическим запросам того или иного региона, поэтому их необходимо синхронизировать с рынком труда. Но прежде следует оценить масштабы трудовой миграции выпускников СПО.

Берем Московскую область: 29,5% из тех, кто нашел работу, трудоустроились в регионе обучения, то есть в Подмосковье, 29,8% — в других регионах, 21,9% — в Москве и 2% — в СПб. Вот Тульская область, рядом Москва. В Тульской области — регионе обучения — из тех, кто после окончания колледжа нашел работу, трудоустроились 39%, 25% — в других регионах, 12% — в Москве и 2% — в СПб. Примерно так же обстоит дело в других областях. Проблема в том, что за систему СПО платят в основном региональные бюджеты, и здесь возникает противоречие. Как же так: я оплачиваю обучение специалиста затем, чтобы он уехал работать в другой регион? Грубо говоря, среди трудоустроенных у себя в регионе остаются работать от четверти до 45%, все остальные — за его пределами. Мобильность большая, и это, наверное, хорошо, но понимания логики этих процессов практически нет. Отследить эти потоки — отдельная задача, и, пока этого не сделано, попытка жестко готовить специалистов под экономику конкретного региона не завершится успехом.

Скорее всего, в этом году прием в колледжи опять превысит прием в вузы. Сказались и поблажки, введенные еще в прошлом году в условиях пандемии: ЕГЭ надо было сдавать только тем старшеклассникам, которые твердо решили поступать в вуз. Поэтому часть ребят даже не стали пытаться это делать, а сразу пошли в профессиональные образовательные организации. Если потом они решат поступать в вуз по профилю полученной специальности, то «единый» им не надо будет сдавать. Многие вузы, особенно технические, включили в свой состав организации СПО, чтобы гарантировать приток абитуриентов. Разумеется, за абитуриентов борется любое достойное учебное заведение, будь то вуз или колледж. Но я все же советую молодым людям делать осознанный выбор. Особенно — в эпоху реформ.

В колледж – без розовых очков