«Пытки — это ведь своего рода труд». Что тюремный психолог и сотрудники ФСИН говорят об истязаниях в колониях
Надзиратели, с которыми поговорил Republic, считают, что запечатленное на видеозаписях из Саратова и других колоний — все-таки скорее отвратительное исключение, чем правило. Но признают: до соблюдения законности и прав человека в местах лишения свободы далеко
Фото: Pravda Komsomolskaya / Global Look Press
В начале октября проект Gulagu.net сообщил о том, что получил «секретный архив» со свидетельствами пыток над заключенными в саратовской туберкулезной больнице №1 (ОТБ-1) областного управления ФСИН. Владимир Рубашный, психолог, экс-начальник психологической службы УФСИН по Татарстану, проработавший в системе почти 20 лет, рассказал Republic о том, почему в тюрьмах до сих пор пытают, правда ли, что осужденных таким образом «наказывают» за некоторые статьи, и почему многие склонны относиться к издевательствам над заключенными без осуждения. Это интервью дополняют комментарии действующих и бывших сотрудников ФСИН. Разумеется, мы не можем согласиться с теми из них, кто как-либо оправдывает насилие над заключенными, однако считаем важным услышать и эту точку зрения, чтобы понять проблему и приблизиться к ее решению.
— Почему в тюрьмах пытают?
— Администрация колонии старается подавить таким образом волю осужденного, который ведет себя вызывающе, не подчиняется требованиям или просит каких-то, может быть, правомерных вещей. Подобными методами стараются минимизировать его активность. Не секрет, что у каждого осужденного в тюрьме есть свой статус, и подавить волю тех, кто находится на вершине иерархии, как-то изменить их поведение бывает очень трудно. Тогда и применяют такие неправомерные вещи. Иногда все это делается по заказу, например, следственных органов, которые проводят следственные действия в отношении заключенного, а человек не идет навстречу.
На некоторых осужденных есть нераскрытые дела уже после того, как они попали в тюрьму. А тут у следствия появились какие-то новые улики или донос. Сотрудники приходят в колонию, начинают общаться с заключенным, а он не идет на контакт. Тогда они общаются с оперативным составом, говорят, что надо сделать так, чтобы осужденный раскаялся и стал взаимодействовать со следствием. Человеку создают невыносимые условия, чтобы он начал сотрудничать со следствием, то есть фактически выбивают признание.
— Судя по тому, что мы знаем о ситуации в Саратове, там администрация колонии просто давала указания «активистам». Так и происходит обычно? Не сами же сотрудники пытают.
— Бывает, что и сами. Но намного проще делать это руками других осужденных, они же зависят от администрации. Кто-то идет на сотрудничество с начальством по доброй воле, кого-то принуждают. Говорят: «Не будешь делать — у тебя проблемы появятся». У кого-то бывают конфликты с другими заключенными, так что они начинают более активно взаимодействовать с администрацией, она как-то поможет за это, например, переведет в другое учреждение. Вот из числа таких людей и набирают «активистов», администрация их, естественно, защищает.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]