На фоне войны и санкций россияне бросились скупать лекарства. Страну ждет аптечный кризис

Март 2022-го в России побил все рекорды по спросу на лекарственные препараты. Он вырос, как минимум, в полтора раза. Продажи увеличились на 70 с лишним процентов. По данным Центра развития перспективных технологий (ЦРПТ), в начале весны до 95% лекарств пользовались повышенным спросом. Востребованность банального парацетамола подскочила на 80%. Количество посетителей аптек увеличилось в десятки раз. Всего за несколько дней народ скупил таблеток на полгода вперед. К 10 апреля цены на лекарства достигли своего пика.

Одни потребители закупались осознано — препаратами для длительного использования или постоянного применения. Другие, поддавшись панике, совершали импульсивные покупки, опасаясь, и не безосновательно, роста цен и ухода иностранных поставщиков. Информация о западных компаниях, массово покидающих российский рынок, выдавалась в эфир беспрерывно. И не важно, о фармацевтике шла речь или о другой отрасли, эмоциональный фон был накален до предела.

Перебои

…Виктория с дочерью Настей живут в небольшом поселке под Симферополем. Эпилепсию Насте диагностировали в три года. Более пятнадцати лет она «сидит» на конвулексе — препарат снимает судороги и облегчает общее состояние. Еще в конце зимы он пропал из всех аптек поселка. Купить конвулекс в Симферополе тоже было практически невозможно. Вот тогда, признается Виктория, она и запаниковала. Препарат отпускается по рецепту — это значит, что знакомым в других городах не закажешь. Была попытка приобрести по отсканированному и присланному по почте рецепту. Но увы: в аптеках требовали оригинал.

Спрашиваю Викторию, нельзя ли заменить на другое лекарство.

— Нет, вы что! Мы сколько раз меняли, и все равно возвращались к конвулексу.

— Как часто принимаете его?

— Каждый день, три раза. А сейчас он пропал, ни в одной аптеке не купить.

— Разве он не положен вам бесплатно?

— По идее, да. Но мы бесплатно редко берем, потому что не всегда бывает. А купить можно.

— Когда начались перебои?

– Где-то с конца февраля он исчез. Нам сказали, это временно. Но когда приходишь в аптеку, говорят: вы что, его нигде нет, даже на базах, он и не закупается, и не ждите — вот так говорят. И не только мне. С мамами общалась, они жалуются, что сабрил и топамакс тоже невозможно купить — исчезли просто. Это тоже противосудорожные. Все эти лекарства импортные ведь.

— Как же вы выходите из ситуации?

— У нас было так, что три дня не пили, купить не могли. Пришлось колоть сибазон, потому что отменять нельзя. Но перейти на него совсем мы не можем, часто его колоть нельзя. В группе мамочек, у кого дети больные, они делятся. Я в Москве нашла одну баночку. Девочка в Крым поедет — привезет. И две баночки мне на почту выслали из Ленинграда. Это люди, которые перешли на другой препарат, а конвулекс у них остался. Он еще и подорожал с декабря на 150 рублей (одной баночки за полтысячи хватает в среднем на 10 дней — О.П.).

— А что говорит лечащий врач?

— В нашей больнице с конвулексом тоже целая проблема.

Родителям говорят, ищите, покупайте. Так если бы было где! Или начинают предлагать: а давайте на это перейдем, давайте на то.

Но все это плохо подходит ребенку, сколько мы уже перепробовали. Нам ничего не подходило, и судороги оставались, и вялая становилась как растение.

— То есть, заменителя для вас, по сути, нет?

— Нет. Знать бы заранее, заняла бы денег — закупилась наперед.

Собственно, именно так и делали люди в марте — запасались. И если год назад в большей степени противоковидными средствами, опасаясь в условиях пандемии дефицита, то нынче массово скупали препараты длительного спроса. Если считать в упаковках, покупки выросли на 27%. По данным ЦРПТ, лидерами спроса оказались сердечно-сосудистые препараты (их было продано на 209 % больше, чем год назад), лекарства для лечения ЖКТ и болеутоляющие.

Покупка впрок

Помимо жизненно необходимых и стандартного набора домашней аптечки, спрос подскочил на БАДы, диагностические приборы, средства личной гигиены, медицинские изделия. Например, продажи лекарств и товаров для здоровья на маркетплейсе «Здравсити» увеличились в марте почти втрое. Изменившаяся структура потребления («впрок»), серьезно повлияла на фармрынок. Доходило до абсурда, говорит провизор одной из столичных аптек.

— У меня женщина пожилая скупила все йодные карандаши. Спрашиваю, зачем столько. А она, как оказалось, лечит йодной сеткой практически все — от простуды до ушиба. Я говорю: да будет ваш йод у нас, всегда был. Но… — машет рукой. — Успокоительные и сердечные скупали.

— Антидепрессанты?

— Да, много. Вот только на днях спрашивала девушка атаракс. Он тоже пропал недели три назад. Препарат импортный, бельгийский, насколько я помню. Она прямо расстроилась, говорит, меня очень просили купить в другой город. Всех просят, отвечаю, вы не одна такая. Из регионов просят. Другие антидепрессанты были, два сейфа вон стоят. Но ей нужен был именно этот по назначению. Пыталась, говорит, еще пароксетин купить, в справочной сказали, что в округе есть только в двух аптеках и то последние упаковки.

Антидепрессанты — это большая и в денежном, и в натуральном выражении составляющая рынка. Они тоже требуют длительного применения.

После сравнительного анализа Сергей Шуляк, генеральный директор DSM Group (маркетинговое агентство, специализирующееся на исследованиях фармрынка) констатирует, что в большей степени люди закупали зарубежные лекарства: «Есть группы, в которых доля импортных препаратов очень высока: 99% для опорно-двигательного аппарата, половые гормоны — 88%, для лечения обструктивных заболеваний дыхательных путей — 72%. Оригинальных препаратов к нам больше поступает из-за границы. Я бы даже сказал, практически все из-за границы. Поэтому люди и запасались. Спрос на них в марте вырос на 85%. На российские поднялся на 56%»

Абсолютное большинство имеющихся в РФ иностранных препаратов завозят из Европы и США. Какие-то объемы готовой продукции поступают из Индии, но большой доли на фармрынке России она не занимает. Если же говорить о процентном соотношении отечественного и импортного, то оно, по словам Николая Беспалова, директора по развитию компании RNC Pharma (исследования и консалтинговые услуги на фармрынке) выглядит так: в денежном выражении доля российских лекарств составляет 43%. В натуральном выражении (то есть, в упаковках) около 64%. Российский фармпром производит достаточно большое количество дешевых препаратов, но по дорогостоящим всех позиций не закрывает.

Подорожание

Средняя стоимость средневзвешенной упаковки лекарств в марте составляла 341 рубль. Это практически на 90 рублей больше, чем год назад. «Дистрибьюторы не по своей вине увеличивали стоимость товара, — уверен Сергей Шуляк. — Просто они должны были расплачиваться за товар уже по новому курсу. Стоимость доллара на Forex одномоментно достигала 180 рублей. Чтобы избежать разрыва, приходилось увеличивать цены. Даже по ЖНВЛП (жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты) был рост».

На отдельные препараты рост был весьма существенный. Тем не менее, они остались в пределах отпускных цен, зарегистрированных Минздравом. Здесь стоит отметить еще один любопытный момент: традиционно индекс инфляции на самые дешевые препараты был самым высоким. А самый низкий наблюдался на самые дорогие. В первом же квартале наиболее высокий индекс пришелся на лекарства по цене дороже 500 рублей. Ведь больше всего выросло потребление как раз этих препаратов. Люди боялись, что они подорожают еще сильней и запасались.

Однако, по данным Росздравнадзора, цены во всех сегментах увеличились до 40%. «Логистика поменялась для всех препаратов без исключения, поэтому все и подорожали, — объясняет Николай Беспалов. — Другое дело, есть компании, которые могут себе позволить субсидировать цену, не повышая ее резко. В связи с этим рост цен был неравномерным. В целом ситуация на рынке сейчас стабилизировалась. Но это не значит, что цена не будет меняться как в плюс, так и в минус уже в текущих обстоятельствах».

Возможно, на ситуацию повлияют упрощение правил импорта и процедуры перерегистрации цен, в первую очередь на ЖНВЛП. Но остаются другие проблемы. По мнению Шуляка, регуляторы не слышат производителей: «Российский рынок — это рынок дешевых лекарственных препаратов. Препараты в упаковках по цене до 150 рублей составляют в общем объеме чуть больше половины. Но когда делается так, что производителю невыгодно выпускать именно дешевые лекарства, страдают прежде всего малообеспеченные слои. Они вынуждены покупать дорогие аналоги».

Марина Сергеевна — врач-аллерголог в крупной столичной сети медклиник — рассказывает, что ей приходилось весной корректировать назначения с поправкой на ситуацию. «Меня одна пациентка попросила, чтобы я ей сразу несколько вариантов по таблеткам назначила. Я смеюсь, а она серьезно. Говорит, что интерферон неделю купить не могла.

Выписываю рецепт и делаю на полях пометки: не найдете этот препарат — покупаете другой, не будет его — ищите третий.

А она меня сразу спрашивает, какой из них самый бюджетный? Еще одной пациентке назначала раствор для внутримышечных инъекций. Неделю она его искала. Здесь немножко, там чуть-чуть, а на полный курс не набралось. Пришлось заменить на пероральное средство. Хотя в ее случае это и дольше, и менее эффективно».

Как уже понятно, кроме ажиотажного спроса на удорожание лекарств серьезно повлияла логистика. Санкции потребовали срочно налаживать альтернативные маршруты поставок. И это, утверждает Николай Беспалов, произошло достаточно быстро. «Через 2-3 недели рынок смог работать уже в новых условиях. Собственно, по итогам марта мы не увидели каких-то провалов с поставками в Россию лекарств. Но достаточно серьезно изменились маршруты. Есть страны, из которых импорт резко сократился. И есть направления, откуда резко вырос. Но речь не о фактическом производстве в конкретной стране. Скажем, увеличились поставки из Литвы, Финляндии, Турции. Но не турецких, литовских и финских препаратов. Просто логистика тех же немецких и французских компаний пошла через эти страны».

Спад

После небывалого взлета покупательской активности ажиотаж начал спадать. Уже в апреле ситуация ощутимо поменялась. «Падение объемов продаж можно было прогнозировать, — говорит Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской Ассоциации аптечных сетей (РААС), — ведь пациенты закупившие лекарства на длительный период, уже не придут за этими же лекарствами в аптеки. У спроса на лекарства есть ограниченная емкость, и это логично».

Люди успокоились, а цены изменились. Они уже были не те, по которым стоит делать запасы. К началу мая спрос опустился до минимума. Сейчас он находится ниже средних показателей последних лет. И объемы продаж на 10% ниже обычного.

«Эксперты прогнозировали последующее краткосрочное падение спроса на рынке фармацевтической розницы. Такой сценарий мы уже наблюдали в первую волну пандемии, — продолжает тему Даурен Абеуов, руководитель маркетплейса «Здравсити». — Однако развитие дистанционных сервисов по заказу и доставке лекарств нам видится более оптимистичным. Первым подтверждением тому стали показатели апреля, продажи выросли на 24%».

Сейчас в Москве 25% всех лекарств заказывают и покупают онлайн.

А что ожидает аптечную сеть, работающую в стандартном режиме? Сергей Шуляк считает, что случившийся ажиотаж может сыграть с аптеками злую шутку. Уже в мае-июне, по его мнению, мы увидим кризис, подобный тому, что случился в 2020-м.

Особенно трудно придется аптечным сетям, у которых недостаточно кэш-флоу для обслуживания операционной деятельности.

С этим согласен и другой эксперт рынка. «Люди начнут использовать запасы, которые сделали, — считает Николай Беспалов. — А по некоторым позициям они закупили лекарств на год и больше. Понятно, что это тяжелая ситуация. И, конечно, в большей степени она коснется небольшой розницы, которая не имеет возможности другими способами стабилизировать свою выручку и рентабельность. Ну, скажем, не имеет доступа к маркетинговым платежам, к так называемой, бэк-марже. Таким аптекам придется очень нелегко. И, в принципе, есть вполне ощутимый риск, что они либо начнут закрываться, либо примкнут к каким-то крупным альянсам. Но в эти альянсы могут взять не всех. И не всех устроит формат участия».

Прогнозы

Как долго может сохраняться такое положение дел? Если верить экспертам, до 1,5-2,5 месяцев. Запас, каким бы он ни был, будет израсходован. Через несколько месяцев есть шансы вернуться к стандартным показателям спроса. Но даст о себе знать другой негативный фактор — падение доходов. А это может сказаться и на спросе, и на рентабельности аптек.

В конце апреля после встречи премьер-министра Мишустина с главой Росздравнадзора Самойловой публично было заявлено, что проблема с качеством и доступностью лекарственных препаратов, которая возникла после введения санкций, решена — благодаря переносу производства жизненно важных лекарств в Россию. Осталось понять, как скоро в сеть поступят первые лекарства, произведенные уже у нас.

«Такие заявления чиновников — популизм, — считает Николай Беспалов. — Никакие препараты оперативно произвести невозможно, только отдельные позиции. Но глобально это ситуацию не изменит. Другое дело, у нас достаточно давно реализуется программа развития фармпромышленности. И, действительно, есть препараты, серьезно замещающие импорт, и даже отдельные оригинальные разработки, которые вполне способны закрывать ряд направлений. Но речь не идет о полном пакете препаратов, которые требуются системе здравоохранения».

Для справки: в среднем на разработку нового лекарственного препарата уходит 10-15 лет.

Начинается все с поиска нового фармакологически активного вещества и изучения его лекарственных свойств. За этим следуют доклинические разработки. Из всех веществ, участвующих в них, лишь 2% становятся в будущем зарегистрированными препаратами. Далее идут три фазы клинических испытаний. И завершается цикл фармакологическим надзором уже после утверждения препарата.

Именно сегодня актуальней, пожалуй, другая проблема — фармацевтические субстанции для производства лекарств. В России есть несколько современных заводов по их синтезу. Но проблема — в ингредиентах. «Для синтеза мало-мальски простой субстанции нужно порядка 60 компонентов, — поясняет Сергей Шуляк, — из которых в стране выпускается не больше 10. И это ставит нас пока в зависимое положение».

Действительно, в прошлом году рекордное количество субстанций было ввезено из Индии и Китая. На них приходилось 75% поставок всего сырья. Если гипотетически рассмотреть полную остановку поставок сырья из Европы, то Индия и Китай смогут заменить их процентов на 90. Только снова возникает тот же вопрос: сколько времени на это уйдет?

Если же говорить о компонентах, то «есть позиции, которые интересно производить самостоятельно, — уверен Николай Беспалов. — Это полная независимость с точки зрения лекарственного обеспечения, это финансово интересно, это перспектива для развития экспортного направления. Это можно и нужно делать». В частности, инсулин Россия производит сегодня самостоятельно.

Но зарубежное сырье существенно подорожало еще в феврале, по отдельным наименованиям до 40%. У отечественных производителей есть запас субстанций на 6-12 месяцев (данные DSM Group). По российским дженерикам тоже нет опасений. А вот оригинальные препараты завозятся к нам из-за границы. Именно они, напомню, пользовались в начале 2022-го большим спросом. Сегодня на территории РФ присутствуют 2420 международных непатентованных наименований. Когда Сергей Шуляк раскладывает эту цифру на составляющие, картина получается грустная: «900 — это только импортные препараты, еще 11 локализованы на территории страны и выпускаются на российских заводах, 1500 представлены как российскими, так и зарубежными производителями. По дженерикам Россия в большей степени может заменить недостающие импортные препараты. Но главный, по сути, вопрос — в замене именно препаратов оригинальных. И никакое принудительное лицензирование, к сожалению, не заменит такое количество».

Но нужны не только субстанции. Нужны картон, чернила, чеки, фольга для блистеров, полимеры, из которых эти блистеры производятся. Требуется техническая база. А она, к сожалению, зависит от импорта. Возможности, безусловно, есть, но реализовать их будет тяжело. И, конечно, понадобится время.

А пока ситуация в аптеках штатная. Иностранные препараты ввозились и ввозятся.