«Политических заключенных сейчас больше, чем было при позднем Брежневе». О чем должны напоминать партийные чистки 30-х годов
88 лет назад, 26 января 1934 года, в Москве начался XVII съезд ВКП(б). Названный «съездом победителей», в дальнейшем он получил название «съезд расстрелянных». Серьезная работа по развенчанию культа Сталина и признанию массовых политических репрессий началась именно с анализа судьбы делегатов съезда 1934 года в отчете «комиссии Поспелова». О символическом значении того события для сегодняшнего времени, а также о проблеме неосталинизма и нынешних политических репрессиях в интервью Republic рассказал Сергей Бондаренко, сотрудник «Мемориала» (внесен в реестр иностранных агентов), редактор сайта о политических репрессиях «Открытый список».
«Палачей и жертв невозможно полностью развести по разным сторонам»
— Каково политико-символическое значение XVII съезда ВКП(б) для ныне живущих поколений?
— Прежде всего это работа террора — в его самой чистой и незамутненной форме. Съезд партии, собравшийся зафиксировать успехи пятилетнего плана (большая часть делегатов была в курсе, что нарисованные цифры «выполненного» плана — чистая туфта), по 15 минут без перерыва хлопает речам своего генерального секретаря. В 1934-м они приехали на «съезд победителей» — через несколько лет большей части уже не останется в живых.
В том, что касается высших эшелонов партии, сталинский террор — это инструмент ротации. Действительно, многие из участников того съезда — люди с большим партийным стажем, политической карьерой, люди, помнившие партию и до Сталина, и без Сталина. Когда головы этих людей полетели, их заменили теми, кто своей карьерой был обязан уже лично ему.
Всеобщее тотальное голосование «за» еще никогда и никого не спасало от личной ответственности.
— На том съезде Сталин заявил, что в капиталистическом мире бушует кризис. А потому, цитирую, «Дело идет к новой империалистической войне, как к выходу из нынешнего положения. <…> она наверняка развяжет революцию и поставит под вопрос само существование капитализма в ряде стран». Тем самым современные сторонники Сталина оправдывают его действия: без чистки партийно-управленческих рядов не удалось бы в кратчайшие сроки провести индустриализацию и подготовиться к войне. Есть ли рациональность в таких размышлениях?
— Для меня это вопрос абсолютно риторический. Во-первых, войну ждали все — чтобы публично пророчить ее приближение, не нужно было быть ни Сталиным, ни даже делегатом партийного съезда. О войне писали все газеты, ожидание скорой войны (причем зачастую — ожидание этой войны как освобождения от большевиков) фиксировалось и в сводках ОГПУ-НКВД, и в тысячах следственных дел на рядовых советских граждан.
Во-вторых, Сталин эту войну не просто ждал, он был одной из движущих сил, работающих на ее приближение. Это длинная и хорошо исследованная история. Если мы говорим в границах середины-конца 30-х, то это как минимум раскол среди левых в Германии, открывший дорогу нацистам к власти, и пакт Молотова — Риббентропа.
То же касается и дискуссии об индустриализации. Советский Союз готовится к войне и в массовом порядке уничтожает собственных граждан. Это какая-то особенная, недоступная мне форма рациональности. Посмотрите политические следственные дела 30-х годов — тысячи дел о «вредительстве» на стройках индустриализации — это бесконечная сага о том, как заводы, построенные в немыслимых темпах, не могут нормально работать, как вместо цветущих «городов-садов» вырастает Магнитогорск, как огромный процент всего, что сделано, не может в реальности быть использовано — и все последствия списываются на «врагов», «заговорщиков» и продуцируют лишь новое насилие и убийства.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]