В четверг, 2 декабря, в Ростове-на-Дону продолжился суд по делу Абдулмумина Гаджиева, Кемала Тамбиева и Абубакара Ризванова. Военные судьи, выйдя из отпуска, допросили двух секретных свидетелей, участвующих в процессе под псевдонимами Марат Джалилов и Владимир Сергеев.

Первым допросили Марата Джалилова. Прокурор Айдинбек Гюльмагомедов спросил его: «Вам знаком такой человек как Ахмеднабиев? Что вам о нём известно? Вы были лично знакомы?»

– Не знаком, – ответил свидетель.

– Может, он вам известен под именем Абу-Умар Саситлинский?

– Да.

Свидетель рассказал, что посещал мечеть по улице Котрова в Махачкале, где и узнал Саситлинского, который в то время читал там проповеди.

«Его публикаций тоже много было», – добавил он.

По словам Джалилова, Саситлинский говорил в своих выступлениях про свой фонд, но название фонда он не помнит. Помнит, что предназначался фонд «для помощи мусульманам-муджахидам в Сирии». О школе хафизов в селении Новосаситли он знает только то, что её строил Саситлинский, там обучали Корану, но кого именно и на чьи средства свидетель не знает.

По его словам, он видел в мечети, что проповедник разговаривал с Абдулмумином Гаджиевым. Он сказал, что знаком лично с Каримом Алиевым, Абубакаром Ризвановым и Гаджиевым, но отказался озвучивать обстоятельства их знакомства, пояснив это тем, что «опасается».

На вопрос о деятельности Гаджиева свидетель ответил, что Абдулмумин «рассказывал про религию ислам» и о том, «как хорошо было бы жить в шариате».

– Расскажите о направлении деятельности этих лиц, к чему они агитировали, к чему призывали?.. – задал наводящий вопрос прокурор, но спешно добавил: – Если такое было.

– Я уже точно не помню. Но помню, что он (Абдулмумин) говорил, что всё было бы хорошо, если бы жили в исламе. Говорили, надо помогать мусульманам на пути Аллаха.

– Что вам вообще известно по делу? – спросил гособвинитель.

– Уже не помню, были фонды, делали сборы…

Прокурор задал следующий вопрос: «Расскажите о роли Ризванова, Гаджиева, Алиева в деятельности фонда…»

– Который вы не помните, – снова предостерёг председательствующий судья прокурора (свидетель ранее ответил, что не помнит названия фонда, о котором идёт речь. – «ЧК»).

– Можете сказать: активно принимали они участие, не принимали или призывали, сами лично вносили деньги? – снова задал гособвинитель явно наводящий вопрос.

– Уже не помню, – ответил свидетель.

– Вам известно, что прихожане мечети или другие лица вносили деньги в фонд Ахмеднабиева? Какие-то лица вносили средства?

– Да.

– Были со стороны указанных лиц, в том числе Ахмеднабиева, призывы к участию в фондах, в том числе агитирование поехать туда, в Сирию, для участия в их деятельности? Со стороны Алиева, Гаджиева, Ризванова.

– Какого Алиева? Тамбиева, наверное?

– Там есть ещё Алиев в деле, – вмешался судья Роман Сапрунов.

– Тамбиев, Тамбиев, – пояснил прокурор.

Прокурор повторил тот же вопрос в третий раз: «Были ли призывы к участию в деятельности сил, которые против правительственных войск воюют в Сирии? Посылки туда людей? Для организации, агитации?»

– Я не помню. Вы не могли бы зачитать мои показания?.. – сам предложил свидетель. Судья сказал, что сначала стороны должны задать вопросы.

– Что вам известно о деятельности подсудимого Абдулмумина Гаджиева в политическом еженедельнике «Черновик»? Читали ли вы его публикации? О чём там рассказывалось, писалось, призывалось? – продолжил прокурор.

– Особо не помню. Помню, что писал, вот так бы мы жили в шариате, о том какое положение у нас, туда-сюда. К этому призывал, что братья-мусульмане плохо живут на той стороне.

Далее к допросу приступила стороны защиты, а именно Анна Сердюкова, адвокат Абдулмумина Гаджиева. Свидетель не смог ответить ей, какие статьи Гаджиева он читал, когда, в какой рубрике и знает ли он других авторов газеты, которую он никогда не приобретал.

– Какие-то цитаты вам запомнились?

– Об исламе шла речь постоянно. Что хорошо было бы жить в исламе, в шариате, по законам ислама.

– Обвинителю, отвечая на вопрос о причастности Гаджиева к деятельности каких-то организаций нетрадиционного ислама, вы сказали, что были какие-то сборы в фонды. Можете подсказать, имеет ли он отношение к этим фондам. Если да, то какое?

– Я не помню уже, забыл.

– Название можете сказать этих фондов?

– Я забыл.

– Вам известны люди, которые, читая статьи в этой газете, изменили отношение к традиционному исламу под их влиянием?

– Нет.

Адвокат Норвадян:

– Вы постоянно говорите про шариат, что Ахмеднабиев о нём говорил, Гаджиев… Можете сказать, они подробно объясняли о нём?

– Ну, шариат, да…

– Просто слово шариат, да?

– Да-да…

– Объясняли что-то, как он отличается от того строя, что существует в России сегодня?

– Шариат запрещён.

– В вашем присутствии кто-то передавал деньги в фонд? – спросила адвокат Ахмеджанова.

– Не помню. Когда в мечеть ходил, там на проповедях общались, слышал от людей. Они о фондах рассказывали. Я не помню уже, проблемы с памятью.

– Призывали с деньгами что делать?

– В мечеть приносить, в корзину.

– На что должны были быть направлены они людям поясняли?

– Не помню уже.

– Вы сказали, что слышали про Кемала Тамбиева. «Что именно?» – спросил подсудимый Тамбиев.

– Я не буду отвечать.

– Почему?

– Опасаюсь.

– А насколько тесно вы общались с прихожанами, Саситлинским? – спросила Молюкова.

– Я приходил, слушал, многое забыл вообще.

Вопрос от подсудимого Гаджиева: «Знаком ли вам Руслан Алиев? Абдурахман Ибрагимов?»

– Нет.

– Вы постоянно говорите, что вам угрожает опасность. Вам кто-то конкретно угрожал?

– Не буду отвечать.

– Состоите ли вы на учёте в наркологии или психиатрии?

– Нет, не состою, – ответил свидетель, но добавил, что четыре года назад получил травму головы и его память ухудшается.

– Имеется ли у вас судимость, – продолжил Гаджиев, но судья снял вопрос.

Подсудимый Ризванов:

– Вы знаете Идриса Канаева, Магомедбасира Гасанова?

– Нет.

– Вы другие мечети посещали?

– Да.

– В них проповеди отличались от тех, что читал Саситлинский?

Судья вопрос переиначил: «Вы были в других мечетях на проповедях Саситлинского?»

– Я не это хотел спросить, – возразил адвокат, но повторить интересующий вопрос судья не дал.

– Вы знаете человека по фамилии Абдулазизов? – спросил Ризванов.

– Нет.

Затем, несмотря на возражения защиты, были оглашены показания Джалилова. Там он подробно называл все фонды, имена, обстоятельства, повторяя версию обвинения.

В протоколе его допроса утверждается, что в один из дней Джалилов был свидетелем передачи некой суммы денег Абубакару Ризванову прихожанином мечети Саидом Абдулазизовым.

«Полтора года назад вы даёте подробные показания о событиях, которые произошли семь лет назад. Называете имена, даты, названия фондов. Через полтора года вы ничего не помните? С чем связано это?» – спросила адвокат Ахмеджанова свидетеля.

Вместо неё ответил судья, сказав, что у Джалилова «ухудшается» память.

Ахмеджанова продолжила: «Почему в 2020 году вы излагали свои показания очень красивым подробным и сложным языком, а сегодня вы еле-еле одну и ту же фразу сто раз повторяете?»

Судья снял вопрос, снова объяснив это травмой и ухудшением памяти.

– Вы знаете Саида Абдулазизова?

– Да.

– А почему сказали, что не знаете?

– Он отвечал на этот вопрос, что опасается, не помнит, – добавил судья.

– Он сказал, что не знает, а не что опасается, – возразила адвокат. – Забыл, потому что, наверное, память... А вы всех знакомых своих забыли за год?

– Нет.

– Только Абдулазизова?

– Да.

Следующим суд допросил секретного свидетеля под именем Владимир Сергеев.

Он сказал суду, что из подсудимых знаком с Абдулмумином и Абубакаром, Кемала не знает. Прокурор спросил, знаком ли ему Исраил Ахмеднабиев. Сергеев ответил, что с 2010 по 2015 год посещал мечеть по улице Котрова в Махачкале, где слушал проповеди Ахмеднабиева.

«В тот момент модно было, все ходили в эту мечеть. Сам я тоже норм салафитского течения придерживался. Слушал Абу Умара лекции, было интересно. Большинство молодёжи туда тянулось, и меня тоже как-то туда тянуло.

Он любил читать лекции о бракосочетании, говорил, что надо помогать друг другу, поддерживать детей-сирот. Честно скажу, я немного придерживался этого течения, салафитского… И друзья, и братья ходили со мной», – рассказал Сергеев.

Далее он пояснил про фонд: «Он фонд «Ансар» открыл, чтобы люди перечисляли, помогали. Он говорил, что кто в Сирии, им деньги собирает. И якобы в Новосаситли открыл для детей-сирот братьев, которые воевали, школу хафизов, мечеть… Ну, университет для людей, не то, чтобы мечеть...», – не мог определиться свидетель.

– Помимо школы собирался мечеть ещё строить? – уточнил прокурор.

– Не... не мечеть, ну, школу да вот эту…

«В один из дней, когда в мечети я был, Саситлинский сказал, что Абубакар и Абдулмумин помогают. Абубакар курирует фонд. Там ещё Керим был с Абубакаром вместе. Его фамилию не помню. Он подчеркнул, что они помогли ему открыть фонд, а Абдулмумин через интернет, ну, вот это… вот… Ну якобы через интернет, куда деньги перечислить, распространением информации для людей… Там ещё один парень был, он занимался строительством для детей братьев-мусульман. Ну, домов для них. Он, по-моему, азербайджанец. Потом люди вопросы начали задавать Саситлинскому: куда деньги идут? куда он их тратит? почему отправляет деньги в Сирию, если здесь есть нуждающиеся? почему там? пусть здесь помогает. Он не смог так хорошо ответить. Отчёт своим действиям он не давал. Я уговорил своего брата, чтобы он туда деньги дал.

Ну, он же аферист, на самом деле аферист. На чувствах людей, честно сказать, нельзя играть. Ещё умудрялся говорить, что «вы тут не сплочённые, туда-сюда… Посмотрите на братьев, которые в Сирии, они против Башара Асада идут, они воюют. Хоть там война, они сплочённее, чем вы здесь. Будьте сплочённее, туда-сюда, а сам обманщик», продолжал Сергеев.

Далее он рассказал об инциденте, который якобы произошёл в мечети, когда прихожане стали спрашивать Саситлинского о деньгах: «Абдулмумин там и Абубакар на мерседесе чёрном были, они забрали его. Сказали, что он сам знает, куда деньги тратить ему. Якобы, кто хочет даёт, кто не хочет, не даёт. Короче, они его на машине забрали».

Прокурор продолжил допрос: «Ахмеднабиев говорил о помощи иной, скажем, тем, кто в Сирии воюет? Об этом подробнее можете пояснить?»

«Да, конечно, говорил, что он эти деньги отправляет. Что отправляет то, что нужно: одежду, там, на это, на то. Поэтому же вопросы у братьев даже возникали. Хорошо, ты сегодня туда отправляешь эти деньги. Кто-то 10 тысяч, кто-то 100, кто-то и миллион даёт. И ты всё туда, туда, туда… А здесь что? Здесь что, не братья, не люди что ли? Когда ему начали вопросы задавать в мечети, ему не по себе стало. И за него Абдулмумин и Абубакар заступились», – ответил свидетель.

– Вы знаете, где работал Абдулмумин, чем занимался? – прозвучал вопрос от адвоката.

«Саситлинский сказал: вот братья Абубакар, Карим, Абдулмумин. Они помогли открыть фонд, что Абдулмумин… он, как вам сказать… в Интернете печатает статьи разные: на что деньги уходят, куда деньги уходят, на какой счёт деньги закинуть. И вот этот Рома был в компании, я же вам говорил, что он строительством занимался. Он разного рода продажи их оформлял и всё», – ответил свидетель.

Вопрос задал судья Роман Сапрунов: «Вы сами эти публикации Абдулмумина в газете, на сайтах читали, видели?». (Отметим, что на момент вопроса, свидетель не говорил, что Абдулмумин писал что-то именно в газете – «ЧК»).

«Да, конечно. Бывало написано, что собирают деньги для нуждающихся семей, для детей-сирот, банковские реквизиты были. Разного рода публикации бывали. Не в прямом тексте, аккуратно написано да… Каждый, кто туда закидывал, понимал, куда он закидывает. Потому, что в мечети за них уже сказали, и люди знают, куда и для чего они закидывают, куда и кому эти деньги уходят», – рассказал Сергеев.

– Вы сами лично деньги отправляли на эти счета? – спросил адвокат.

– Нет, я лично сам не отправлял. У меня брат хотел и конфликт получился. Я ему сказал: видишь, а ты хотел помочь. Здесь помоги лучше. Когда эту нечестность увидел, я отдаляться начал.

К допросу приступила адвокат Сердюкова:

– Вы упоминаете имя Абдулмумина в своих показаниях, а фамилия какая у него?

– Фамилию я не помню его…

– Где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с ним?

– После пятничного намаза на улице Котрова в мечети. Где-то 2013 год, январь, примерно.

– Вы лично с ним знакомы? Разговаривали? Можете его описать?

– Я лично с ним ничего не обсуждал. Если увижу, то узнаю.

– Внешность опишите его.

– Невысокого роста, спортивного телосложения, единственное, знаю, что у него одно ухо поломанное.

– Больше ничего не помните? Цвет волос?

– Цвет волос черноватый…

– Бороду носил?

– Небольшую носил.

– Известно ли вам, Саситлинский насколько тесно с ним был знаком?

– Со слов Абу Умара, Абубакару и Абдулмумину он очень сильно доверял, и они очень хорошие знакомые между собой.

– В вашем присутствии вы видели, чтобы они встречались, разговаривали?

– Помимо мечети, не видел.

– Вы также сказали, что вам известно, что через интернет Абдулмумин публиковал свои высказывания. Можете назвать источник? В виде чего это было? Вы лично это читали?

– Я один раз читал, наверное, и всё.

– Один раз вы читали в интернете это? Или где-то в другом месте?

– В «Инстаграме».

Вопросы поступили и от других защитников:

– Вам известно, кем и где работает Абдулмумин?

– В газете «Черновик».

– Вы читали статьи в этой газете?

– Я читал и по сей день в интернете разные страницы читаю, смотрю.

– Статьи, которые писали в этой газете о религии, знаете, кто писал?

– Саситлинский же сказал, что вот этот брат помогает…

– Участие Гаджиева в фонде в чём заключалось?

– Правильно чётко написать, куда деньги, на что уходят. Ну, писать да…

– Ну, рекламировал, пропагандировал, да? – помог судья Сапрунов, добавив, что «словарного запаса свидетелю не хватает» объяснить.

– Вы сказали, что собранные деньги отправлялись в Сирию. Вам известен механизм, каким образом перечисляли туда, наличными или как?

– Саситлинский говорил, что непосредственно ездит туда, бывает в Сирии.

Далее вопрос от адвоката Молюковой:

– На что конкретно собирались деньги с прихожан?

– Для детей-сирот, покушать, им одежду купить, в чём они нуждаются. Настолько надо было в душу людям зайти, настолько надо было, чтобы люди деньги закидывали... А потом вопрос возник: а почему говоришь, что всё отправляешь в Сирию, а здесь разве нет людей?

– Правильно суд понял, что официально объявлял, что на детей-сирот, а фактически переводил боевикам в Сирию, – снова уточнил судья. (Напомним, выше свидетель говорил, что Ахмеднабиев сам ездил в Сирию передавать деньги, а не переводил их. – «ЧК»)

– Да…

– Пояснял, для каких детей-сирот деньги? – продолжила Молюкова.

– Для детей братьев-муджахидов, которые в Российской Федерации воевали против правоохранительных органов и системы Путина.

– Где эти дети находились?

– Якобы здесь. У каждого мать, бабушка, дедушка в разных местах. Саситлинский, наверное, лучше знал, где кто находится.

– Он пояснял, это дети в РФ или в Сирии?

– В РФ. Якобы он сюда тоже помогает. Там же каждый день возле мечети люди стояли с ящиками. Помимо этого, на счета тоже закидывали.

– Речь о Сирии вообще как заходила? Что туда деньги направлялись?

– Он приводил пример, что у нас не сплочённый народ: вы свободно живёте, как хотите, и не можете создать даже халифат, а братья, которым тяжело и которые воюют, сплочённее и то, чем вы…

– Вам известно, в Сирию деньги переправлялись или нет?

– Со слов Саситлинского, в Сирии он тоже помогает.

– А вы сами были свидетелем того, что Саситлинский не совсем честный человек? Вот вы его аферистом называли.

– Недели две-три в мечети этот разговор шёл, почему он не даёт полный отчёт, что он аферист, что он, может, не туда деньги отправляет.

Вопрос от Гаджиева:

– Знаете ли вы Магомедова Артура Газиевича?

– Нет.

Вопрос от подсудимого Ризванова:

– Что вам известно о доме для сирот, который, как вы показали суду, строил Рома, где он располагался?

– Я не знаю, где-то в Махачкале, за Махачкалой, я не интересовался этим вопросом.

Следующие 4 вопроса Ризванова были сняты.

– На каких интернет-страницах распространялась информация о денежных сборах? – продолжил Ризванов.

– «Телеграм», «Инстаграм».

– Была ли у Саситлинского группа во «Вконтакте»?

– Не могу сказать.

– Проповеди кто-то на видео записывал?

– На телефон кто-то мог записать.

– Вы помните, кто тогда был имамом мечети?

– Нет.

Далее суд зачитал протоколы опознания лиц свидетелем. Адвокат попросила его ответить, как именно проходила указанная процедура, но судья вопрос снял.

Следующее заседание назначено на 16 декабря. ]§[

«Я не помню. Вы не могли бы зачитать... ...мои показания?»