Как 200 тысяч человек могут сломать план власти на этих выборах. Интервью со Станиславом Андрейчуком («Голос»)
Результат этих выборов в Госдуму многим кажется предопределенным, а ужесточение политического режима провоцирует гражданскую апатию. Сопредседатель «Голоса» Станислав Андрейчук уверен, что унывать не стоит: вводимые запреты и ограничения, лихорадочные изменения законодательства демонстрируют как раз неуверенность власти. А на результат выборов могут повлиять всего 200 тысяч активных граждан, которые придут работать наблюдателями на участки по месту своего жительства. Мы поговорили с Андрейчуком об особенностях этих выборов и о том, как каждый из нас может повлиять на их результат.
«Они пытаются построить крепость и оборонять ее»
– В последнем докладе «Голоса» сказано, что с 2016 года предвыборное законодательство менялось 19 раз и 12 изменений можно считать существенными. Насколько нормальным является такое активное изменение законов и какие нововведения сильнее всего повлияют на ближайшие выборы?
– У нас не было еще ни одной избирательной кампании, которая прошла бы по тем же правилам, что и предыдущая. Такие изменения говорят, что находящиеся у власти манипулируют законодательством. Все стандарты, в том числе признанные и Россией, требуют стабильности предвыборного законодательства. Ведь если у вас есть крупнейшая фракция в национальном парламенте, всегда существует соблазн сделать правила чуть более удобными для себя. Нарезать округа как выгоднее, кого-то ограничить, кого-то не допустить. Во всем мире считается, что изменения правил должны вступать в силу лишь спустя некоторое время, а у нас законы меняются за 20 дней до старта избирательной кампании. Просто взяли и выкинули целый сегмент людей из избирательной кампании.
– Это вы сейчас о «законе против ФБК»? (Фонд борьбы с коррупцией внесен в реестр иностранных агентов; судом вынесено решение о запрете деятельности организации как экстремистской. – Republic.)
– Да, формально – о запрете избираться тем, кто причастен к экстремистской деятельности. Проблема еще и в очень расплывчатых формулировках. Практически любого человека можно не допустить до выборов или навесить на него ярлык «лица, аффилированного с иностранным агентом». Закон о запрете избираться лицам, причастным к экстремистской деятельности, сформулирован так, что можно и сову на глобус натянуть. Доказательством причастности могут быть и донаты, и лайки, и репосты. Причем пожертвования могут быть сделаны за год до того, как организацию признали экстремистской. Вы жертвуете НКО и не можете знать, что через год ее признают экстремистской организацией. В этом смысле ваши действия не имеют правовой определенности, вы не можете просчитать последствия. Это противоречит позиции Конституционного суда. По сути, единственный способ не попасть под действие этого закона – вообще ничего не говорить и никого не поддерживать.
Или вот история с так называемой дадинской статьей, по которой теперь тоже лишают пассивного избирательного права. Например, вы ведете избирательную кампанию и собираете подписи в поддержку своего выдвижения. Вышли с пикетом, поставили куб – и это уже можно считать массовым мероприятием, которое вы должны были согласовать. Вас трижды оштрафовали, завели уголовное дело, осудили – и лишили пассивного избирательного права, права быть избранным. И как вести избирательную кампанию без кубов, без уличной агитации?
Таких ограничений много. Это, например, усложнение правил ведения агитации. Не говоря о смежных вещах, связанных с коронавирусом, ведь сейчас фактически ограничена свобода собраний. «Алые паруса» в Питере можно проводить, а политические пикеты – нет. В таких условиях вести агитацию все сложнее.
– Оппозиционным кандидатам впору опустить руки?
– Я думаю, что унывать по этому поводу не стоит. Наоборот, это показатель того, что люди во власти опасаются и чувствуют угрозу со стороны тех вещей, которые пытаются ограничить. Иначе зачем возводить всю эту оборону? Информационное и политическое поле довольно сильно изменилось даже по сравнению с 2011 годом, когда прошли первые массовые акции протеста. В ту пору куда слабее были развиты социальные сети, не было 100 млн просмотров на ютубе у Навального, не было кубов, не было практики постоянных массовых акций. Происходящее – показатель того, что общество движется, а люди во власти понимают, что они вступают с обществом во все больший конфликт. Они пытаются построить крепость и оборонять ее. Я думаю, что долго обороняться против общества невозможно.
«Пассивного избирательного права лишен примерно каждый десятый взрослый россиянин»
– «Закон против ФБК» уже начал применяться? Если я правильно понимаю, Яшина сняли с выборов по этому основанию?
– В решении избирательной комиссии стоит ссылка именно на этот закон. Но Яшина, строго говоря, с выборов не снимали. Такая же ситуация и с бывшим главой московского штаба Навального Олегом Степановым (в отношении штабов Навального вынесено решение суда о признании организации экстремистской. – Republic). Решение о регистрации кандидата принимается позже, в августе. Сейчас кандидат просто уведомляет комиссию, и ему должны разрешить открыть счет. Но им как раз не дали открыть эти счета. Сейчас электоральные юристы обсуждают этот казус: вроде как кандидата с выборов не снимали, но участвовать он не может.
– Без счета участие в выборах невозможно?
– С избирательного счета оплачивается любая деятельность в рамках избирательной кампании. Даже чтобы распечатать листы для сбора подписей, вам нужно потратить деньги с избирательного счета. Сейчас Яшин и Степанов обжалуют это решение. Оно довольно лаконичное: там ничего не объясняется, просто ссылка на норму о том, что нельзя выдвигаться экстремистам. Но никакого обоснования того, что Яшин и Степанов имеют отношение к экстремистской организации, нет.
– Ведь должно быть решение суда об этом?
– С решением суда сложный вопрос. Не прописано, каким именно должно быть это решение. Не оговорено, что должно быть решение суда именно по конкретному лицу – Иванову Иван Иванычу, по признанию его причастным к деятельности экстремистской организации. Сказано только, что фамилия должна быть упомянута в некоем решении суда. Можно представить, например, что рассматривается дело против какой-то из структур сторонников Алексея Навального, ее признают экстремистской организацией. И где-то в преамбуле решения упоминаются какие-то фамилии. Формально, если следовать букве закона, раз этот человек упомянут в решении суда, его можно не допустить до выборов. При этом у него не было никакой возможности защитить свою собственную позицию, он не был участником процесса. Это совершенно осознанно созданная дыра, чтобы отсеивать таким образом любых неугодных кандидатов.
Сопредседатель «Голоса» Станислав Андрейчук
Фото: Общероссийский гражданский форум
– Сколько человек, по вашим оценкам, может быть лишено таким образом пассивного избирательного права?
– Потенциально – несколько сотен тысяч человек. В целом, по нашим подсчетам, пассивного избирательного права сейчас лишены порядка 9–10 млн человек – это примерно каждый десятый взрослый россиянин.
– Если я верно помню, большая часть (около 6 млн) – это те, кто имеет второе гражданство или вид на жительство (ВНЖ).
– У большинства это именно ВНЖ, который получить намного проще, чем второе гражданство. И логика тут совершенно непонятная. Почему эти люди лишены права избираться? Со вторым гражданством еще можно теоретически предположить, что возникает некий конфликт интересов: у человека есть обязательства перед другой страной, и в ситуации конфликта между странами он должен выбирать, какой стране сохранять лояльность. Но и то непонятно, почему ему нельзя избираться в депутаты сельсовета, который национальными и международными вопросами не занимается?
С ВНЖ все еще более странно, потому что ВНЖ не подразумевает гражданских обязательств перед другой страной. Вы просто имеете право жить в другой стране – и ничего более. Такая же история с зарубежными счетами. Их количество вообще невозможно посчитать, но фактически есть запрет на то, чтобы кандидатами становились люди, у которых есть счет в зарубежном банке или за границей лежат наличные деньги. Или человек даже просто торгует на Нью-Йоркской бирже акциями по $100 в день. Такой человек должен тоже избавиться от этих активов до своего выдвижения. Таким образом власть отсекает наиболее «глобализованных» россиян, кто сильнее включен в международную жизнь и понимает, как устроен мир за пределами нашей страны.
– Такие ограничения – это российское ноу-хау?
– По двойному гражданству ограничения бывают, но обычно не на всех уровнях власти. В других странах на местных выборах иногда разрешают участвовать даже иностранным гражданам. По ВНЖ и иностранным счетам ограничений в развитых странах я не припомню.
– Еще в прошлом году расширили список статей УК, осужденные по которым не могут участвовать в выборах.
– Причем в России огромные сроки запрета на участие в выборах. Для осужденных по особо тяжким статьям – 25 лет после выхода из тюрьмы. Непонятно, почему такой человек не может выдвинуться в каком-то сельсовете. На местном уровне, как правило, и так знают, кто за что сидел. Если уж мы говорим о ресоциализации бывших заключенных, то запрет на четверть века избираться даже в сельсовет этому явно не способствует.
Список статей, осужденные по которым поражены в избирательном праве, включает больше 400 составов. Есть там и административные «экстремистские» статьи. Вас могут оштрафовать на тысячу рублей за то, что вы во «ВКонтакте» когда-то репостнули ролик, признанный экстремистским. Штраф маленький, то есть даже суд признает, что деяние несущественное. Но при этом вас лишают одного из важнейших избирательных прав – права быть избранным. Такая ситуация произошла, например, с депутатом Тюменской областной думы Юрием Юхневичем: после того как он заявил о желании выдвигаться в Госдуму, у него в соцсети тут же нашли старый ролик Навального.
«Победить цензуру могут только сами избиратели»
– Возникли ли какие-то новые ограничения для простых граждан в части агитации? Может ли обычный гражданин агитировать за кандидата и партию, которые ему симпатичны?
– Конституционный суд говорит, что право агитировать – это ваше неотъемлемое право. Есть только одно ограничение: вы не должны тратить на это деньги или привлекать третьих лиц. Грубо говоря, призвать у себя в соцсетях голосовать за кандидата вы можете, пройти по соседям или позвонить друзьям – тоже. Но распечатать тысячу листовок и расклеить их уже нельзя. Логика в этом есть, иначе кандидаты начнут под видом личной агитации вкидывать огромные бюджеты в обход избирательного фонда.
– А что касается агитации самих кандидатов?
– Для них как раз ограничений все больше. Ограничений очень много. Нельзя критиковать оппонентов или использовать фотографии третьего лица, очень легко потерять регистрацию за нарушение авторских прав. Сейчас еще и Роскомнадзор получил возможность досудебной блокировки по запросу избиркома.
Победить эту цензуру могут только сами избиратели. Поддерживаете кандидата? Идите и агитируйте за него. Это более действенно, чем социальные сети, телевизор, газеты. Пройдите по соседям и расскажите им про кандидата, вне зависимости от того, кто он – коммунист, либерал или единоросс.
– Насколько сложнее будет регистрироваться кандидатам? В прошлом году поменяли процент допустимого брака в подписях. Это повлияет на кампанию?
– Они снизили процент допустимого брака с 10 до 5%, но ввели возможность электронного сбора подписей через «Госуслуги». Однако ввели не везде: на выборах в Госдуму такой возможности вообще нет, а на остальных выборах каждый регион такую возможность предусматривает самостоятельно, и разрешается таким образом собрать не более 50% подписей (а по факту в большинстве регионов – не больше 25%).
Лишить возможности избираться, забраковав подписи, – очень просто. Сейчас на слуху события 2019 года в Москве, хотя на самом деле это продолжается полтора десятилетия, с середины нулевых. И это никак не зависит от числа подписей, которые нужно собрать. Даже если надо собрать не 4–5 тысяч подписей, а всего 70 штук, то все равно могут не зарегистрировать. Так что, если говорить прагматически, то что раньше по подписям было почти невозможно зарегистрироваться, что теперь, – особой разницы нет.
– Есть какие-то советы для кандидатов – как увеличить свои шансы на регистрацию? Например, нотариально заверять каждую подпись.
– Это не поможет. И видеосъемка не поможет. Единственный способ реально увеличить шанс попасть в бюллетень – это выдвигаться от партии, которой не нужно собирать подписи. Если вам нужно собирать подписи, вы берете на себя этот риск. Риск этот политический, не юридический. Он зависит не столько от качества собранных подписей, сколько от региона. Неправильно говорить, что вся страна характеризуется единым режимом, где нет избирательных прав и свобод. Это не так. У нас есть Чечня, но есть и Новосибирск.
– Какие регионы еще можно назвать более либеральными?
– Есть полтора десятка «электоральных султанатов», где выборов по сути нет. Это Чечня, Татарстан, Тыва, Башкортостан, Мордовия, Ямало-Ненецкий округ, Дагестан, Карачаево-Черкессия и Кабардино-Балкария. Но это не обязательно национальные республики. Это также Кузбасс, Тюменская область, Белгород, Пензенская область. Есть, наоборот, регионы, где голоса считают честно. Вспомните: в прошлом году, например, в Новосибирске и Томске на выборах победили навальнисты, где-то побеждают достаточно радикальные оппозиционеры из другого политического спектра. Таких регионов тоже полтора десятка. Все остальные где-то посередине. Иногда они просто сами расколоты. В половине Санкт-Петербурга на выборах творится полная жесть. Половина Подмосковья – это «электоральный султанат» похлеще Татарстана, а другая половина – более демократичная, ближе к Москве.
– Почему так происходит? Казалось бы – один глава субъекта РФ, должен быть более-менее одинаковый режим на его территории.
– Представление о том, что власть так уж консолидирована, неправильно. Есть регионы, где внутри есть сильная политическая конкуренция – бизнесов, группировок, муниципалитетов. Надо понимать, что подмосковная Балашиха по размеру как Томск. У нас некоторые регионы по населению меньше Балашихи.
«Не хотел бы оказаться на месте людей, принимающих решения в “Яблоке”»
– Насколько изменились условия для партий? Как я понимаю, их количество сильно сократилось – было более 70, сейчас немногим более 30.
– Умерли в основном партии, которые в выборах и не участвовали. Из заметных потерь – разве что «Парнас», деятельность которого приостановлена решением Минюста. Но до этого партия успела заявить, что участвовать в выборах и не собирается. Все остальные отмершие партии в выборах почти не участвовали. Думаю, даже из тех 14 партий, что имеют парламентскую льготу, средний избиратель назовет только «парламентскую четверку» и еще две-три партии.
Существенных новых ограничений для партий как таковых не появилось. Большее значение имеют ограничения, связанные с агитацией. Понятно, что все нововведения в меньшей степени скажутся на главных игроках. Исключением может стать «Яблоко», которое вынуждено с оглядкой на новые законы выдвигать своих кандидатов. Мне кажется, что дело даже не в том, что им намекают из администрации президента, а просто прагматически приходится оценивать риски того, что выдвинутого человека не зарегистрируют по «экстремистской» статье. И тогда партия потеряет шанс получить одномандатника, и у нее будет меньше возможностей вести агитацию на территории его округа.
– Думаю, из администрации президента все-таки тоже намекают.
– Я бы не хотел сейчас оказаться на месте людей, которые принимают решения в «Яблоке». Все решения – плохие. Если выдвинете кандидата – его снимут. Если выдвинете много таких кандидатов в списке, снимут список. Не выдвинете – часть оппозиции на вас накинется. У меня не поднимается рука бросить камень. Какие-то символические жесты, типа выдвижения Андрея Пивоварова, они сделали.
– Но где! В Краснодаре, где шансов почти нет, а не в Москве, где сам Пивоваров рассчитывал на выдвижение.
– Я думаю, что Пивоварова в любом случае снимут, поэтому без разницы, где его выдвинуть. Они поддержали его символически. На человека, который находится в СИЗО в статусе выдвинутого кандидата, сложнее давить даже просто юридически. Для проведения некоторых процедур нужно получать согласование в Генпрокуратуре. Так что прессинг усложняется. Это дополнительная степень защиты, но не более того. Реальных шансов зарегистрироваться у Пивоварова практически не было.
«Проверить электронное голосование почти невозможно»
– Хочу привести вам цитату Эллы Памфиловой во время последней встречи с президентом. Она сказала, что самый главный итог последних пяти лет – существенный рост доверия граждан к выборам и избирательной системе. В связи с этим хочу спросить, есть ли какие-то изменения за последние пять лет, которые вы приветствовали, которые можно расценить как благие?
– Была неплохая история с так называемыми мобильными избирателями – это когда вы можете легко переписаться на другой избирательный участок. У нас довольно много людей живет не там, где зарегистрированы, так что это важно. Раньше нужно было получать по месту жительства открепительное удостоверение. Сейчас эту систему упростили. На этом, мне кажется, улучшения исчерпываются. Больше серьезных подвижек я не вижу.
Нужно отметить, что у предыдущего состава избиркома было несколько этапов жизни. В период 2016–2018 годов были позитивные изменения. Например, нам как наблюдательской организации в эти три года стало легче дышать. Прессинга стало меньше, нас стали слушать. Мы получили передышку, это было важно, так как «Голос» много лет жил под прессингом. Первые обыски у нас проходили в 2010–2011 годах, иностранным агентом нас признали первыми (сейчас «Голос» использует другое лицо и в реестре иностранных агентов не значится. – Republic). И эта передышка в два-три года была важна, за это время мы вложились в структурные, организационные вещи.
Мы помним и губернаторские выборы 2018 года, когда в четырех регионах был неожиданный результат, и Центризбирком этот результат признавал, защищал.
Но то, что происходило в следующие два-три года, перечеркнуло этот период. Самым негативным оказалось голосование по Конституции, которое, по сути, проходило без каких-либо правил. Тут важна была даже не роль законодательства или избиркома, а практика, которая была наработана в эти июньские дни 2020 года. Избирательные комиссии могли делать что хотят – не было наблюдателей, не было контроля. Все «поехало» на уровне практики. Почти 10 лет наблюдательское сообщество боролось за то, чтоб комиссии становились лучше. И сдвиги были, мы видели улучшения даже в «электоральных султанатах», например, в Казани. Но в 2020 году все снова рухнуло и откатилось на 10 лет назад. И теперь почти невозможно объяснить членам комиссий, что они на таком важном голосовании могли вытворять что хотели, а на выборах главы сельсовета должны вести себя по-другому.
Голосование по изменениям в Конституцию РФ
Фото: Марина Молдавская / It's My City
– Как электронное голосование повлияет на будущие выборы?
– Онлайн-голосование нам аукнется, но не на этих выборах. В этом году оно будет применяться всего в шести регионах. Скорее всего, его будут пытаться провести более-менее прилично. Даже если считать, что онлайн-голосование будут фальсифицировать, это добавит 5–15 мест в парламенте из 450, что не так принципиально. Страшнее, что потом онлайн-голосование будет введено на территории всей страны, и президентские выборы 2024 года уже будут проходить с онлайн-голосованием по всей РФ. Вот тогда мы схватимся за голову, потому что совершенно непонятно, как это контролировать.
– А какие-то плюсы у онлайн-голосования есть?
– Мы как эксперты категорически против такой формы голосования. Единственный аргумент, который приводит ЦИК, – это удобство избирателей. Но это сомнительный аргумент, так как на выборах главное не удобство, а достоверность итогов и прозрачность процедуры. Удобство – дело второстепенное. Тем более что мировой опыт показывает: облегчение условий для голосования практически не сказывается на явке. А вот контролировать такое голосование и подрисовывать результаты намного легче. Проверить его почти невозможно.
«Если найдется достаточное количество инициативных людей, результаты выборов могут быть совсем неожиданными»
– Насколько на процедуру выборов повлияет многодневное голосование, которое после одобрения поправок решили использовать и на выборах в Госдуму? ЦИК вроде бы заявил, что предпринял некоторые меры по обеспечению общественного контроля за урнами и бюллетенями ночью.
– Ночь – это все равно большая «дырка». Собираются использовать номерные пакеты и специальные бирки, которыми те закрываются. Но откуда взять уверенность, что нет второго тиража с этими номерами?.. Однако даже на голосовании по Конституции мы видели, что там, где есть наблюдатели или ответственные члены комиссии, результат отличается. Наблюдение даже тогда имело огромное значение. Сейчас же ситуация лучше: правила жестче, есть конкуренция разных сил, есть политические игроки, заинтересованные в итогах голосования. Следить будет проще.
Тут все дело в количестве. Главная головная боль – где найти столько людей? Арифметика простая: у нас почти 100 тысяч избирательных участков. Желательно, чтобы каждый день там находилось по два избирателя. Выборы будут идти три дня. Итого в идеале нам нужно около 500–600 тысяч наблюдателей. Но есть минимальная цифра, при которой можно говорить о эффективном наблюдении, – это 200 тысяч. Даже это гигантская цифра, у нас никогда не было такого количества. Если мы говорим о настоящем наблюдении, а не «наблюдателях» от общественной палаты (это профанация), то у «Голоса» максимум было 15–20 тысяч.
– Кажется, шансов нет?
– Если мы посмотрим на это в относительных цифрах, то это не так много. Получается, что на каждый избирательный участок, к которому приписаны 2–2,5 тысячи человек, нужно всего два-три наблюдателя. Это можете быть вы, ваши жена или муж, ваш сосед по площадке, ваши друзья. И все – ваш участок на три дня закрыт наблюдателями. И если бы в каждом из кварталов нашлась одна такая семья, мы бы закрыли всю страну наблюдателями.
Обучить наблюдателей несложно. Мы сейчас готовим все материалы, обучение будет онлайн. У нас будет работать горячая линия. Так что если найдется достаточное количество инициативных людей, два-три человека на квартал, то результаты выборов могут быть совершенно неожиданными.
– Что нужно сделать человеку, чтобы стать наблюдателем? Зайти к вам на сайт и заполнить анкету?
– Есть форма записи на сайте, плюс скоро мы запустим сервис по записи в наблюдатели и будем активно продвигать его в соцсетях. В целом – да, вы записываетесь либо у нас, либо у других наблюдательских объединений, либо идете напрямую к кандидатам и партиям. Вы обучитесь, получите направление на участок, идете и наблюдаете. Ничего сверхсложного в этом нет. Чтобы новичку подготовиться, нужно всего два-три часа, причем курс можно растянуть на несколько заходов. Если хотите быть суперпрокачанным наблюдателем, можно потратить по паре часов в течение нескольких дней. Но даже базового курса почти всегда хватит. В общем, цена довольно небольшая, а ставки очень высокие.
Есть возможность заниматься видеонаблюдением, так что вы можете помочь, даже не покидая свой дом или находясь в другой стране. Есть люди с ограниченными возможностями и проблемами со здоровьем, они могут участвовать в нашей программе видеонаблюдения.
Вход на избирательный участок
Фото: Марина Молдавская / It's My City
– Что касается самых обычных избирателей, то что они могут сделать, чтобы уменьшить вероятность фальсификаций, чтобы их голос не украли?
– Фальсификации характерны уже для последнего этапа избирательной кампании, сами выборы длятся дольше. Ответственным избирателям следует включиться в процесс раньше. У меня тут несколько призывов. Во-первых, помогайте тем кандидатам, кто собирает подписи, их собирать. Во-вторых, помогайте агитировать. В-третьих, идите наблюдать, если можете.
Но самое главное – приходите голосовать. Если вы пришли и проголосовали, то фальсифицировать ваш голос гораздо сложнее, чем если вы не пришли. Вбросить и дописать проще за тех, кого не было.
– Есть какая-то разница между днями голосования: когда лучше приходить, чтобы голос не украли?
– Мы больше доверяем последнему дню голосования. За ним больше наблюдения, в этот день идет подсчет голосов. Если переживаете за сохранность голоса, приходите в последний день. Если нет возможности прийти в последний, приходите в любой другой.
– В конце хочу спросить: какими вам видятся намерения власти и организаторов выборов? Представители оппозиции говорят, что выборов как таковых нет, что все это профанация, а выборы – спектакль. Но даже вы говорите, что вроде бы есть некоторые решения ЦИКа, которые делают процедуру более прозрачной – те же видеокамеры на участках. Так что в итоге можно ли сказать, что власть намеренно портит процедуру выборов?
– Они пытаются превратить выборы в фикцию, и в какой-то мере у них это получается. Конечно, эти выборы не соответствуют стандартам свободного волеизъявления. Но выборы остаются способом борьбы за власть. И все ограничения, которые вводит сейчас власть, – это лишь их способ обороны. Если бы они чувствовали себя уверенно, не было бы необходимости все это городить. Если граждане придут и проголосуют, то у людей, которые держат власть, будут большие проблемы с ее сохранением. Одна из главных проблем – то, что люди не приходят голосовать. У нас осталось очень мало возможностей для политического высказывания без риска получить дубинкой по голове. Выборы – единственная возможность, и странно ею не воспользоваться.
– Давайте подведем итог. Первое: помогаем кандидатам, которые нам нравятся. Помогаем собирать подписи, агитируем знакомых и близких. Второе: записываемся в наблюдатели и агитируем своих близких сделать то же самое. 200 тысяч наблюдателей могут переломить ситуацию и изменить исход выборов. Третье: идем голосовать.
– Все верно. Подписываюсь под этими словами.