Нестрашная война. Насколько реальным может быть призрак третьей мировой
О возможности начала третьей мировой войны стало принято рассуждать деловитым тоном; все куда проще, если дело касается только территориальных претензий государств, но если речь идет о борьбе за независимость, пускай воображенной, то к кровопролитию лидеры начинают относиться фаталистически, заражая своим фатализмом обывателей.
Китайские военные корабли заняли позиции вокруг ощетинившегося Тайваня, китайские ракеты летят к его побережью, залетая даже в японские воды, китайские истребители кружат в небе над Тайваньским проливом — Пекин полон решимости компенсировать демонстрациями силы оскорбление, нанесенное ему спикером Конгресса США Нэнси Пелоси, все-таки посетившей Тайвань несмотря на все китайские предупреждения, и борется он здесь не с Тайванем.
Снова вспыхнул подзабытый уже конфликт сербов и косоваров — пока он отложен на месяц (и здесь нужно не забывать о тесных связях Белграда и Пекина); беспорядками охвачен Багдад — сторонники популярного шиитского лидера Муктады ас-Садра захватили парламент и даже штурмовали военную базу США; турки перешли в наступление на курдов; опять неспокойно даже в Нагорном Карабахе.
Почти каждый (а может, и каждый) из этих конфликтов как-то сразу рассматривают на просвет — а не способен ли он привести к большому конфликту мирового масштаба — проще говоря, к третьей мировой войне. Будничный тон, которым об этом стали говорить сначала эксперты, а сейчас уже и обыватели — пожалуй, самая настораживающая и разочаровывающая примета времени; кажется, словосочетание «третья мировая» уже потеряло силу, оно как будто уже не магический круг, отделяющий человечество от безумия. Любая случайная попавшая не туда ракета способна вызвать вулканическую цепную реакцию, но это никого не удивит. Так и получилось, что рассуждать о большой войне теперь можно (и модно) не только с деловым, но даже и со скучающим видом.
«Ядерная война никогда не должна быть развязана, в ней не может быть победителей», — заявил Владимир Путин на днях, как будто вдруг испугавшись демона, замаячившего на пороге. Это при том, что до этого российский президент о перспективах ядерной войны рассуждал легко и непринужденно, даже с каким-то гусарством.
Но еще чуть раньше он же объявил: «Как бы западные и наднациональные элиты не стремились сохранить существующий порядок вещей, наступает все-таки новая эпоха, новый этап в мировой истории». Путин сообщил об этом, открывая форум с оптимистичным названием «Сильные идеи для нового времени».
Стараниями маркетологов термин «новая эпоха» сейчас, конечно, сильно девальвирован: даже выход очередной модели бритвенного станка нынче непременно знаменует «наступление новой эпохи». Вполне возможно, что и сейчас наступает очередная — если даже Гамаль Абдель Насер в свое время пробовал, почему бы не попробовать Путину. Однако главный вопрос, которым Кремль остерегается задаваться вслух, состоит в следующем —
насколько сопрягаются боязнь войны и стремление переустроить мир?
Другими словами, возможно ли установление нового миропорядка без большой войны?
В этой новой эпохе все вот так и должно быть, как сейчас?
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]