"Своей вины не отрицаю". Суд над Вадимом Шишимариным

Соломенский суд Киева рассматривает дело по обвинению российского контрактника сержанта Вадима Шишимарина из Кантемировской танковой дивизии в убийстве мирного жителя. Судит Шишимарина коллегия судей, от суда присяжных он отказался на самом первом заседании – видимо, чтобы не затягивать процесс (суд присяжных существует в Украине скорее номинально, и ни одного процесса с участием двенадцати присяжных заседателей пока еще не состоялось). Шишимарину вменяют ч. 2 ст. 438 Криминального кодекса Украины "Нарушение правил и обычаев войны". Срок по этой статье – от десяти лет до пожизненного заключения.

О своих впечатлениях от процесса рассказывает московский фотограф и журналист Виктория Ивлева, работающая сейчас в Киеве.

Убитому шестьдесят два года. Убийце двадцать один. Они не были знакомы и никогда не сказали друг другу ни слова

Два заседания прошли в здании Соломенского суда, в самый первый день все представители прессы смогли разместиться в небольшом зальчике, во второй день интерес журналистов вырос невероятно, в узкую дверь суда было не протиснуться, секретарь суда сначала стала вызывать телеканалы, выкликая то Би-би-си, то CNN, то телеканалы Украины.

– Запустите Франс-Пресс, – кричал кто-то из толпы, – вон, человек в капелюхе…

Остальные мокли под дождем.

Добродушные приставы старались как могли досмотреть журналистов быстро, пропускали по удостоверениям, не докапываясь до паспортов, поток прессы был нескончаем. В результате выделили второй зал специально для трансляции, после оглашения резолютивной части обвинения судьи ушли на перерыв и вынесли решение о переносе заседания в большой зал Киевского апелляционного суда – Украина старается сделать этот процесс максимально гласным и открытым.

Дело Вадима Шишимарина освещают более ста пятидесяти журналистов из самых разных стран, и не только журналистов: я заметила в зале писателя Джонатана Литтела, автора знаменитых "Благоволительниц", и фотографа из "Магнума" Антуана Д’Агату.

По версии обвинения, Вадим Шишимарин убил безоружного сельского жителя Александра Шелипова, который ехал по обочине дороги на велосипеде и говорил по телефону.

Убитому шестьдесят два года.

Убийце двадцать один.

Они не были знакомы и никогда не сказали друг другу ни слова.

На следующий день после убийства Вадим Шишимарин и еще трое военнослужащих РФ сдались в плен.

Вадим – первый обвиняемый по статье "Нарушение правил и обычаев войны".

Смотри также "Непередаваемое чувство вины". Россиянка в Киеве во время войны

Я увидела Шишимарина, когда его привели на самое первое заседание: щуплый обритый налысо паренек в серо-синем спортивном костюме и старых солдатских берцах без шнурков. Он был в наручниках, я ждала, что, как только их снимут, он начнет потирать запястья, – так обычно делают обвиняемые в российских судах, потому что наручники на них затягивают как можно туже, – но у Шишимарина с запястьями все было в порядке, он просто сел на скамью в стеклянной клетке и стал слушать переводчицу – молодую женщину православного вида в белом платочке.

Все судебное заседание я стояла рядом с клеткой, в которой сидел сержант, смотрела на его полудетское неоформленное лицо, маленькие уши и тонкую шею с мелкими родинками на ней...

В какой-то момент поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы убийца был двухметровым бугаем с накачанным торсом. Тогда все бы встало на свои места. Но вместо бугая сидел нахохлившийся безответный мальчик, жалкий и покорный своей судьбе. И вроде как получалось, что он – это один человек, а безжалостный убийца – совсем другой. Но они были вместе, в одном теле, навсегда.

На втором заседании прокурор Андрей Синюк зачитал обвинительное заключение, из которого следовало, что Вадим Шишимарин, имея при себе автомат АК-47, вместе с другими не установленными следствием военнослужащими РФ 24 февраля пересек границу с Украиной в Сумской области и продолжил движение по территории Украины. С 24 по 26 февраля они неоднократно попадали под огонь военнослужащих ВСУ, в результате руководство приняло "решение о формировании колонны в составе пяти единиц техники – БМП, автомобиль КАМАЗ, два бензовоза и еще один БМП с личным составом военнослужащих РФ".

28 февраля эта колонна оказалась в поселке городского типа Чупаховка Сумской области. Она "двигалась по улице Ленина, затем проехала через мост речки Ташань на улицу Лебединского и продолжила движение. Неподалеку от села Гринченково колонну разбили военнослужащие ВСУ. Они уничтожили БМП и КАМАЗ. Около 15 военнослужащих РФ остались без транспорта и разделились на несколько групп. В одной из них были Шишимарин, Макеев, Мальтисов, Калинин и Куфаков".

Ошибочно считая, что гражданский хочет сообщить о них ВСУ, Куфаков приказал Шишимарину убить гражданского

Эти пятеро отправились обратно в Чупаховку, и примерно в 10:30 между Чупаховкой и Гринченково они увидели автомобиль "Фольксваген Пассат" серого цвета. Военные обстреляли машину, повредив кузов, лобовое стекло и переднее левое колесо. Водитель смог выскочить, спрятавшись возле обочины дороги, а военнослужащие захватили его автомобиль. Прапорщик Макеев сел за руль, рядом с ним на переднем сиденье сел Куфаков, за ними — Шишимарин (слева) и Мальтисов, а лейтенант Калинин запрыгнул в багажник.

В Чупаховке возле дома 52 по улице Лебединского они увидели местного жителя Александра Шелипова. Он был в гражданской одежде, без оружия и разговаривал по телефону.

"Ошибочно считая, что гражданский хочет сообщить о них ВСУ, Куфаков приказал Шишимарину убить гражданского. Шишимарин 3–4 раза выстрелил в Шелипова из своего оружия, автомата Калашникова, высунувшись из окна автомобиля. В результате Шелипов получил рану теменно-височной части слева, размозжение свода черепа и разрушение головного мозга. Причиной смерти стало огнестрельное ранение головы".

Куфаков, отдавший Шишимарину приказ убить человека с телефоном, был смертельно ранен

На этом приключения российских солдат, постепенно превращавшихся в ОПГ, не закончились, они отправились дальше, отжали, угрожая оружием, еще одну машину – у украденного ими до этого фольксвагена было спущено колесо, и ехали они на нем слишком медленно – и отправились в следующее село – Перелуг, но на мосту перед ним попали в засаду теробороны. В перестрелке Куфаков, отдавший Шишимарину приказ убить человека с телефоном, был смертельно ранен и истекал кровью, его не стали забирать по приказу лейтенанта Калинина, он так и умер на мосту, остальные спрятались на свиноферме до утра и утром – это было уже первое марта – сдались в плен местным жителям.

Вину свою Шишимарин признал полностью сразу после чтения обвинительного заключения, но сегодня во время заседания выяснились удивительные подробности:

Я не хотел его убивать. Я выстрелил, чтобы от меня отстали

Старшим по званию из всех был старший лейтенант Калинин, который почему-то не руководил остальными, а ехал в багажнике. А человек по фамилии Куфаков, отдавший преступный приказ, вообще был никому не известен, и звание его было им неизвестно, он просто был в военной форме, то есть вроде как свой, и запрыгнул к ним в машину. Сейчас мы знаем, что возмездие за отданный преступный приказ пришло к нему удивительно быстро – примерно в течение часа… Мы знаем и то, что жизнь этих российских солдат из обещанной начальством "трехдневной поездки" – а именно на столько дней им был выдан паек – постепенно превращалась в ад с подбитыми БМП и пылающим в огне камазом, из которого выпрыгивали раненые и орала не своим голосом девчонка-медсестра.

Из допроса Шишимарина адвокатом Виктором Овсянниковым:

– Кто первый заметил потерпевшего?
– Прапорщик Макеев и пассажир, незнакомый мне. Прапорщик увидел, что он разговаривает по телефону, и сказал стрелять. Потом ко мне развернулся неизвестный и начал кричать, чтобы я стрелял, потому что я подвергаю их опасности.
– Когда вы сами увидели потерпевшего?
– Когда мы с ним поравнялись. Я выстрелил короткую очередь.
– Вы стреляли прицельно?
– Нет. Когда я выстрелил, неизвестный сказал мне, чтобы я не переживал, что в первую очередь нужно нас спасти.
– Вы видели тело потерпевшего?
– Нет.

– Какое у вас внутреннее отношение к потерпевшему?
– Я не хотел его убивать. Я выстрелил, чтобы от меня отстали.

Из допроса Шишимарина судьей Бурлакой:

Чем отличается преступный приказ от непреступного?

– Вы, когда границу пересекали, понимали, что вторгались в Украину?
– Да.
– Вы, когда стреляли, понимали, что потерпевший гражданский?
– Да.
– Вы могли действовать иначе? Просто напугать его могли?
– Да, мог.
– Ваше отношение к преступлению?
– Я считаю это неприемлемым и уголовно наказуемым. Высшая мера наказания. Своей вины я не отрицаю.

Из допроса свидетеля – рядового Ивана Мальтисова, сослуживца Шишимарина:

– Из тех, кто был в машине, кто-то что-то сказал? (про убийство. – В. И.)
– Старший лейтенант, который сидел сзади (в багажнике. – В. И.), приказал, чтобы все поставили оружие на предохранители.
– Зачем?
– Чтобы этого больше не делали, не стреляли по гражданским.

– Шишимарин обязан был выполнять приказы прапорщика и старшего лейтенанта?
– Они были старше, мы их слушались.
– Прапорщик согласовывал указание стрелять со старшим лейтенантом?
– Нет, лейтенант же был в багажнике. Он вообще не давал указания стрелять по гражданским и потом сказал, чтоб поставили на предохранитель.

Адвокат Овсянников предлагает Ивану Мальтисову описать неизвестного, который настоял, чтобы Вадим Шишимарин выстрелил.

– Точно не могу сказать. Уже позже мы узнали, что он был офицером. У него был автомат. Он подбежал, один из первых сел в машину, я его не рассмотрел. Наверное, старший лейтенант.
– У вас пять людей вооруженных в автомобиле. Как вы договорились, кто кому подчиняется?
– Такого не было. Просто прапорщик сказал, что знает дорогу, и мы поедем к своим и попросим помощи.
– Кому в машине подчинялся Вадим?
– Прапорщику.
– А тот?
– Никому, потому что старший лейтенант был в багажнике.
– Лейтенант отдавал приказы или распоряжения, пока вы ехали?
– Нет.
– Командиром воспринимали прапорщика?
– Да.
– Солдат обязан выполнять приказ?
– Да, но если он преступный, то нет.
– Чем отличается преступный приказ от непреступного?
– Наносить ущерб, мародерить – это преступление уже.
– А если гражданский угрожает вашей жизни?
– Обезвредить, ранить, но не убивать. А если реальная угроза – по ситуации.
– Как отличить военного от гражданского?
– Военные форму носят.

– Вы пытались помешать убийству гражданского?
– Нет. Я тогда не думал об этом.

Иван Мальтисов сидел на заднем сиденье справа, ему очень повезло. Слушая его ответы, я подумала, что, сиди он слева, вполне мог бы сейчас быть на скамье подсудимых, а Шишимарин выступал бы свидетелем.

Прокуроры показывают страшные вещдоки – автоматы российских солдат

В конце заседания прокуроры Андрей Синюк и Ярослав Ущапивский показывают страшные вещдоки – автоматы российских солдат. Номер одного из них совпадает с номером личного оружия, названного Вадимом Шишимариным – 8439778. Из него и был убит Александр Шелипов.

Адвокат Овсянников предлагает вызвать в следующее заседание двух свидетелей – прапорщика Макеева и старшего лейтенанта Калинина. Выясняется, что оба они были обменяны с российской стороной еще в апреле месяце, и вызывать в суд некого…

Дуже великого звєрства наробилі вони. Ну нє можна прощать їм цого

20 мая состоялось четвертое и последнее перед приговором заседание суда.

Адвокат Виктор Овсянников попросил суд считать Шишимарина невиновным и оправдать. Адвокат обратил внимание суда на то, что Шишимарин фактически не принимал участия в боевых действиях, он "всего лишь" сопровождал колонну с ранеными и добровольно сдался в плен.

Если он понял, что убил человека, то какой ему смысл сдаваться в плен?

"По моему мнению, у Шишимарина не было намерения совершить преступление, в котором его обвиняют, он лишь хотел сохранить свою жизнь, — сказал адвокат. — Не будем забывать, что лейтенант Калинин самоустранился. Допросить его нет возможности. Лично я считаю, что на скамье подсудимых сейчас должны находится Макеев, Калинин и Куфаков, а не этот парень. Но двух первых, как мы вчера узнали, уже обменяли. На войне не бывает типовых ситуаций. Основная цель правосудия — разобраться в том, что случилось. Одно дело, когда преступление совершено с прямым намерением, а другое — когда это произошло случайно. Важно оценить внутреннее отношение Шишимарина к происходящему. И что касается квалификации — часть 2 статьи 438 УК — "Нарушение правил и обычаев войны, совмещенные с убийством". Я считаю, что Вадим Шишимарин не виновен в преступлении, в котором его обвинили. Он не отказывается от того, что стрелял и убил человека. Если он понял, что убил человека, то какой ему смысл сдаваться в плен? Прошу оправдать моего подзащитного".

Шишимарин был краток в своем последнем слове: "Я еще раз хочу попросить прощения. Готов понести любую меру наказания".

Приговор будет объявлен 23 мая.

Нам удалось побеседовать с Катериной Степановной, вдовой Александра Шелипова. Вот ее рассказ, примерно то же самое она говорила, выступая свидетелем в суде:

– Я б хотіла шоб йому дали пожизнєнно. Но не думая на нашіх хлопців я б помєняла. Це ж скікі ще жизнєй наших би хлопців ми вернулі. На обмєн я согласна. Даже одна людина – й то б уже життя ми його спаслі.

– Важно, чтоб его признали виновным?

– Да. Важно. Дуже великого звєрства наробилі вони. Ну нє можна прощать їм цого. Одному простим, другому простим. Ми і так багато всього прощалі. Я считаю шо воїни должни з воїнами воювати, но нє з гражданскім насєленієм і нє с дєтьмі. Ну шо дєті, стільки дітєй погибло! В мене тоже двє внучки. Нє дай Бог, шо з їми. Та ні, це нєпростітельно…

Она вспоминает день, когда убили мужа:

Я вийшла на уліцу – води з колодця витянуть. Отут як раз стріляють

– Це було 28-го. Цю ніч у нас по уліці ійшлі танкі. Він сідєв отам на драбині (лестнице), а ми ховаліся в погрєбі. Утром він каже: "Я дуже замєрз, піду посплю трошки". Я зготовіла сніданок (завтрак). Розбудила його, кажу: "Іди їж (ешь)". А він каже: "Ти мені насип (положи), хай стынє. Я ще трошки полежу". Потiм він поснідав i кажє: "Поїду, гляну на воронку". А в нас ночью зірвали танк. Хто зірвав – хто знає. Я кажу: "Та не їдь. Шо ти там нє бачів?" А він: "Та усі їдуть, дивляться, і я поїду". Взяв вєломашину, поїхав. Потiм я вийшла на уліцу – води з колодця витянуть. Отут як раз стріляють. Я открила калітку, виглянула. А вони дуло автомата як раз теє. Я скоріше закрила і отам до стовба притулілася. Мінут п’ять стояла. Тоди вже пішла в хату.

– А вы помните, кто с автоматом был?

Катерина Степановна смотрит на фотографию Шишимарина на экране и говорит уверенно:

– Та оцей же, маленький оцей. Я не знаю, чи він мене замітів, но я його хорошо побачила. Я виглянула, а вони як раз проїзжалі, нє дуже бистро їхалі, того що в їх у машині булі спущєні кольоса. Я зайшла в хату і кажу: "Дєвчата, чогось мойого діда довго немає. Тут стреляніна йде, де він там ходе". Звоню раз, другий – гудки йдут, а телехфон нє отвєчає. А тоди ж вже це все кончилось, я вийшла, як глянула в цю сторону, а дiд лежит. Я підбігла, а він… У голову вистрел и мозгі повилєталі. Я начала крічат, тоди позбігаліся сусіди, попрібєгалі, а він уже всьо.

Хай покарання по заслугам нєсе. Оправдання їм нємає. Мені його так, як дитину, жаль. Дуже. Ну, а як подивиліся, що вони натворілі в Бучі, у Гостомілі, у Маріуполі – ні. Я їм нє прощаю.

На суде она спросила Вадима Шишимарина по-русски:

– Что ты чувствовал по отношению к моему мужу?

И он ответил:

– Страх.

Материал подготовлен при участии Игната Ивлева-Йорка.