Природные богатства не зря называют именно так. Кажется, если природа щедро одарила страну, то ее жителям не о чем особо беспокоиться. В реальности часто происходит наоборот: чем больше у страны сырьевых ресурсов, тем медленнее растет ее экономика.

Реально ли сырьевое проклятие? Почему над одними странами оно довлеет, а другим не мешает развиваться? Помогает ли диверсификация экономики избавиться от этого проклятия или без нее можно обойтись? Все эти вопросы актуальны для многих ресурсозависимых стран, включая Россию. В новом подкасте «Экономика на слух» их рассматривает профессор Российской экономической школы Герхард Тевс, изучающий экономики, зависящие от добычи полезных ископаемых.

Новый выпуск подкаста «Экономика на слух» опубликован на сайте Российской экономической школы.

Парадокс сырьевого проклятия

Если у страны много природных ресурсов, то про нее сразу интуитивно начинаешь думать: «О! У этой страны все должно быть особенно хорошо», — вспоминаются книги Джека Лондона, где люди во времена золотой лихорадки отправляются на поиски, становятся богатыми и счастливыми, рассуждает Герхард Тевс. Эта идея переносится на уровень страны. Но экономисты выявили эмпирическую связь: чем больше у страны природных ресурсов, тем меньше темпы экономического роста в долгосрочной перспективе.

Наиболее яркий пример сырьевого проклятия — Венесуэла, страна с крупнейшими запасами нефти в мире, ВВП которой с 2013 г. рухнул на 75%, а ВВП на душу населения упал до уровня 1940-х гг. До 1999 г. Венесуэла получала пользу от своих природных ресурсов, экономика развивалась. Но затем пришедший к власти Уго Чавес стал экспроприировать активы у международных нефтяных компаний, затем разрушил и нефтяную госкомпанию PDVSA, выгнав компетентных инженеров и используя ее как кубышку для финансирования своих популистских социальных инициатив. О том, что проблемы с добычей нефти у Венесуэлы начались задолго до последних катастрофических лет, красноречиво свидетельствует предоставленный Тевсом график (просто проблемы эти долгое время были не очень заметны из-за роста цен на нефть в 1999–2014 гг.):

Более того, Чавес и впоследствии Николас Мадуро проводили экспроприацию и в других секторах, что сильно подорвало права собственности. Сейчас число компаний в Венесуэле составляет всего треть от того, что было 20 лет назад.

Политика важнее экономики

В этом одна из проблем сырьевых стран. В их несчастьях виновато не само сырье и не зависимость экономики от него. Снижение эффективности в экономиках, богатых природными ресурсами, идет по двум каналам — экономическому и политическому, объясняет Тевс. С экономической неэффективностью можно бороться, например, диверсификацией. Но важность экономического канала в контексте сырьевого проклятия достаточно ограничена, указывает Тевс: «Даже если вы не диверсифицируете экономику, но гарантируете эффективную работу сильных институтов, обеспечение прав собственности, у вас в целом все будет в порядке. Вы немного потеряете в темпах роста, но то, что случилось в Венесуэле, стало следствием нарушения прав собственности, а не недостаточной диверсификации. Есть страны, которые не провели успешной диверсификации, но обеспечили соблюдение прав собственности, и дела у них идут хорошо».

Таким образом, защититься от сырьевого проклятия помогают политические методы (важность именно этого канала подчеркивается тем, что экономисты даже вывели определение «политическое сырьевое проклятие»). Если большие запасы полезных ископаемых открываются на том этапе развития страны, когда в ней уже сформировались сильные институты, есть верховенство права, длительная история обеспечения прав собственности, тогда природные ресурсы принесут пользу и ей, и рядовому гражданину. Если же их находят, когда страна слишком молода, в ней не гарантированы права собственности, нет сильных институтов, тогда доступ к слишком большому количеству ресурсов может отрицательно сказаться на ее развитии.

В пример Тевс приводит ситуацию, когда $1 млн неожиданно достался зрелому, разбирающемуся в жизни человеку и подростку. У последнего решения о том, как воспользоваться деньгами, будут в меньшей степени ориентированы на долгосрочное развитие. Похожим образом различается ситуация в развитых и развивающихся странах.

Проблема диверсификации

Некоторым развивающимся странам, где в роли опытного наставника для обогатившегося юнца выступил правитель, повезло. Это, например, Ботсвана с ее алмазами и Катар с газом, власти которых десятилетиями инвестировали доходы от ресурсов в развитие экономики, инфраструктуру, образование. Успешную длительную диверсификацию провела Малайзия, где нефть обнаружили 50–60 лет назад; теперь страна, в частности, — крупный экспортер электроники, вполне готовый к отходу мировой экономики от ископаемого топлива.

К начавшемуся энергопереходу успешно подготовился и Китай, добавляет специальный гость подкаста, главный советник гендиректора Российского энергетического агентства, бывший главный экономист по России и СНГ нефтяной компании BP Владимир Дребенцов. Китай — мировой лидер по производству ветряных турбин, солнечных панелей, электромобилей, а также необходимых для энергоперехода металлов, таких как литий, кобальт. Россия тоже могла бы использовать энергопереход для диверсификации, причем не только в сырьевом секторе, который должен будет обеспечить значительный рост спроса на металлы, включая медь и никель, и, например, водород, но также и в технологиях для возобновляемой энергетики, считает Дребенцов.

Смысл диверсификации в том, чтобы в экономике были не зависящие от сырья отрасли, которые могли бы продолжать расти, когда сырье закончится. Но мало кто из богатых ресурсами стран смог успешно диверсифицировать экономику. Ведь с экономической точки зрения, объясняет Тевс, разумно прилагать основные усилия в том секторе, где страна наиболее успешна.

На что вы тратите мои деньги?

Поэтому все снова упирается в политику и институты. Они помогают не допустить ситуации, когда правительство ставит под контроль сырьевые и денежные потоки, фактически взимает ресурсную ренту и перестает интересоваться и тем, что происходит в остальной экономике, и благосостоянием граждан. Они также помогают обеспечить права собственности, не дать произойти «делу ЮКОСа» и «ночи длинных ковшей» в Москве. «Один из фундаментальных фактов в экономике, с которым все согласны, — если права собственности не защищены, люди инвестируют меньше, потому что не уверены, останется ли у них то, что они заработают, если им повезет. Вот и все», — констатирует Тевс.

В ближайшие десятилетия России грозит сокращение доходов от нефти и газа в результате энергоперехода и снижения мирового спроса на ископаемое топливо. Газ, который в России очень дешев и который необходим для выравнивания поставок электричества из возобновляемых источников, можно будет добывать еще достаточно долго, считает Дребенцов, а нефтяные компании осознают ситуацию и начинают к ней подстраиваться.

Если же нефтегазовые доходы бюджета начнут падать, правительство может быть вынуждено брать больше налогов с людей, рассуждает Тевс. И если деньги от добычи сырья люди обычно не считают своими, то увеличение вычетов из зарплаты, согласно исследованиям экономистов, подвигает их к тому, чтобы активнее призывать правительство к ответу, анализировать, на что оно тратит деньги. «Это изменит условия взаимодействия между правительством и обществом», — отмечает Тевс.

Как спастись от сырьевого проклятия